Татьяна Березина - Резервные возможности человека
Сложный диалог. Выходом за пределы замкнутого круга отношений «Я – Другой» становится сложный диалог (хотя на самом деле у человека есть только один выход, который ведет за пределы – это выход за пределы самого себя). Для этой формы внутренней речи характерно представление Себя глазами Другого человека, при этом всегда, хотя бы на периферии сознания, присутствует Третий. Или Другой рассказывает Третьему о размышляющем индивиде или обращает к Третьему мысленный рассказ, или просто представляется диалог Другого и Третьего о Себе. От диалога эти формы отличались, прежде всего тем, что реплики «за себя» были сведены к минимуму, зато обильно была представлена внутренняя речь (мысли) и Другого и Третьего. Сложный диалог часто бывает связан с будущим временем, с открытостью во взаимодействии с Миром, с ощущением себя активным творческим человеком, способным изменить ситуацию и окружающий мир своими умом и волей [7]. По содержанию сложный диалог часто является фантазиями.
Итак, дивергентное чувствование начинается с появление Третьего. Как пишет Т.А. Флоренская: «По существу, доминанта должна быть обращена не к этому Другому, а к Третьему» [29, с. 140]. При этом проблема выхода связана не с преодолением взаимоотношений, а с расширением собственного Я, иногда в ситуации, когда границы Я кажутся незыблемыми. Психологи-экзистенциалисты, описывая человека как «бытие-в-мире», в качестве возможной цели человеческого существования предлагали «выход-за пределы-мира», т. е. выход за пределы собственного бытия, за пределы самого себя [8].
В концепции отраженной субъектности В.А.Петровского высшей формой принятия Другого является претворенный субъект и только эта форма выводит нас за пределы обычного диалога: «на этапе претворенного Я фактически теряется взаимопротивопоставленность субъектов, и, следовательно, разрушаются диалогические формы взаимоотношения между ними: ведь Я одного здесь уже неотделимо от субъектированного им Я другого» [22, с. 185].
Важной особенностью дивергентного чувствования является не столько принятие Другого, сколько Третьего, того Третьего, который реально или потенциально существует в любом конструируемым нами Другом (или в претворенном субъекте по В.А.Петровскому). Расходящееся чувствование позволяет не только включить в себя мысли и чувства Другого человека, но и через него, познать Третьего, «а третьих, – как писал один из участников нашего Эксперимента может быть сколько угодно».
Дивергентное чувствование в творчестве
Третье исследование было посвящено анализу того, как мыслят, переживают и чувствуют себя в мире эмоционально дивергентные люди, по материалам продуктов их творчества (рукописных статей, дневников, художественных рассказов и др.)
Во многих концепциях творчества свойством творческой личности является «выход за пределы» [10, 16, 20]. Выходу за пределы диалогичных взаимоотношений была посвящена работа одного из участников нашего эксперимента; собственную теорию он назвал «триопсихологией», а личностное качество индивидуума, определяющее может или не может он разорвать замкнутый круг общения – «триопсихологичностью» (Э.Мансуров в рукописной работе «Третий не лишний»). Кратко изложим здесь ее суть. Отношения людей всегда «триопсихологичны», т. е. в отношениях Я-Другой остается место для Третьего. «Мне кажется люди любят одного…, потому что у них слишком маленькое сердце, которое не может вместить сильные чувства к кому-то еще».
Сам автор термина понимал «триопсихологичность» как прямую передачу эмоций объекта любви субъекту любви. Например, так: «Если Ты кого-то любишь, а он испытывает сложные чувства (от любви до ненависти) к кому-то еще, то ты просто принимаешь его чувства такими, какие они есть, и начинаешь чувствовать к этому Третьему тоже самое: любовь, если твой друг его любит, ненависть – если ненавидит. И по другому просто невозможно. Телепатия» (Э.М.). Кстати, третьим может кто угодно и что угодно: увлечение, книга, работа – это не обязательно человек (просто обычно третий в виде человека вызывает наибольшее сопротивление или ревность). Автор термина видел следующие достоинства триопсихологичных чувств. Во-первых, «триопсихологичные» чувства позволяют принимать Другого полностью, не только со всеми его плюсами и минусами, но и с всей гаммой его чувств, направленных на Мир (а не только на любящего его человека). Во вторых, «триопсихологичность» чувств делает пару открытой системой, давая возможность (более того, требуя) развиться каждому из взаимодействующих. И чем больше у твоего партера интересов и увлечений, тем интереснее с ним взаимодействовать, тем больше сложнейших его переживаний ты сможешь разделить и, тем самым, обогатить и свою жизнь. Наконец, «триопсихологичные» чувства просто богаче, сложнее, глубже по проявленьям и переживаниям.
