Берт Хеллингер - Источнику не нужно спрашивать пути
Но если я вижу, что кто-нибудь объединяется с моим клиентом из страха перед увиденным, когда я показываю клиенту внешние последствия его поведения, когда кто-то вмешивается и говорит мне: «Ты не смеешь делать этого», я не должен поддаваться его страху, это сразу ослабит меня.
Терапевт, работающий таким образом, по сути своей, воин. Кастанеда прекрасно описал в своих книгах об индейце доне Хуане, кто такой воин. Воин — это тот, кто не испытывает страха перед внешней границей. На границе все может и разрушиться, и состояться, «...как, так и...». Из опыта я знаю, что, если терапевт действительно подходит к внешней границе, все удается, как правило. В то же время риск остается. Кто боится риска, не сможет работать. Когда речь идет о таких важных вещах, как жизнь и смерть, решение приходит только у внешней границы, не раньше.
То, что выявляется в процессе феноменологической терапии, одновременно является и руководством к действию. Необходимо следовать этому, даже если не понимаешь его. Ведь то, что есть и к чему это приведет, выяснится только в конце, не в начале.
Широта
Я бы хотел кое-что сказать о широте. Многие проблемы возникают от того, что мы держимся, так сказать, за близкое и узкое. Рассматривая собственную проблему, например, проблему отношений или иные проблемы, мы зачастую видим их узко, недалеко, наше внимание сосредоточено только на понятном нам, в то время как все более широкие взаимосвязи остаются за рамками нашего восприятия. Но узкое и близкое имеет свое значение только в контексте чего-то большего. Решение, как правило, возможно, если от узкого и близкого пойти к далекому и более широкому. Это значит: вместо того, чтобы концентрироваться на самих себе, на своих желаниях, на том, что мы рассматриваем в качестве своей проблемы или травмы, необходимо взглянуть на своих родителей, на всю семью. Тогда мы сразу почувствуем связь с чем-то большим, связь со многими. И тогда то, что мы рассматривали как зло или страдание, займет свое место в большем контексте.
И все же если мы будем смотреть только на семью, то через некоторое время наш взгляд снова станет слишком узким. Необходимо смотреть дальше, восприятие должно охватывать и наше окружение и открыться для этого с любовью. Тогда и путь к решению проблемы, казалось бы, неразрешимой для нашей семьи, свободен.
Развитие в направлении широкого есть и в психотерапии. Существует психотерапия, которая ориентирована преимущественно на частное, например, на чувства человека. При этом происходит разложение на отдельные части, и частное не может выйти за границы себя самого.
Но существует и семейная психотерапия, сфера рассмотрения которой шире. При помощи семейной терапии можно найти решения, которые невозможно найти при помощи индивидуальной терапии. При этом и семейная психотерапия имеет свои границы.
Можно выйти за пределы семейной психотерапии к чему-то большему. Такую возможность дают движения души, если следовать им. Движения души всегда направлены на нечто большее.
Целое
Когда мы смотрим на мир, мы видим его во всем многообразии, мы видим, что он состоит из множества деталей, видим каждую в отдельности. Часто они противопоставлены друг другу, находятся в противоречии, даже в противоборстве. Однако все частности в глубине своей имеют основой то единственное, что движет ими. Из глубины того единственного многое и многообразное черпают свое предназначение и своеобразие. Все то, что может внести свой вклад в целое, питается из этого источника.
Мы можем направить свое восприятие на частное, но, сделав это, мы упустим прочее. Направив свое внимание на что-то одно, мы исключим из поля зрения остальное, отрицая или даже отрекаясь от этого. Так мы становимся отчуждены от движущих сил.
Существует возможность ориентироваться на многое, но таким образом, чтобы концентрироваться не на многом, а воспринимая, так сказать, целое. Собраться в процессе такого восприятия в своей середине, то есть в середине бытия. Имея такую связь, мы сможем с уважением, почтением и мужеством установить связь со всем многообразием мира при всех его различиях, принять его в себя и дать собраться в своей середине.
Легко смотреть на вещи — легко. Но, рассматривая человеческие отношения и различные потребности, разные направления, противоположности и предаваясь им, мы часто чувствуем опасность, неуверенность, сильную боль от страха, что что-то не получится.
