Роберт Дилтс - Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла
Кажется очевидным, что суть “интерпретации” заключается в установлении кластеров сложных эквивалентностей, которые, с одной стороны, придают смысл, а, с другой, стремятся ответить на вопрос: “Как вы об этом знаете?” Ясно, что большая часть аналитических и терапевтических методов Фрейда основывалась либо на формировании, либо на расшатывании кластеров “сложных эквивалентностей”. Например, интерпретация символов почти полностью основана на формировании таких эквивалентностей. Когда говорится, что “гриф означает мать” или “хвост означает фаллос”, мы имеем дело с классическим примером создания лингвистических “сложных эквивалентностей”. Анализ и интерпретация Фрейдом жизни Леонардо включает установление, а затем подгонку многочисленных “фрагментов” эквивалентностей в “целую массу связанных идей”. Его анализ непостижимой статуи Моисея, о которой “было высказано так много различных суждений” и которая вызвала появление “столь разных точек зрения”, включал в себя установление новой схемы сложной эквивалентности, необходимой для интерпретации позы статуи и характера великого лидера; это открыло новую перспективу, разрешившую конфликт между ранее существовавшими точками зрения.
Таким образом, с положительной стороны, связи, установленные при некоторых интерпретациях могут помочь либо упростить, либо объяснить сложные взаимоотношения. Однако, с другой, проблемной стороны, сложные эквивалентности нередко искажают или чрезмерно упрощают системные отношения. Пациенты (и семьи пациентов) часто интерпретируют свои симптомы в очень негативном смысле, или же таким образом, что это помогает сохранению симптома. Как мы уже замечали ранее, задача состоит не столько в том, чтобы найти “правильную” эквивалентность, сколько в том, чтобы оказаться способным найти интерпретации, открывающие новую перспективу, более широкую карту или способ мышления, отличающийся от того типа мышления, который создал проблему. (Целью Фрейда при интерпретации поведения Леонардо и статуи Моисея явилось не столько нахождение правильной интерпретации двух великих гениев Возрождения, но, скорее, стремление показать, что возможно существование карт с более широкой перспективой, карт, основанных на других сложных эквалентностях). Если представить себя на секунду одним из пациентов Фрейда, можно вообразить, каким приятным сюрпризом было бы, если бы кто-то сказал вам, что ваши проблемы связаны с процессами, которые также повлияли на Леонардо, Шекспира, на формирование египетской мифологи, и вы тогда не воспринимали бы себя просто как противную занозу для своих родственников. Интерпретации Фрейдом симптомов пациентов были намного богаче и привлекательнее их собственных интерпретаций.
2. Причина-следствие. Это утверждения, в которых между двумя переживаниями явно или неявно подразумеваются причинно-следственные отношения. Как и в случае со сложной эквивалентностью, подобные отношения могут быть, а могут и не быть точными и достоверными на уровне глубинных структур. Например, из утверждения “Критика заставит его уважать правила” неясно, как именно действие критики заставит человека, о котором здесь идет речь, выработать уважение к правилам. Такое действие может вызвать и противоположный эффект. Утверждения данного типа оставляют неопределенными большое количество потенциально важных недостающих связей.
Конечно, это не означает, что все причинно-следственные утверждения недостоверны. Некоторые из них достоверны, но неполны. Другие верны лишь при определенных условиях. В самом деле, утверждения о причине-следствии являются одной из форм неопределенных глаголов. Главная опасность утверждений о причине-следствии заключается в том, что при этом отношение, о котором идет речь, представляется слишком простым или механистичным. Поскольку сложные системы составлены из большого количества взаимно причинных связей (таких, как человеческая нервная система), многие явления представляют собой результат действия не единственной, но множественных причин.
Так, для утверждений, подобных следующим: “Близкие отношения Леонардо с матерью в раннем детстве послужили причиной того, что он стал гомосексуалистом”, “Подавление сексуальных влечений вызывает эти симптомы”, “Бессознательные конфликты вызывают симптомы истерии” или “Разговоры о ваших проблемах заставят их рассеяться”, можно попытаться исследовать и проверить достоверность причинных связей, о существовании которых здесь делается утверждение. Этого можно добиться, исследуя детали подразумеваемой причинной цепи. Чтобы сделать это, следует спросить: “Каким именно образом близкие отношения Леонардо с матерью послужили причиной того, что он стал гомосексуалистом?”, “Как именно подавленные сексуальные влечения вызывают появление симптомов?”, “Как именно бессознательные конфликты вызывают симптомы истерии?”, “Как именно разговоры о проблемах заставят их рассеяться?” Если ответов на эти вопросы не последует, тогда подразумеваемые причинно-следственные отношения могут быть отброшены за недостатком доказательств или же приняты на веру (или они могут быть приняты по причине отсутствия лучшего объяснения). Фрейд потратил много времени, пытаясь заполнить недостающие связи в таких причинно-следственных утверждениях, помогая другим исследовать и пересмотреть их собственные убеждения по поводу причин и следствий. В самом деле, кажется, что большая часть его труда была посвящена объяснению деталей и исследованию ответвлений некоторых предположений о причинах и следствиях.
