В глубине - Анастасия Алексеевна Попова
– Зачем ты выпустил пленника? – Странник остановился во главе круглого стола, поджидающего совета, озадаченный приветствием. – Мы же обсуждали! Преступивший порядок раз, преступит грань повторно. Мне только удалось уладить разожженную им войну, и ты отпустил его? Дай подумать, нам надоел мир и смиренные странствия, мы жаждем крови, войн и отчаяния?
– Нет, – оборвал его Ключник, – мы хотели лишь справедливости. Мы хотим вход во внешний мир, свет, а не заточение в замке.
– Хорошо, пусть будет так, но все действия должны приниматься советом!
– С тобой такого не было, ты не просил у нас советов, не созывал в моменты раздумий, сам властвовал и принимал решения. – Беспощадный напором наступал на Странника.
– Истинный доверял мне, я был его правой рукой.
– А когда он отказался от всего, встал на его место. – ехидно ухмыльнулся бывший узник.
– Знай свое! – резко оборвал Странник.
– Я свое знаю, а знаешь ли его ты? Или мы слишком разные, или ты достойней меня или Ключника? Все мы Хранители и лучшие нам договориться сейчас. – отвлекающий манёвр сработал, затянувшись удавка нежно обвивала ум вокруг пальца. Пешки в ловушке. Шах и мат.
– Хорошо, распределим сферы, и каждый займет свое место во внешнем мире. – совет подходил к концу. Все трое жаждали одного – скорее покинуть стены залы и разбрестись каждый в свое крыло. Лишь в паны одного ночной покой не вписывался.
– Так выпьем же за это! – достав бутыль и фужеры, бывший узник разлил красного вина.
Звон бокалов заиграл эхом в стенах каменной залы. Лишь пригубив, Странник и Ключник отправились в мир грез. Он вновь добился своего. Поставив бокал, удалился.
***
Беспорядочные мысли путались в голове. Темные демоны, разрывая плоть в клочья рвались, на зов шабаша. Возмездие, единственное, о чем Беспощадный думал последние двадцать лет. Мысль о нем грело душу нежным сладостным ароматом справедливости.
Сбиваясь в грузные хлопья белоснежные пушинки, кружились под запевания ветра между высоток, с грустью тая, ложась на промозглую слякоть асфальта. Вглядываясь, в сгорбленных, от насмешливых выходок погоды людей, их замурованные в шарфы лица. Он гордо шел, невзирая на беспорядочных, колющих холодом, надоедливых мух, жалящих лицо. Триумфально не опуская глаз, восторгаясь непоколебимостью. Словно охотник, оголив нож, шаг за шагом приближался к своей жертве, предчувствуя вкус грядущей победы.
Слякая под натиском подошв, белоснежные пушинки превращались в серую жижу непонятной консистенции. С неба полил дождь вперемешку со снегом. Долгий путь преодолен, цель близко.
Он торжественно отмерял шаги до заветной двери. Реваншизм брал верх над голосом разума. Окончательно забив человеческое начало в угол. Час расплаты настал. Нож злобно блеснул в руке. Домофон ответил ритмичной мелодией юности, магниты ослабли, тяжелая дверь открыла врата аду.
Лифт этажами отсчитывал роковые секунды. Звонок в дверь. Веселые биты вырвались на лестничную площадку. На пороге квартиры появился тот самый постаревший школьный хулиган, легко пошатываясь от выпитого, он пустил бывшего однокашника.
– Посмотрите, кто пришёл, Пиндосик, родненький! – мужчина потянулся Петру.
Острие охотничьего ножа жадно впилось между ребер, пронзив сердце, в рукоять отдался его предсмертный стук, с хрустом разрывающейся изнутри грудной клетки тесак провернулся, сердце перестало стучать. Обмякшее тело упало в скрепы псевдо-дружеских объятий. В коридоре появилась она, та самая, которая так нравилась когда-то.
