Мария Монтессори - Мой метод: начальное обучение
Отрывая ученика от его занятий, чтобы заставить выучить что-то определенное, вынуждая бросить арифметику ради географии и далее по списку (думая, как важно руководить культурным развитием), мы путаем средство с целью и разрушаем человека ради пустой суеты. Нужно руководить не культурным развитием, но самим человеком.
Основа воли — постоянство, а высший волевой акт — решение. Нам необходимо решиться, чтобы выполнить любое осознанное действие. Решение — всегда следствие выбора. Предположим, у нас много шляп, придется принять решение, какую надеть. Это может быть коричневая или серая шляпа — выбрать надо одну. У нас есть причины для выбора: любимый цвет серый или коричневый. Естественно, привычка носить шляпы облегчает выбор; мы почти не отдаем отчета в том, какие мотивы боролись в нас. Минутное дело, никаких ощутимых усилий. Наши познания о шляпах, какие носят утром, какие вечером, какие в театр, а какие на прогулку, спасают нас от внутренней борьбы.
Все иначе, если мы захотели купить подарок на определенную сумму. Что выбрать среди огромного количества подходящих предметов? Если у нас нет ясных познаний о вещах, ситуация мучительная. Мы бы взяли какое-нибудь произведение искусства, но, не разбираясь в них, боимся ошибиться и показаться невежественными. Мы колеблемся, что лучше подойдет, серебряная чаша или кружево. Нужен кто-то, кто просветит нас относительно всех подробностей, пока непонятных. Мы просим совета. Не обязательно ему следовать, ведь совет опирается на наше непонимание, а мы хотим ясности, вместо подстегивания воли. Воля ревнива, это наше дело, совсем иного рода, чем знание, необходимое для решения. Выбор, который мы совершим после советов одного или нескольких доброжелателей, несет печать нашей индивидуальности, это решение нашего «я».
Такой же выбор делает хозяйка дома, когда готовит званый обед. Если у нее хороший вкус, если она разбирается в хозяйстве, то примет решение легко и с удовольствием.
В любом случае решение — результат внутренней работы, серьезного напряжения, которого стараются избегать слабовольные люди, словно наказания. Хозяйка дома, если у нее есть такая возможность, передоверит право решения кухарке, ее портниха разберется в многочисленных модных тенденциях при выборе одежды. Видя, что решение затягивается, портниха скажет, наконец: «Выбирайте это платье, оно вам идет». Дама предпочтет скорее избегнуть необходимости принять решение, чем довериться своему вкусу. Вся наша жизнь — постоянные упражнения в решимости. Выходя из дому, закрывая дверь на ключ, мы ясно помним это действие (уверенность в безопасности дома) и только тогда решаем уйти.
Чем сильнее наша решительность, тем менее мы зависим от других. Ясность идей, привычка решать дают чувство свободы. Самая прочная цепь, сковывающая нас, словно униженных рабов, это неспособность принять решение, а следовательно, необходимость прибегать к чужой помощи. Страх ошибки, блуждание во мраке, ожидание неизбежных последствий ошибки, которую мы не сможем распознать, — вот что заставляет нас бежать за кем-то, как собачка, которую тянут на поводке. Мы доходим до абсолютной беспомощности, не в силах отправить письмо, купить носовой платок без постороннего совета.
Когда в сознании такого человека возникнет настоящая борьба и придется немедленно принять решение, тогда сомнение обнаружит всю слабость существа, абсолютно подчиненного чужой воле. И вот послушный становится суккубом (демоном, призраком). Ничего не заметив, он оказывается в пропасти, где слабые спасаются от гибели. Молодые люди, самые послушные, безвольные, становятся легкой добычей многих опасностей, которыми наполнен наш мир.
Сопротивляться заставляет не моральный облик, но тренированная в повседневной жизни воля. Мать семейства, вечно занятая домашней работой, привыкшая каждый день принимать решения, имеет больше шансов победить в моральной борьбе, чем бездетная дама, живущая в мучительной праздности, привыкшая во всем подчиняться мужниной воле. При этом обе женщины могут обладать сходными моральными принципами. Если первая из них останется вдовой, она сможет продолжить дело своего мужа, второй же в подобной ситуации потребуется опекун, чтобы не погибнуть. Ради спасения души нужно научиться не зависеть ни от кого, кроме самого себя, потому что в момент опасности ты всегда один. А сила не возникает мгновенно. Тот, кто знает, что ему предстоит борьба, готовит заранее свои силы, умения. Он не сидит сложа руки, ибо знает, что погибнет или окажется в зависимости, станет тенью того, кому придется опекать его всю жизнь, вещь практически невыполнимая.
