Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым
Я вовсе не собираюсь утверждать, что мы – всего лишь пленники детской истории. Жизненный опыт как результат взаимодействия со многими и многими людьми, способен существенно изменить интрапсихическое имаго себя и другого. В противном случае мы оставались бы вечными младенцами, накрепко прикованными к судьбе без всякой возможности повзрослеть или пройти через исцеляющее переживание. С другой стороны, нельзя пренебрегать и силой этих старых имаго. Оставлять их бессознательному – все равно что полагаться на историю, а не на теперешнюю реальность в выборе спутника жизни, снова включаясь в привычный па-де-де и повторяя динамику семьи происхождения.
Наш психологический радар, следуя заданной программе, непрерывно сканирует окружающее пространство и опознает людей, способных привлечь или активировать проекцию и хотя бы временно взять на себя бремя бессознательных программ и перенесенной истории. Этот поиск, эта фантазия романтической любви – основной горючий материал нашей культуры: фантазия, что однажды найдется другой, с кем наша жизнь изменится до неузнаваемости, кто исцелит и защитит, утешит и оградит от болезненных контактов с внешним миром. Но ведь и другой, в свою очередь, переносит на нас материал своей истории. Неудивительно, что в паре так быстро начинается разлад и одна из сторон привычно винит другую, что отношения не сложились. Если бы мы только могли видеть все те имаго, которые проецируем друг на друга, а заодно и перенесенные истории плюс их предсказуемый результат, не сомневаюсь, картина походила бы на диспетчерский пульт крупного аэропорта в самый час пик.
Когда человек А знакомится с человеком Б, скажем, на вечеринке или во время длительного авиарейса, каждый способен поддерживать общение с другим на уровне сознательного интереса к личности собеседника. Порой дальше этого и не идет, и такой уровень остается единственным, на который выходят отношения; так обстоит дело с большинством поверхностных контактов в общественной сфере. Тем не менее в общение, в «неприбранную постель памяти» каждая сторона привносит и свою историю. Даже одним своим присутствием, внешностью, манерой общения или контекстом ситуации человек Б может активировать бессознательный уровень человека А, запуская механизм проекции и сопутствующую ему перенесенную историю. И, если проекция достигает цели, она вызывает мощные эмоции, будь то влечение или же отвращение. Человек Б может знать или не знать, что получает всю эту энергию, но в любом случае ее влияние ощутят обе стороны. Мы говорили уже о том, что бессознательное постоянно осматривает внешний мир, анализируя каждое новое знакомство: «Что я могу знать об этом человеке? Случалось ли мне быть здесь прежде и в какой ситуации? Какой должна быть моя реакция на этого человека?» Стоит двоим встретиться, и один уже повлиял на другого и изменился сам, даже если ни тот, ни другой не подозревают, как сократилось пространство, разделявшее их. Столь существенно, хотя и бессознательно, могут взаимодействовать не только отдельные люди, но также группы, даже народы, часто с трагическими последствиями, не раз повторявшимися в их исторической судьбе. Сколько ужасного произошло между религиями, этническими группами и нациями, потому что внутри каждой что-то оставалось невыясненным! То, чего мы не знаем за собой, почти всегда невыносимо тяжким грузом ложится на плечи ближнего.
Когда две стороны попадают в ловушку обоюдной проекции, они могут испытать как сильное влечение, так и сильную антипатию. Одна женщина, с которой мне довелось работать, рассказала о сильном негативном переносе на совершенно незнакомого человека. Это был тренер профессиональной футбольной команды, лицо которого она видела разве что на телеэкране. Беспричинное чувство сохранялось не один месяц. Наконец, в один прекрасный момент она поняла, что вздернутая верхняя губа у футбольного наставника была точь-в-точь, как та гримаса ее матери, с которой она отчитывала дочку в далеком детстве. Вот и получается, что один незнакомец недолюбливает другого незнакомца, и все – из-за поразительного влияния истории, бессознательно накладывающейся на настоящее. Впрочем, когда проекция представляет собой влечение, она несет в себе и сильное желание слиться с этим другим. Эта проективная идентификация и есть та самая «романтическая любовь», которой люди жаждут везде и всюду, чтобы она встряхнула их, растормошила задремавшие было эндорфины, а заодно и резонирующую глубоко внутри программу повторения.
