Фрейд и психоанализ - Юнг Карл Густав

[265] Третья фаза – это взрослый возраст; он начинается с наступления половой зрелости и может быть назван периодом зрелости.

[266] От вас едва ли ускользнет, что наибольшая трудность заключается в том, чтобы установить границы дополовой стадии. Я готов признаться в большой своей неуверенности в отношении этой проблемы. Когда я оглядываюсь на свой собственный психоаналитический опыт с детьми – к сожалению, пока еще недостаточно обширный – и в то же время вспоминаю наблюдения Фрейда, мне представляется, что границы этой фазы лежат между третьим и пятым годами. Разумеется, они подвержены индивидуальным вариациям. Этот возраст критичен во многих отношениях. Ребенок уже перерос беспомощность младенца и достаточно развил ряд важных психологических функций. Отныне глубокую тьму ранней инфантильной амнезии, или прерывистости сознания, начинает освещать спорадическая непрерывность памяти. Складывается впечатление, что на этой стадии совершается важный шаг к эмансипации и центрированию новой личности. Насколько нам известно, к этому же периоду относятся первые признаки интересов и действий, которые справедливо можно назвать сексуальными. Впрочем, эти начальные проявления все еще обладают инфантильными характеристиками безобидности и наивности.

[267] Полагаю, я достаточно подробно объяснил, почему сексуальная терминология не может быть применена к дополовой стадии. На основании сделанных нами выводов мы можем теперь обратиться к другим вопросам. Как вы помните, мы оставили проблему снижения либидо в детстве, ибо на тот момент не смогли прийти к какому-либо ясному заключению. Сейчас мы вернемся к этому вопросу и посмотрим, вписывается ли энергетическая концепция в наши нынешние формулировки.

[268] Как мы видели, различие между инфантильной и зрелой сексуальностью объясняется, согласно Фрейду, ее низкой интенсивностью в детстве. С другой стороны, мы только что привели причины, по которым нам кажется сомнительным, что жизненные процессы у детей, за исключением сексуальности, протекают с меньшей интенсивностью, чем таковые у взрослых. Мы могли бы сказать, что в детстве все аффективные явления и нервные симптомы, если таковые имеются, столь же интенсивны, что и в зрелом возрасте. Однако с энергетической точки зрения все они суть манифестации либидо. Таким образом, маловероятно, что разница между зрелой и незрелой сексуальностью заключается именно в интенсивности либидо. Скорее она обусловлена изменением в локализации либидо (если такое выражение допустимо). В противоположность своему медицинскому определению, либидо ребенка гораздо больше занято вспомогательными функциями психической и физической природы, нежели локальными сексуальными функциями. В связи с этим возникает соблазн изъять слово «sexualis» из термина «либидо» и вычеркнуть сексуальное определение либидо, данное Фрейдом в его «Трех очерках по теории сексуальности». Необходимость этого особенно очевидна, если мы спросим себя, обусловлены ли печали и радости, которые столь интенсивно переживает ребенок в первые годы жизни, то есть на дополовой стадии, исключительно его сексуальным либидо.

[269] Фрейд высказался в пользу этого предположения. Думаю, нет нужды повторять здесь причины, побудившие меня постулировать дополовую стадию. Стадия гусеницы обладает алиментарным либидо, но не сексуальным либидо; мы должны сформулировать это так, если хотим сохранить энергетический взгляд, который предполагает теория либидо. Полагаю, нам не остается ничего другого, как отказаться от сексуального определения либидо, иначе мы потеряем самое ценное, а именно возможность рассматривать его с энергетической точки зрения. В психоаналитической школе уже давно назрела необходимость дать понятию либидо больше свободного пространства и вывести его из узких рамок сексуального определения. Ее представители неустанно подчеркивали, что сексуальность следует понимать не буквально, а в более широком смысле; однако как именно, оставалось неясным, а потому не могло удовлетворить серьезных критиков.

