Роберт Смит - История психологии
Для ранних христиан знание о жизни человека в земном мире отошло на задний план; их интересовала, прежде всего, драматическая подготовка человека к переходу в мир иной и ко второму пришествию Христа. Для них значение имела бессмертная душа, которую рассматривали как принцип, трансцендентный природе, т. е. лежащий вне ее, а не как действующее начало, укорененное в самой природе. Платоновские идеи о душе, о стремлении благородного духа покинуть этот мир и воссоединиться с совершенным миром вновь стали привлекательными и в итоге вошли в христианский мистицизм. Древнегреческие сочинения сохранялись и переписывались в Константинополе, несмотря на то, что к V в. философия в Византии уже впала в известного рода немилость. Традиция видеть источник знания в разуме нашла себе пристанище в арабском мире после возникновения и распространения там ислама.
Вслед за падением Римской империи в V в. западно-христианская церковь оказалась оторванной от греческих текстов, и даже владение греческим языком стало редкостью. Однако еще до того, как это произошло, Блаженный Августин (354–430) создал впечатляющую картину человеческой природы как одновременно божественной и «падшей» — представление, получившее в дальнейшем огромное влияние. По Августину, в результате грехопадения Адама и Евы личность человека оказалась расколотой на две половины и страдает от внутреннего раздора. А значит, все человеческие надежды связаны с милостью Божьей, с искупительной жертвой Христа — Его посланника. Подобная сосредоточенность на состоянии души (которая понималась как некая сущность, а не как аристотелевское жизненное начало), а также практика исповеди и молитвы как своеобразного вопрошания души, породили в последующие столетия те способы размышления о субъективном мире отдельных людей, которых в дальнейшем будут придерживаться и психологи.
На Востоке же местом углубленного изучения греческих текстов через несколько столетий стали арабские центры учености, возникавшие под сенью ислама от Багдада до Кордовы. Философы и врачи — особым влиянием пользовался среди них Ибн-Сина (на Западе известный как Авиценна, 980 — 1037) — следовали греческой традиции, в соответствии с которой систематическое знание о человеческой природе основывалось на умозаключениях, выводимых из чувственного опыта. В поэзии, а также в ученых и медицинских трактатах говорилось о посюстороннем: переживаниях любви, химии человеческого тела, органах восприятия, индивидуальных различиях характеров, типах болезней. Благодаря контактам с культурой ислама, начиная примерно с 1100 г., Запад стал открывать заново богатства древнегреческих текстов, в особенности Аристотеля.
Относительная политическая стабильность и распространение торговли привели в XI–XII вв. к увеличению благосостояния и к подъему культурной жизни в той части Европы, что простирается от южной оконечности Италии и Испании до Англии. Были построены величественные соборы; тогда же были основаны и первые заслуживающие этого названия европейские университеты (в Болонье, Париже, Салерно, Монпелье и Оксфорде); исходной моделью для них послужили монастыри, а также исламские академии. Великие теоретики религиозной мысли, наиболее значительным из которых был Св. Фома Аквинский (ок. 1225–1274), считали, что необходимо и возможно сделать заново истолкованную античную философию рациональным основанием христианской веры. Поскольку разум дан человеку Богом, то, полагали мыслители, правильно используя разум, человек должен получить подтверждение истин, открывшихся ему в вере. Данный ход мысли был очень важен: следуя ему, ученые пришли к заключению, что мы можем понять, как действительно устроен и функционирует мир и живущие в нем люди, исходя из опыта. Эта идея составила интеллектуальный фундамент современной науки. Основываясь на достижениях античной мысли, средневековые исламские и христианские теоретики доказывали: и в природном, и в человеческом мире есть порядок — порядок, основанный на Богом данных естественных законах и доступный человеческому познанию. Людям под силу установить, полагали они, в чем эти законы заключаются, понять их и действовать в соответствии с ними. В XVII–XVIII вв. этот тезис будет выступать уже в качестве важного аргумента в пользу того, что прогресс достижим благодаря человеческим действиям и разуму, а не одной только Божьей помощи. Это и стало программой Френсиса Бэкона (Francis Bacon, 1561–1626) — применять опыт для улучшения положения человека, выражаясь языком XVII в.
