Михаил Литвак - Бинтование душевных ран или психотерапия?
Дочь Владимира и Натальи продолжала восхождение на спортивный Олимп, неожиданно превратившись в кормилицу, заставив родителей бросить работу и разъезжать с ней по зарубежным странам.
Мать потихоньку освоила нелегкую специальность менеджера, отец утешал дочь в трудные минуты ласковым словом. Денег становилось все больше. Дошло до того, что Наталья-старшая, по настоянию дочери, сделала себе пластическую операцию в одной из лучших французских косметологических клиник, и, когда, выйдя из клиники, уселась в машину рядом с мужем, тот чуть не сошел с ума.
Молодая, красивая, чуть полноватая женщина, напоминающая Элизабет Тейлор в омоложенном и улучшенном варианте. Едва очутившись в гостинице, Владимир — чего не было несколько лет — набросился на жену и не отпускал ее до утра. Он понял, что впервые в жизни влюбился: он не мог не думать о Наталье. Все, без исключения, мысли были только о ней.
Вечером он планировал утренние шутки, мысленно прокручивая возможные варианты развития разговора. Владимир судорожно вспоминал все хиханьки и анекдоты последних десятилетий, и держал их наготове, чтобы сразить собственную жену искрящимся остроумием.
«Господи, — в редкие минуты просветления думал Владимир, — что происходит? Мне — больше полтинника. Жизнь практически прожита. Цели, к которым я стремился вчера, сегодня кажутся смешными и глупыми… Но я — отец выдающегося человека, что само по себе немало — вырастил дочь, которая превратилась в одну из самых великих шахматисток современности. И — здрасьте, влюбился… В собственную жену…»
Владимир ненавидел собственную любовь, считая, что в его возрасте волноваться вредно и опасно для здоровья… Да даже если и влюбился — чего ради волноваться? Влюбился-то он в собственную жену… «Со временем пройдет, — думал Владимир. — С кем ни бывает?»
Между тем жена превращалась в светскую львицу, красивую, одетую лучшими мировыми кутюрье, вальяжную. Ее манеры, — откуда что взялось?! — позволяли ей чувствовать и вести себя на равных с самыми модными знаменитостями.
В последнее время Владимир стал замечать, что вокруг жены постоянно вьется несколько подозрительных мужчин, среди которых ростом и громовым голосом выделялся некий испанский гроссмейстер.
— Знаешь, кто это? — спросила у Владимира жена перед сном. — Это знаменитый маэстро — друг Тартаковера. Ты должен его знать…
— А он меня знает?
— Нет. Но ты не гроссмейстер и даже не мастер ФИДЕ.
— А он не секретарь ЦК и даже не инструктор райкома партии…
Наталья тяжело вздохнула и провалилась в сон.
Она давно поняла, что превратилась в красивую женщину, и вела себя соответственно. Единственной проблемой было незнание иностранных языков, ибо заграничные слова давались ей с большим трудом. О том, чтобы выстроить английскую фразу, не могло быть и речи.
Но в этом направлении были предприняты значительные усилия. Из России выписали преподавателя английского языка — стройного голубоглазого шатена с насмешливым взглядом — сына их приятелей по партийной работе, которые после распада СССР и КПСС жили бедно и питались килькой, яблоками из собственного сада и обезжиренным творогом.
— Таким образом, — назидательно сказал Владимир жене, когда молодой человек взял на себя обязательство выучить Наталью языку, — мы поможем нашим друзьям в трудную минуту. Это — по-Божески…
Владимир никогда не думал, что жена будет ему изменять. Конечно, он иногда нервничал, глядя на навязчивые ухаживания испанского гроссмейстера или венгерского арбитра. Но он убеждал себя, что измена невозможна, ибо его супружеский стаж давно перевалил за два десятка лет.
Тем не менее, Владимир, как это часто случается, застукал жену в собственной кровати с учителем английского языка в самые интересные минуты интимной близости. Это было противно, ибо учитель был на пятнадцать лет моложе жены и производил впечатление полного кретина.
Когда Владимир увидел две пары глаз, одна из которых принадлежала жене, а другая — учителю английского языка, ему показалось, что он умирает. Последние несколько лет он боготворил жену, а потому происшедшее произвело на него убийственное впечатление. Если бы это случилось давно, когда Наталья была уродливой, но преданной женой, он бы махнул на все рукой и забыл через десять минут: спи с кем хочешь. Но теперь, когда он по уши влюбился в нее!..