[270] Едва ли я заблуждаюсь, когда вижу истинную ценность понятия либидо не в его сексуальном определении, а в его энергетическом понимании, благодаря которому мы получили в свое распоряжение чрезвычайно ценный эвристический принцип. Мы также обязаны энергетическому взгляду динамическими образами и корреляциями, которые в хаосе психического мира представляют для нас безграничную ценность. Со стороны фрейдистов было бы неправильно не прислушаться к тем критикам, которые обвиняют нашу теорию либидо в мистицизме и непостижимости. Мы обманывали себя, когда полагали, будто можем сделать libido sexualis носителем энергетической концепции психической жизни. Многие представители школы Фрейда по-прежнему думают, будто обладают вполне определенной и, так сказать, конкретной концепцией либидо; они не знают, что это понятие выходит далеко за пределы любого сексуального определения. Как следствие, критики имеют полное право упрекнуть теорию либидо в том, что она стремится объяснить вещи, которые, по сути, не относятся к ее сфере. В результате создается впечатление, что мы в самом деле оперируем некой мистической сущностью.

[271] В своей книге «Метаморфозы и символы либидо»[88] я попытался представить доказательства этих трансгрессий и в то же время обосновать необходимость новой концепции либидо, учитывающей только энергетический взгляд. Сам Фрейд был вынужден признать узость своей первоначальной концепции либидо, когда попытался применить энергетическую точку зрения к знаменитому случаю dementia praecox[89] – так называемому случаю Шребера[90]. Этот случай связан, помимо прочего, с известной проблемой в психологии dementia praecox – утратой способности адаптироваться к реальности, своеобразным феноменом, состоящим в особой тенденции больного создавать свой собственный внутренний фантазийный мир.

[272] Один из аспектов этого феномена – отсутствие эмоционального раппорта – вам прекрасно знаком, ибо он представляет собой ярко выраженное нарушение функции реальности. Проведя большую психоаналитическую работу с такими пациентами, мы установили: недостаток адаптации к реальности компенсируется прогрессирующим продуцированием фантазий, вплоть до того, что мир грез становится для пациента более реальным, чем внешняя действительность. Шребер нашел восхитительное образное описание данного явления в своей бредовой идее о «конце света», очень точно изображающее утрату реальности. Динамическое объяснение просто: мы говорим, что либидо все больше и больше оттесняется из внешнего мира во внутренний мир фантазии, и там создает, в качестве замены утраченного мира, так называемый эквивалент реальности. Этот суррогат строится, так сказать, по кирпичикам; особенно интересно наблюдать, из какого психологического материала создается внутренний мир.

[273] Такой взгляд на смещение либидо основан на повседневном употреблении этого термина, зачастую не включающем его первоначальную, сугубо сексуальную коннотацию. В реальной практике мы говорим просто о либидо, которое понимается в исключительно невинном смысле. Клапаред однажды заметил, что с равным успехом можно было употребить слово «интерес». Привычное употребление этого термина совершенно естественно и спонтанно подверглось определенным трансформациям, позволяющим объяснить конец света Шребера просто как отведение либидо. По этому случаю Фрейд вспомнил свое первоначальное сексуальное определение либидо и попытался смириться с изменением значения, которое незаметно произошло за это время. В своей статье о Шребере он спрашивает себя, совпадает ли то, что психоаналитическая школа называет либидо и понимает как «интерес, вытекающий из эротических источников», с интересом вообще. Как мы видим, формулируя проблему таким образом, Фрейд задает вопрос, на который Клапаред уже ответил на практике.

[274] Фрейд, таким образом, спрашивает, является ли утрата реальности при шизофрении, на которую я обратил внимание в своем труде «Психология dementia praecox», всецело следствием отведения эротического интереса или же распространяется на объективный интерес вообще. Едва ли можно предположить, что нормальная «fonction du réel»[91] (Жане) поддерживается исключительно эротическим интересом. Дело в том, что во многих случаях реальность исчезает полностью, так что у пациента нельзя обнаружить и следа психологической адаптации. (В таких состояниях реальность заменяется сложными содержаниями.) Следовательно, мы вынуждены признать, что утрачен не только эротический интерес, но и всякий интерес вообще, а вместе с ним и всякое приспособление к действительности.