При использовании трудов Аристотеля Фома Аквинский и другие средневековые христиане столкнулись с серьезной проблемой. Живший до Христа Аристотель в своем стремлении понять естественный порядок вещей опирался на разум и ничего не писал о том, что природа — творение Бога. В частности, рассуждая о человеческой «псюхё», он говорил о ней как о «форме» живого, а не как о бессмертной сущности, которой душа являлась для христиан. Чтобы сделать Аристотеля приемлемым для западной церкви, это следовало исправить. В результате получило распространение представление о душе как о предмете, пусть даже бессмертном, составляющем суть личности. Средневековые схоласты приписывали этой сущности различные способности — память, воображение, ощущение, — а некоторые даже связывали их с различными частями мозга.
В результате примерно к 1250 г. был заложен фундамент для традиции познания, обосновавшейся в университетах и продолженной современной наукой, — познания законов природы, в том числе природы человека. В состав тогдашних университетов входили три факультета: медицинский, юридический и факультет «царицы наук» — теологии. Кроме того, были и подготовительные курсы, на которых студенты изучали грамматику, диалектику (или логику) и риторику, а также более специальные предметы: арифметику, геометрию, музыку и астрономию. Никаких разграничений между дисциплинами, которые бы соответствовали современному делению на естественные и общественные науки, не было. Обычной практикой для студентов, еще не поступивших на высшие, специализированные факультеты, было изучение труда Аристотеля «De anima»; тем самым они приучались думать и рассуждать на психологические темы, как сказали бы мы сейчас, т. е. о способностях души, как говорили в то время. На труд Аристотеля было создано множество комментариев, которые использовались в качестве учебников; при этом комментаторы не скрывали, что с этим трудом связан ряд интеллектуальных проблем и, возможно, даже противоречий. Так, Аристотель писал, что при взгляде на предмет в глаз наблюдателя проникает нечто из этого предмета. Под этим «нечто» он понимал не физическую часть предмета, а, скорее, присущую ему «форму». Но как именно «форма» оказывает воздействие на глаз? Более того, как происходящее в глазу может вызвать изменение в душе, называемое ощущением или восприятием? Все это были исключительно сложные проблемы, но именно они стали в эпоху Ренессанса отправной точкой для появления ряда сочинений — сначала в виде рукописных трактатов, а затем и отпечатанных в типографии книг, — посвященных душе и ее функционированию в природном мире. В конце XVI в. (т. е. в десятилетия, предшествовавшие 1600 г.) у нескольких авторов эта область исследований выступает под именем psychologia. Но самые важные проблемы были по-прежнему связаны с вопросом о бессмертии души; в контексте Реформации, расколовшей западное христианство на католическую и протестантскую ветви, теологические диспуты брали верх над познавательными интересами.
В периоды позднего Средневековья и Ренессанса красота природного мира и богатство присущих ему деталей стали предметом возрастающего интереса и восхищения. Об этом можно судить по отделке храмов, иллюстрациям в рукописных книгах, развитию перспективы в живописи. Этот интерес проявился и в путешествиях европейцев в другие части света, в новой привычке к коллекционированию, в создании первых музеев, наконец, в появлении множества научных наблюдений. Так, наряду с эпохальными исследованиями движения планет, астроном Иоганн Кеплер (Johannes Kepler, 1571–1630) оставил после себя детальное описание того, как свет от предметов создает, попадая в глаз, перевернутое изображение на сетчатке. Но как этот образ воспринимается душой, и при этом не в перевернутом, а в правильном положении, Кеплер сказать не мог. Многие авторы развивали древнегреческие представления о жизненных соках, посвящая свои сочинения таким темам, как индивидуальные характеры, различия между мужчиной и женщиной, контроль над страстями, способность ораторского искусства побуждать к действию и т. д. Всеобщий интерес вызывали физиогномика — установление черт характера по лицу — и астрология, искавшая связи между характером и действиями человека, с одной стороны, и космическими силами — с другой. Обе они исходили из аналогии между макрокосмом, или универсумом, и микрокосмом, или человеческим существом, — аналогии, которая получила отражение в известном рисунке человеческой фигуры, заключенной в круг (наиболее знаменитый принадлежит Леонардо да Винчи): вытянутые руки и ноги человека касаются окружности, символизирующей мироздание. Подобными ходами мысли изобилуют пьесы Шекспира, и это лишний раз доказывает, что для описания свойств человеческой природы уже существовал общий язык, который понимали не только образованные люди и актеры, но и простолюдины: наделенные избытком горячей крови холерики безумствуют, а отягощенные излишним количеством черной желчи меланхолики погружаются в отчаяние; холодная, влажная матка делает ум женщин медлительным и неповоротливым и т. д.
