Автономия и ригидная личность - Шапиро Дэвид
ОТЧУЖДЕНИЕ ПРИ САДИЗМЕ
Рассмотрим типичное представление садистов о чувственности, а в некоторых случаях, похожих на описания де Сада, даже эмпатическую защиту и публичное отстаивание чувственности, садомазохистских сексуальных установок, характерных для маркиза де Сада, которые часто кажутся в высшей степени отчужденными. Такое отчуждение заметили несколько писателей; особенно ясно его выразила Симона де Бовуар[80], изучая труды де Сада:
Она пишет: «Никогда в его повествовании чувственное наслаждение не проявляется в самозабвении, замирании сердца или в горечи расставания»[81]. Она говорит о де Саде как «о воле, подчиняющей плоть, но не теряющей в ней себя»[82], а о самом половом акте в представлении де Сада как о «спектакле, который человек наблюдает на расстоянии и вместе с тем сам в нем участвует»[83].
Так оно и есть. Персонажи маркиза де Сада — я здесь обращаюсь не только к отчужденности самого автора — весьма искусно и утонченно создают и воплощают сцены сексуального возбуждения, сосредотачивая свое внимание на создании определенных эффектов. Они, в особенности мужские персонажи, во время этого представления иногда наблюдают за собой, а иногда — за представлением в исполнении других персонажей. Они возбуждаются, глядя на боль, которую испытывает одна женщина, получая сексуальную разрядку от другой, или же, устроив представление, только его наблюдают, не участвуя в нем, а просто чувствуя возбуждение.
В отличие от собственно чувственного наслаждения, наслаждение спектаклем чувственности или интенсификация чувственного наслаждения и возбуждения с помощью одновременного и, может быть, более сильного возбуждения от его зрелища, является типичным для садомазохизма. Это наслаждение проявляется у человека в интересе к наблюдению собственных сексуальных отношений, в их фотографировании, в их описании в особенно «грязных» выражениях или во внимании к тому, как в них участвуют другие люди. Все эти средства позволяют усилить возбуждение не через эротическую чувственность, а через идею эротической чувственности. Они усиливают сексуальное возбуждение с помощью еще более возбуждающей идеи «сексапильности». Они используют реальное чувственное ощущение при создании порнографической продукции. В противоположность обычной человеческой склонности, в данном случае функция действия используется для содействия фантазии.
Садомазохистская атрибутика в чем-то очень похожа на театральную. Плети, кожаные пояса и другие принадлежности, подчеркивающие ощущение насилия и покорности, применяются исключительно для создания эротической идеи. Плети применяются не только для того, чтобы вызвать боль. Гораздо больше они предназначены для того, чтобы вызвать фантазию о боли и насилии, а также идею эротической чувственности. А потому их использование сопровождается усиленным ощущением боли. Сама боль может быть незначительной, но корчи от боли вызывают сильное чувство. Партнер — это не только объект для получения физического и чувственного наслаждения, но и (даже прежде всего) помощник, оказывающий поддержку в изображении сцены эротической чувственности. Вместе с тем садомазохистская сексуальность — это в высшей степени идеологический продукт, порожденный больше воображением, чем чувствами. Она может включать весьма незначительный физический контакт или даже не включать его вообще: и в реальном событии или даже в фантазии. Садомазохистская сексуальность возбуждается посредством идей и символов эротической чувственности, особенно в чрезвычайно концентрированном виде (кожаная атрибутика, плети, боль и т.п.). Именно это имеет в виду Бовуар, говоря «о воле, подчиняющей плоть, но не теряющей в ней себя». Это целенаправленная чувственность, волевая сексуальность, а не чувственная сексуальность, от которой отказались. Короче говоря, она в той или иной мере формирует сексуальность, присущую ригидной личности.
ТЕМА ЭРОТИКИ
Природа ригидного характера — его подчинение воле, дисциплине, авторитету, своим моральным предубеждениям — по-своему влияет на природу ее сексуальных интересов. Моральное представление о сексе как о чем-то грязном, грубом и унизительном, может вызвать не только полную или частичную утрату сексуального влечения, но и породить отношение к грязи, грубости и унижению как к особому проявлению эротического влечения. Точно так же исключение эротической чувственности из влечений, привязанностей и чувств в повседневной, «пристойной» жизни может привести к наделению особой эротичностью тех экзотических фигур или отношений, которые не вызывают сексуальных чувств. Кроме того, с точки зрения ригидной личности сексуальная восприимчивость и сексуальное возбуждение не подчиняются самоконтролю, а сексуальные отношения представляют собой подчинение одного человека другому. На эту точку зрения будут серьезно влиять идеи и образы необузданности и покорности, имеющие особый эротический смысл, например образы проститутки и раба. Те самые состояния, к которым ригидная личность испытывает отвращение, становятся крайней эротичными, а потому она не может их выносить: они воспринимаются совершенно чуждыми и вредными с точки зрения силы воли, самоконтроля и самодисциплины; они означают отказ от волевых усилий, прекращение самоконтроля, потерю самообладания, сдержанности, пристойности и чувства собственного достоинства.
Нет никаких сомнений, что идеи покорности, принуждения-подчинения, грубой силы и унизительного послушания, а также их многочисленные вариации составляют основную эротическую тему и основное представление о сексуальных отношениях в садомазохистских фантазиях. Все остальные элементы — причинение боли, борьбы с ограничениями и т.д. — являются лишь чувственными изысками или украшениями такого фундаментального представления. Идеи и образы садомазохиста, характерные для этих отношений, наполнены эротикой. Чтобы лучше это понять, полезно вспомнить, что ригидная воля, так сказать, действует на два фронта: внутренний и внешний. То есть ригидная личность сосредоточена на самоконтроле, самодисциплине и при этом не делает уступок ни себе, ни другим. Такой человек упрям, защищает свой авторитет, заносчиво чувствителен к принуждению и унижению свыше, авторитарен и с презрением относится к подчиненным. В таком представлении о сексуальных отношениях эти два вида уступки — себе в форме сексуального возбуждения и другому — особенно тесно связаны между собой и содержат оба вида покорности или утраты силы воли: один из них включает в себя другой.
Иначе говоря, для человека, волевые усилия которого направлены на то, чтобы не уступать другим или заставить других уступать себе, идея эротической чувственности и сексуального возбуждения в сексуальных отношениях становится одновременно идеей подчинения одного человека другому, уступкой одного человека сексуальному возбуждению, вызванному другим человеком, полной потерей воли одного, не позволяющей оказывать сопротивление другому, покорностью одного другому и унижением одного другим. Поэтому такие отношения становятся эротическим, «сексуально-привлекательным» прообразом сексуальных отношений. Сексуальная связь сводится к тому, что один человек «трахает» (fucks) или «имеет» (screws) другого, и именно эта идея «взять» и «поиметь» другого становится эротической. Отношение между двумя видами покорности воли содержатся во многих садомазохистских фантазиях, например, в фантазии об одинокой сексуально возбужденной женщине, которая становится униженной сексуальной рабыней возбудившего ее человека; она становится «обезумевшей от желания» и умоляет, чтобы ее удовлетворили и использовали. Известны и обратные садомазохистские фантазии: покорение жертвы, преодоление ее воли к сопротивлению, ее самообладания и человеческого достоинства, пробуждает ее собственное сексуальное влечение, которому она не в силах сопротивляться и т.п. В контексте этой идеи любой образ или представление ситуации подчинения, любое действие, предполагающее унижение одного человека другим, или действие по отношению к другому, включающее в себя презрение, высокомерное наказание или обучение «дисциплине», повышает степень эротичности сексуальных отношений.