Кинув "Привет" скрылась в туалете. Почти бесшумно Петр задвинул дверь ногой, повернув ручку замка, ключ, вставленный в дверь пришёлся кстати, сделав два оборота его поглотил карман старых трико цвета мокрого асфальта. И только тогда присадил бездыханное тело на пол у двери в туалет. Он просчитал все, выждав, когда все тараканы соберутся. Ловушка захлопнулась, 12 этаж, громкая музыка и лишь страх перед неизбежностью.
Еще теплая кровь скопившаяся на выступе лезвия стекая по острию, оставляла дорожку из алых капель. Петр вошёл в комнату, дым разъедал глаза, полумрак, через тяжёлую парчу штор не пробиться и самому бдительному взору. Неумело импровизированный танц-пол конца 80-х освещал озорной стеклянный шар под потолком. Стол ломился выпивкой и салатами. Шёл разгар веселья.
Первой жертвой стал сосед по парте, ловким движением ножа он оголил его гортань. Вторым сосед сзади. Каждый день, тыкавший шариковой ручкой в спину, оставляя на белой рубашке кучу маленьких фиолетовых точек, которые так трудно было отстирать. Все повторилось с точностью до наоборот. Белоснежную рубашку со спины окропили пятна крови, вскоре их стало столько, что она полностью окрасилась в кроваво-алый. Крупный мужчина вскрикнул с придыханием. Гул поглотил предсмертное послание. Брызги крови окропили черноту бывалой куртки, пол и стены.
Пьяная толпа не сразу обратила внимание на бывшего одноклассника, он всегда был им ни интересен, ни заметен, скромен и не общителен. И только на третьей жертве он дал осечку. Петр не хотел убивать его просто, он жаждал растянуть удовольствие как можно дольше.
Когда-то в детстве, рыжеволосый веснушчатый пацан, больно трепал его за волосы. Перерезав сухожилья под мышками, тот перестал сопротивляться. Петр поставил его на колени и аккуратно вычертил ножом контур рыжеватой шевелюры с проседью. И только тогда его заметили, но было поздно. Первые кто побежал, легли тут же от острия беспощадной стали. Те, кто смог пробиться в коридор, безуспешно ломились в закрытую дверь.
Лиза слышала все, прижавшись к двери, безуспешные попытки вырваться из давящего плена не увенчались успехом. Врата в ад не поддавалась. Крики, вопли, топот, мольбы о пощаде смешивались в вой бивший пульсом в виски. Сердце бешено колотилось.
– Помогите, кто-нибудь! – вопила она, отбивая краску старой фанеры.
Кричать было бесполезно, вопль из-за двери, под ритмы ламбады, заглушал мольбу о помощи. Да и там было куда безопасней. Она села, закрыв уши руками, пыталась не слушать, но от этих звуков не избавиться. Стояк. Еще пару минут она безутешно стучала кольцом по водяной трубе, но пластик не метал. Мышеловка захлопнута, кровавый пир не ждал новых гостей.
Торжественно шествуя по искалеченным телам, дьявол в обличье бывшего одноклассника превратил квартиру в поле боя. Пол по щиколотку залила вязкая красная жижа, просачиваясь через плиту, окрасила потолок нижней квартиры. Ужас печатью лег на еще не остывшие тела, живые же завидовали мертвым. Беспощадный терзал беспомощные жертвы, отрезая уши, носы, выдавливал пальцами глазные яблоки, оголял черепа. Мучитель торжествовал в царстве безответных стонов искалеченных жертв, вырывая ноготь за ногтем.
Те, кто мог сопротивляться погибли моментально, остальные же стали марионетками в его кровавой игре. Он смеялся, упиваясь болью тех, кто когда-то издевался над ним, пока последнее бездыханное тело не было аккуратно уложено на праздничный стол. Скатерть и яства пропитались кровью. Вязкие капли дождем стекали со всех сторон.
Петр уселся во главе стола, закинув ноги на край. "Это мой день" – подумал он, истерично рассмеявшись.