«Мгновенье победило нас», — говорит Франческа Данте в «Аду».
Если мы хотим одолеть искушение, нельзя допустить, чтобы оно, как бомба, столкнулось с другой бомбой мгновенной вспышки морали. Нет, ему должны противостоять прочные стены неприступной крепости, строившейся надежно, камень к камню, в течение длительного времени, со дня закладки фундамента. Постоянная работа, ясность идей, привычка взвешивать мотивы во внутренней борьбе, даже в повседневной деятельности, решения, принимаемые каждый миг по поводу мелочей, умение управлять своими действиями, самим собой, постепенный рост через последовательность повторяемых упражнений — вот замечательные маленькие камни, на которых строится прочное здание личности. В нем может жить мораль, как принцесса живет в средневековой крепости, окруженной рвом и зубчатыми башнями. Здесь она в безопасности, во всеоружии, но все равно дама, владелица замка. Чтобы построить убежище для морали — крепкое тело, нужно воздерживаться от спиртного (самый страшный внешний яд, ослабляющий нас), двигаться на свежем воздухе (это активизирует обмен веществ, избавляет нас от внутренней отравы, производимой нашим собственным организмом, отнимающей силы). Насколько же важны постоянные упражнения воли!
Наши малыши вырабатывают собственную волю, когда в процессе самообучения приводят в движение внутренние механизмы сравнения, суждения и систематизируют свои знания. Теперь они могут принимать решения и не зависеть от чужих указаний. Дети сами принимают решения по поводу своих ежедневных занятий, взяться за что-то или отложить, двигаться в ритме музыки или сдержать активность, если хочется тишины. Постоянная работа, созидающая личность, ведется в соответствии с их решениями. Такое состояние приходит на смену первобытному хаосу, когда человек действует, повинуясь порывам. Воля развивается в них, робость и сомнения исчезают, как тени прежней душевной смуты.
Воля не сможет развиваться, если в сознании не созреет порядок, ясность, если мы будем туманить ум ребенка нагромождением идей, уроками, которые приходится учить наизусть, если мы помешаем детям принимать решения, решая все за них. Педагоги, действующие именно так, справедливо считают, что ребенок не должен быть своеволен, они учат, что слов «я хочу» не существует. Они действительно мешают детской воле развиваться. Ученики, находящиеся под гнетом бесконечных запретов, становятся робкими, у них не хватает храбрости предпринять что-то без помощи и одобрения людей, от которых они целиком зависят. «Какого цвета вишни?» — спросила однажды женщина у малыша, отлично знавшего, что вишни красные. Робко, испуганно, сомневаясь в правильности ответа, он пробормотал: «Я спрошу учительницу».
Волевой механизм, который готовит к принятию решений, — один из важнейших, он должен создаваться и укрепляться. Патологические случаи показывают нам его значимость отдельно от прочих волевых компонентов, и мы понимаем, что он словно опора огромного свода, поддерживающего личность. То, что называют манией нерешительности, — частый этап развития прогрессирующей психопатии, может предшествовать одержимости, неотвратимо толкающей человека к аморальным поступкам. Однако эту манию можно наблюдать и как самостоятельный феномен. Люди ни на что не могут решиться, пребывают в состоянии тревоги, однако сохраняют моральный облик. Мания нерешительности вырастает порой на самых высоких моральных принципах.
Я встретила в клинике нервных болезней один такой характерный случай. Мужчина собирал мусор в домах. Его преследовал страх, не упало ли случайно что-то нужное в мусорный бак и не заподозрят ли его в злоупотреблении чужой рассеянностью. Поэтому несчастный, едва выйдя из дома со своей ношей, вновь поднимался по лестнице, стучался во все двери и спрашивал, не попало ли что-то нужное в мусор, он уходил, снова возвращался и, несмотря на уверения жильцов, опять стучался в дверь. Напрасно он обращался к врачам, надеясь, что они укрепят его волю. Ему повторяли, что в мусорных баках ничего нет, и он может быть совершенно спокоен, продолжать работу без всяких опасений. В глазах больного загорался луч надежды. «Я могу быть спокоен», — говорил мусорщик, уходя. Через минуту он вновь возникал на пороге: «Я действительно могу быть спокоен?» Напрасно его убеждали… Да, да, спокоен. Жена старалась увести мужа, но в окно мы видели, как больной внезапно останавливался, вырывался, возвращался в кабинет и, задыхаясь, спрашивал: «Я могу быть спокоен?»