Другим необходимым атрибутом творчества многие авторы называют открытость, определяя ее, как базовое свойство личности, характеризующее общее отношение личности к Миру [16]. В экзистенциальной психологии именно открытость рассматривалась, как «основная характеристика» человека, как «готовность к восприятию всего, что есть в настоящем» [8].
Среди произведений участников эксперимента выделялась рукописная статья философской направленности «ТР-2» (С.Щеглов). Открытость лежит в основе еще одного важного качества дивергентной личности, которое он назвал «стремлением к разнообразию»: «Основной закон развития во Вселенной – закон возрастания разнообразия», все, что способствует возрастанию разнообразия – хорошо, все, что уменьшает разнообразие – регрессивно».
Что же касается противопоставления Себя и Другого, то здесь оно снимается, благодаря тезису «каждый лучше всех! Именно в такой сильной форме, я не знаю, как это можно получить, но это должно быть, иначе как можно совместить человека, считающего себя центром Вселенной и других таких же людей… В слабой форме каждый в чем-то лучше другого такие отношения существуют уже сейчас среди подлинных интеллигентов./…/. Если может быть общество из одних дебилов, то почему не может быть общества, состоящего из одних гениев? «(С.Щ.)
Автор этого высказывания нуждается в том, чтобы Другие были равными ему в том глубоко личном чувстве, которое Шопенгауэр называл целостной волей и целостным представлением, полагая невозможным, разделить его с кем бы то ни было еще: «в то время как всякий непосредственно дан самому себе как целостная воля и целостное представление, остальные даны ему прежде всего только в качестве представлений. Вот почему собственное существо и его сохранение важнее для него, чем все остальные взятые вместе» [32].
Известный философ навсегда развел величие воспринимающего Я (творца субъективной реальности) и всех остальных людей, изначально не равных ему, поскольку они всегда остаются лишь представлениями во Мне. Дивергентное чувствование принимает субъектность Других Я, признавая за ними право творить реальность, поскольку это, во-первых, способствует возрастанию разнообразия мира вообще, во-вторых (и это важно), эта субъективная реальность в принципе постижима, у Шопенгауэра она непостижима, и поэтому отвергается. Описанная выше способность к трансперсональному взаимодействию дивергентно чувствующих людей делает субъективную реальность других людей им доступной, а поэтому желаемой.
Интересно, что почти все участники нашего эксперимента в разное время увлекались идеями построения коммуны: одна из таких локальных коммун организовывалась группой студентов МГУ (по материалам Жанны Бедненко [4]) в 1987–1989 гг. Разумеется, коммуны распадались, но речь о другом: о наличии потребности поделиться, входящей, на наш взгляд, в особенности дивергентного чувствования. Во-вторых, уменьшение чувства собственного («это мое»).
Интересно посмотреть, как отражается в художественном и поэтическом творчестве представления о «другом измерении» и связаны ли они как-нибудь с интересующей нас темой дивергентности чувствования.
В художественном творчестве многих авторов вырисовывается интересная триада: интерес к другим измерениям (а не страх перед ним), принятие двойника и даже «тройника» (а не отвержение его) и телепатия – как предельная форма выраженности смысло-образующих позиций во внутреннем диалоге героев романа.
Отношение к другой реальности чаще всего коррелирует с отношением к Двойнику. У Анны Ахматовой[12] иная реальность, Зазеркалье (стихотворение «В Зазеркалье») – это что-то
«Ужасное. Мы в адском круге.А может, это и не мы».
И отношения к возможным двойникам в ее творчестве скорее отрицательное: Она (Другая) в ее творчестве – это соперница, неприятельница, враг.
У Марины Цветаевой мир иной – это то «сплошное аэро», куда она так стремилась вырваться в «Поэме Воздуха», и куда, надеюсь, ей в конце концов удалось уйти. И образ Двойника в ее творчестве оказывается резко положительным: Другая – это сестра, подруга и, наконец она сама же (Двойник). В этом смысле очень интересно стихотворение «Наяда». Вначале здесь две героини: Я и Она: Я – морская дева. Наяда: Она – Другая, Волна, связанные узами «дружбы гордой и голой». Постепенно образ Другой все более оживает, персокализуется, из первоначальной неясности, зыби («между грудью и зыбью»)ж становится все более человеческим («между грудью и грудью»). И узнавая друг друга, героини словно меняются местами, растворяются друг в друге:
