Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию - Райан Холидей
Если он смог это сделать после всего пережитого, то и мы сможем.
Наша самодисциплина заставляет нас. Наша судьба зависит от этого.
Битва с болью
Джон Кеннеди, возможно, родился красивым и богатым, однако боги не поцеловали его в маковку. У мальчика был холодный и властный отец, и в семье существовали проблемы с алкоголем. Тело Джона было для него источником постоянных неприятностей. Он почти беспрерывно испытывал боли — из-за язв, болезни Аддисона, проблем с позвоночником (футбольная травма усугубилась во время Второй мировой войны). Сложная работа добавляла к последствиям травматичного детства стрессы и напряжение.
Это раздражало, мучило.
Это не была его вина.
Должно быть, он думал, стоит ли подниматься — иногда утром с постели, иногда с пола, когда падал.
Нельзя пролистать историю болезни Кеннеди и не поразиться тому, на что он был готов ради ослабления боли. Уже будучи президентом, он принимал кортикостероиды, новокаин, ломотил, тестостерон, парегорик, фенобарбитал, пенициллин, амфетамины и еще все, что попадалось под руку. Как-то он пожаловался британскому премьер-министру, что без регулярного секса у него начинаются мигрени.
Один врач увидел коктейль из амфетаминов и болеутоляющих, инъекции которых делал Кеннеди, и попытался вмешаться. «Мне все равно, даже если это лошадиная моча, — ответил Кеннеди. — Это работает».
А работало ли?
Кеннеди постоянно требовалось всего больше, больше, больше.
Он пытался лечиться. Несмотря на предостережения, он впускал в свою жизнь (и в Овальный кабинет) множество сомнительных лекарей. Он принимал их снадобья, но все равно испытывал боли. Впадал в депрессию. Ему казалось, он пытается мыслить сквозь туман. Но вместо того чтобы остановиться, он взял рецепт на стелазин — невероятно сильный нейролептик.
История справедливо превозносит Кеннеди за его спокойную мудрую сдержанность в течение тринадцати напряженных дней Карибского кризиса. Но мы видим, какой опасности ежедневно подвергались миллионы людей из-за его безрассудного отношения к препаратам. «Ни один президент, у которого есть красная кнопка, не имеет права принимать подобные штуки», — предостерег Кеннеди один врач, услышав о стелазине. И пригрозил обратиться к прессе, если президент немедленно не прекратит его употреблять.
Речь шла не только о купировании боли, но и о получении удовольствия: препараты действуют на тело, но влияют на разум и настроение — на наш характер, — то есть на то, что мы всегда должны отстаивать.
Существуют ли другие — приемлемые — лекарства и методы лечения? Конечно.
Не надо думать, что помощь при депрессии или хронической боли каким-то образом противоречит принципам умеренности. Эпиктет всю жизнь страдал от хромоты (когда он был рабом, хозяин избил его и сломал ногу), и, существуй безопасный способ уменьшить эту боль, было бы глупо не использовать его. В подобном положении окажемся и мы. У нас будут несчастные случаи. Наши тела станут стареть, а сердца — разрываться.
Но Кеннеди надеялся: некая волшебная таблетка (или несколько таблеток) устранит все его проблемы. Он использовал секс и лекарства как способ уйти от боли, а не как инструмент для избавления от нее. Боль не была его виной, но за плохие решения отвечал он сам.
Единственное лечение, которое действительно помогло с проблемами со спиной, оказалось довольно простым. Врач, возражавший против приема наркотиков, обнаружил: Кеннеди не может сделать ни одного приседания. «Вы скоро станете калекой, если не начнете заниматься физкультурой, — объяснил доктор пациенту. — Пять дней в неделю. И начать нужно прямо сейчас!»
Благодаря растяжке, дыхательным упражнениям, поднятию тяжестей и гимнастике Кеннеди в значительной степени восстановил свою подвижность. Уровень боли снизился до управляемого. «Хотел бы я познакомиться с вами десять лет назад», — сказал президент. Похоже, он временами даже не пользовался ортопедическим корсетом для спины[134].
Не все проблемы можно решить с помощью свежего воздуха и физических упражнений, и нужно с большой осторожностью относиться к тем, кто уверяет, будто способен без труда заставить боль исчезнуть. Доктора Филгуды (как прозвали одного из президентских врачей[135]) подобны сиренам из греческого мифа: их песня сладка, но нередко смертельно опасна.
Однако поколение за поколением мы игнорируем этот факт. Сегодня люди со значительно меньшей болью, по крайней мере физической, оправдывают использование всех видов экспериментальных психоделических препаратов для лечения своих психических и душевных заболеваний. «Помогает же», — говорят они. И произносят это, даже потребляя фентанил, который убивает и использование которого приняло масштаб эпидемии. Мир сотрясается от последствий кризиса с опиоидами.
Лекарства — это не то, с чем можно баловаться!
Папа Иоанн Павел II был прав. Он напомнил: воздержание частично призвано сдержать стремление «лишиться сознания с помощью наркотиков». Наши способности к рациональному мышлению (как и наши тела) могут мучить нас, но также являются и даром. Мы не должны без необходимости притуплять их силу химией.
«Помогает же»?! Помогает же — это пройти по жизни трезвым. «Отправляетесь в путешествие»?[136] Идите на терапию! Боритесь с этим. Исцеляйтесь ежедневно, каждый день понемногу становитесь лучше.
Возможно, путь, по которому направился Кеннеди (вера в одну особую штуку, способную разом облегчить жизнь, в какую-то волшебную таблетку или устройство, которые могут спасти от боли, тоски или отчаяния), именно поэтому так соблазнителен. Надежда делает нас уязвимыми перед различными гуру или целителями, которые охотятся на страдающих людей. Ко всем и ко всему, что побег от реальности предлагает вам в качестве спасения, следует относиться с осторожностью, а все, что сулит эйфорию, способно причинить настоящую боль.
«Мне помогает» на самом деле должно означать целостное мышление. Позволять добраться до истоков. Означать необходимость устранения причины, а не ее симптомов. Это подразумевает терапию. В случае Кеннеди — не только физическое лечение, но и отчаянную потребность в психологической помощи. Это требует настоящего мужества и самодисциплины, так как занимает много времени. Это предполагает столкновение с ужасными вещами: медленное продвижение, а не мгновенное преображение. Это непросто. Но здесь хотя бы минимальны побочные эффекты.
Это также может означать — как бы это ни было несправедливо или неприятно, — что необходимо найти способ жить с болью.
У стоиков для этого было слово «эмменетеа» — «то, что придется терпеть». Лу Гериг понимал, что долгая карьера в бейсболе потребует играть при травмах, как случается и в жизни. «Я помню, как Лу сломал средний палец на правой руке, — вспоминал один из товарищей по команде. — Он испытывал боль каждый раз, когда отбивал мяч. А