Кто не стремится к «любви», кто не хотел бы окунуться в это чувство, броситься в него, словно «в омут с головой»? Мгновения проективной, романтической истории превозносились во все времена от той поры, как флорентиец Данте заметил Беатриче на берегу полноводной Арно, до чудного мгновенья встречи с «магическим незнакомцем». Люди влюбляются даже в кинозвезд, двухмерная реальность которых в их случае ограничивается тусклым мерцанием «голубого экрана». Джон Хинкли[19] пытался убить президента именно для того, чтобы некая кинозвезда заметила его и удостоила своего внимания. А нам кажется, что мы уже давно перестали жить в мире символов! Не зря в народе говорят, что любовь слепа – можно добавить, что это folie a deux, состояние обоюдной проекции, когда человек в своих действиях руководствуется не осознанным восприятием реальности, а отталкивается от архаической и зачастую эмоционально перегруженной личной истории. Подобное поведение, как всем известно, нередко кончается бедой. Но как желанна эта беда! Руми еще много столетий назад писал:
Я хотел бы поцеловать тебя,А цена этого поцелуя – моя жизнь.И теперь моя любовь бежит к моей жизниС криком: «Как дешево, давай купим!»[20]
Вспоминается одна моя клиентка, любительница романтических похождений, одно другого рискованней.
В надежде, что она сможет здраво оценить, чем могут обернуться ее эскапады, я предложил ей просмотреть фильм «Ущерб». Это повествование о французском дипломате, которому случайная интрижка стоила семьи, карьеры, да и в общем-то сломанной жизни. Первое, что она сказала мне на следующем сеансе, было: «Эх, хотела бы и я испытать что-то подобное!» Вот она – романтика: накал страстей, высокие ставки, риск зашкаливает – «то, что нужно, – заверните скорей!»
Сколько бы ни было примеров таких крушений, истово верующему в популярный культ романтической любви покажется богохульством само предположение, что она живет почти исключительно за счет фантазии, с помощью такого механизма, как проекция. Какова следующая глава этой истории, хорошо известно каждому. Ведь поднятая завеса проекции открывает перед нами – кого бы вы думали? – такое же существо из плоти и крови, как и мы с вами. Независимо от того, кто этот человек, что собой представляет, его несовершенная реальность неизбежно будет просачиваться сквозь проекцию, пока нашим глазам не явится совершенно другая картина. «Ты сильно изменился за это время; ты теперь стала другой, не такой, как была раньше; а я-то думала, ты такой – а ты вот какой, оказывается!» – доводится слышать постоянно. Да, он не такой, этот человек. Он всегда чем-то отличался от того, что рисовала проекция и предполагала психологическая установка. (К слову сказать, я совершенно не исключаю, что нечто глубинное в нас, то, что по праву называют любовью, вполне способно пережить крушение проекции. Но подобный счастливый исход никто не гарантирует.)
Эрозия силы проекции вынуждает ее отступить назад в бессознательное. Такие мгновения приносят с собой смятение, дезориентацию, раздражительность, нередко в сочетании с попытками еще больше активизировать контролирующие стратегии, чтобы по возможности дольше поддерживать проекцию. Редко кто в такие моменты станет анализировать случившееся и, вычислив феномен проекции, решится взглянуть правде в глаза: что некая динамика, определенный сценарий, ожидание или замысел из подсознания непреднамеренно были спроецированы на другого человека. По большому счету, мы ведь ничего не знаем об этом другом, о ком бы ни шла речь, будь то знаменитость, увиденная издалека, или просто знакомый, с которым вместе работаем или живем по соседству. Если нам мало что известно даже о себе – откуда же нам знать другого человека? Так что эта, почти что сверхъестественная сила проекции действительно похожа на какие-то чары.
Проекция обещает восполнить недостающую часть нашей психологической жизни – ну, а кто устоит перед таким обещанием? И кто хоть однажды не ощутил на себе всю ее силу? (Неудивительно, что выражение родственная душа превратилось в затертое клише. Некие стороны нашей души всегда оказываются вовлеченными в отношения, хотя мы ошибочно можем считать, что разглядели их в другом человеке.) Чем слабее самосознание, тем более зациклившимся на проекции становится человек. И даже если она давно утратила связь с реальностью, человек все равно остается в плену у силы истории, программы желания и колеса повторения.