В глазах учителя застыл животный ужас, жены — легкое презрение.
— Владимир Владимирович, извините, простите, это совсем не то, что вы подумали…
«Интересно, что я подумал? — попытался вспомнить выпускник МГИМО. — Кажется, ничего… Может, он решил, что я не вынесу оскорбления и начну палить в него из револьвера?»
— Как честный человек, юноша, — проговорил Владимир, — вы просто обязаны на ней жениться. Немедленно!
— Я? Жениться? Но я же… Нет. Не могу.
— Почему? Первая брачная ночь у вас позади. Что вам мешает? Или, может быть, вами двигала не любовь, а низкое животное чувство?
— Зря ты ерничаешь, — вмешалась в разговор Наталья. — Сам во всем виноват…
— В чем же?
— В том, что я не люблю тебя.
— Но ты же говорила, что любишь.
— Это было очень давно. Кстати, тогда я говорила правду. Но я всегда знала, что ты женился на мне для карьеры, и я просто-напросто заставила себя к тебе привыкнуть и полюбить тебя.
— Где же эта привычка? Чем она плоха? Жена ничего не ответила, встала с кровати и стала деловито натягивать нижнее белье.
Через две недели после этого события супруги вернулись на родину и подали документы на развод.
Дочь восприняла это спокойно, поинтересовавшись, хорошо ли подумали родители, прежде чем решиться на столь неординарный шаг.
Те ответили утвердительно, заверив ее, что дальше так жить нельзя.
Поставив в паспорте печать, отец перестал разъезжать с дочерью по континентам, оставшись на родине. По протекции одного из сокурсников ему доверили один из небольших банков в столице. Как ни странно, работа понравилась Владимиру, и спустя несколько месяцев о возглавляемом им банке говорили на самом высоком уровне.
Вскоре его пригласили на должность заместителя министра финансов в новое правительство.
У Владимира началась новая жизнь — встречи с министрами, президентами, царственными особами…
Бывшая жена Владимира чувствовала себя виноватой. Она убеждала себя, что права и иначе поступить не могла, но что-то мешало ей согласиться с этим доводом.
Она убеждала себя, что Владимир женился на ней из карьеристских соображений и никогда ее не любил. А его чувства, вспыхнувшие после пластической операции, не имели никакого значения.
«Ты полюби меня черненькой, — думала она, — беленькой меня всякий полюбит».
Конечно, некрасиво получилось с этим придурковатым знатоком английского. Но она не чурка дубовая, чтобы всю жизнь провести с мужчиной, который жил с ней ради карьеры…
Она привыкла к Владимиру, и спорить с этим глупо. Но привычка — все-таки вторая натура, а не первая.
Наталья вспоминала обиды на Владимира, но ничего конкретного в голову не лезло. Иногда поздно приходил с работы, несколько раз напивался, как свинья, а один раз проспал день ее рождения и забыл поздравить… И все! Ни одной посторонней женщины.
Чем больше она думала о случившемся, тем яснее понимала, что совершила ошибку, улегшись в кровать с учителем английского. Зачем? Во-первых, он не проявил себя как мужчина, во-вторых, она не испытывала никаких чувств к учителю.
С каждым днем Наталья чувствовала себя все хуже. Ее не радовали, как прежде, успехи дочери, ей казались неинтересными многочисленные вечеринки в кругу новых друзей, ее раздражали заграничные знаменитости. Она все чаще вспоминала Владимира.
Однажды, когда ее дочь гастролировала в Вене, Наталья-старшая решительно собрала вещи, и уже через два часа летела в Москву. Вечером она стояла перед квартирой бывшего мужа, переминаясь с ноги на ногу.
Владимир услышал звонок, когда заканчивалась программа «Время». Передавали новости спорта, и он с наслаждением, в который уже раз, смотрел, как новая русская футбольная звезда Панов забивает второй гол в ворота французов.
Пас Хлестова — легкое движение корпусом в сторону — удар. И… звонок в дверь.
«Господи, — подумал Владимир, — всю жизнь мне не дают посмотреть то, что мне нравится. На самом интересном месте…»
На пороге стояла его бывшая жена — Наталья.
— Извини, — тихо сказала она. — Можно войти?
— Да, да… Конечно…
Усаживая жену на табурет на кухне, Владимир вдруг понял, что был круглым идиотом, согласившись на развод. Разумеется, она имела право на измену, ибо знала, что он женился на ней не по любви. Но ведь он…