Вместе со сложной эквивалентностью причинно-следственные утверждения и убеждения являются ключевым элементом процесса интерпретации. Они составляют основу, на которой мы совершаем наш выбор действий. В конце концов, именно эти убеждения определяют, как именно мы применяем то, что знаем. Например, если мы убеждены, что аллергия вызывается внешним аллергеном, тогда будем стараться избегать этого аллергена. Если убеждены, что аллергия вызывается гистамином, будем принимать антигистаминные препараты. Если стрессом, будем стремиться уменьшить стресс, и так далее. Комбинация сложных эквивалентностей и причинно-следственных отношений образует основу наших систем убеждений и представляет собой фундаментальные процессы, лежащие в основе программирования и диагноза. Такие утверждения, как “Если X=Y, тогда делайте Z”, включают в себя начало причинного действия, основанного на восприятии эквивалентности. Очевидно, что аналитические и терапевтические методы Фрейда были основаны на некотором наборе убеждений о причинах и следствиях. Как и в случае со сложной эквивалентностью, проблема состоит не в том, удалось ли кому-то найти правильное убеждение о причинах и следствиях, а в том, каких практических результатов человек может достигнуть, если будет действовать “как если бы” некоторое причинное отношение уже существовало.
3. Чтение мыслей. В этих утверждениях говорящий убежден: он знает, что чувствует, думает или имеет в виду другой человек или группа людей. В утверждении “Фрейд думал, что все зависело от секса” говорящий претендует на то, что знает внутренний опыт другого человека, на то, что обладает способностью “читать его мысли”. Это может оказаться в большей степени интерпретацией говорящего, чем утверждением о действительном факте, подтверждающем собственные мысли Фрейда. Подобным примером чтения мыслей являются такие высказывания, как: “Психологи не интересуются биологическими воздействиями на здоровье” или “Доктора не обращают внимания на чувства своих пациентов”. Для того, чтобы проверить степень достоверности данных утверждений, обычно задается такой вопрос: “А как именно вы об этом знаете?”
Конечно, мы не хотим сказать, что утверждения, подразумевающие “чтение мыслей” некоторого рода, являются непременно плохими. Чтение мыслей в некоторых формах лежит в основе эмпатии и сочувствия ровно настолько же, насколько и в основе предубеждений. Как и другие паттерны вербальной поверхностной структуры, чтение мыслей включает в себя просто некоторый объем генерализации, опущения и искажения. Проблема состоит не в том, чтобы избежать чтения мыслей как некоего нарушения, но, скорее в том, чтобы получить ясное представление о цепи сложных эквивалентностей, пресуппозиций и причинно-следственных предположений, сделанных в процессе получения вывода.
Вообще, в некоторым смысле чтение мыслей является конечной целью интерпретации, а также и моделирования. Когда мы говорим, что “Микеланджело намеревался изобразить другого Моисея, нежели тот, который был описан в Библии” или “Леонардо хотел компенсировать потерю матери, когда писал Мону Лизу”, или “Фрейд поставил себя в позицию восприятия Моисея”, мы очевидно используем некоторого рода чтение мыслей. Достоверность данных утверждений основана на некоторой цепи сложных эквивалентностей, пресуппозиций и причинно-следственных предположений, сделанных в процессе получения выводов; а для этого следует ответить на вопрос: “Как вы об этом знаете?” Задачей НЛП в не меньшей степени, чем задачей Фрейда, является способность получать ответ на этот вопрос. Другие могли бы смутиться или начать защищаться, но Фрейд, по-видимому, считал ответ на подобный вопрос интересной, стимулирующей ум и достойной задачей. Может быть, причиной, по которой Фрейда не забыли до сих пор, как раз и является то, что он с таким упорством искал ответ на вопрос: “Как вы об этом знаете?”