Такое отношение ведет нас к поверхностному пониманию добра и зла. Поверхностное понимание добра и зла ни в коей мере не соответствует той глубине, из которой они идут. Различие между добром и злом присуще только человеческим отношениям и выполняет единственную функцию: поддержание связи со своей семьей и отграничение от других групп. Отличать добро от зла мы можем с помощью нашей совести. Наша совесть чиста, если мы чувствуем свою принадлежность к нашей семье, и наша совесть нечиста, если мы боимся, что утратили свое право на принадлежность. Мы потеряем право на принадлежность (так нам кажется), если признаем другие семьи или группы, ценности, религии, культуры как хорошие и равноценные. Поступая так, мы — в созвучии с глубинами бытия, но не со своей семьей.
Итак, чтобы быть связанными с глубиной существенного, необходимо распрощаться с диктатом совести в отношении различения добра и зла. Если прощание удается, если мы сможем хотя бы на время избавиться от совести и собраться в своей середине, то из глубины покажется нечто несущее — движение души, которое снимет все различия и примирит противоречия.
В последнее время я много занимался движениями души. Я проверял их воздействие на себе во время моих курсов и смотрел, как они действуют в душе. Движения души выходят далеко за пределы того, что до сих пор выявлялось в процессе семейных расстановок. Это очередной шаг вперед.
Источник
Мной движет нечто, я совершенно не представляю, что будет, я в полной темноте и чувствую, словно через меня течет поток воды, течет издалека и утекает вдаль. Я просто водопроницаемый. Сам по себе я ни к чему не причастен, так же как источник не причастен к воде, которая просто течет через него.
Как обрести такую позицию? Нужно отказаться от намерений. У воды, что течет через источник, нет никаких намерений. У нее нет цели. И все же она доходит до полей, принося им плодородие, а затем уходит в море. Итак, отсутствие намерений есть основа для такой работы.
Отказаться от намерений может только тот, кто отказался от своих представлений о добре и зле. Кто не борется ни за добро, ни против зла. Ни то, ни другое. Он примирен со всем, что происходит. С жизнью. Со смертью. Со счастьем. Со страданием. Он согласен с миром и согласен с войной. Он проницаем, смирен и не содействует добру.
Такая позиция описана давно. Ее описывают Лао-цзы, Конфуций и многие великие философы. Что примечательно, эта позиция не упомянута ни одним из основателей религий. Религии ведут к войнам.
Отсутствие намерений, которое ищет связи со всемирным законом, с глубокими порядками, которое следует глубоким движениям Большой души, служит миру и любви.
Слышать и видеть
Я бы хотел кое-что сказать о различии между «слышать» и «видеть». Действие совести основано в большой степени на процессе «слышу, что говорят». Так, например, многие ценности, правила или утверждения идут от религиозного «слышу, что говорят». Услышанное формирует наш внутренний образ, который действует так же, как и совесть.
Приведу пример. Один психоаналитик приходит к своему другу и спрашивает: «Ты знаешь, что такое одержимость?» Друг отвечает: «Да, возможно. А что?» Психоаналитик говорит: «Недавно мы с женой были у одной предсказательницы, и та сказала, что моя жена одержима чертом. Что мне теперь делать?» Друг отвечает: «Кто ходит к таким, тот непременно станет одержим, но не чертом, а своим внутренним образом, от которого не так просто отделаться».
Посредством услышанного и «слышу, что говорят» создается представление, оторванное от восприятия, от воспринимаемой действительности. Странным образом такое представление обязывает, и попытка от него отделаться воспринимается как предательство и измена.
Странно! Ведь нужно просто посмотреть внимательно и ограничиться тем, что воспринимаешь. Не более. Это требует скромности.
Многие психотерапевты ведут себя подобным образом. Они слушают и полагаются на то, что им говорят, не глядя на то, что происходит на их глазах в семье клиента. Тогда терапия часто направлена на то, чего не существует, а являет собой только картину, созданную представлениями и толкованиями.
«Ограничиться восприятием» — это великий отказ. Отказ от свободы произвольно изображать мир. Но удивительным образом именно такое ограничение предоставляет мне свободу действий в правильном направлении.
