Ирина Медведева - Разноцветные “белые вороны”
Вы скажете, это отношения мужчины и женщины, детей они не касаются. Увы, касаются, и не только опосредованно, а гораздо более прямо, чем хотелось бы.
Чувствуя себя заброшенными, многие женщины пытаются обрести утешение в ребенке, особенно если это мальчик (мы уже писали об этом в главе «Бес материн–ской любви»). Он становится для матери единственной опорой, собеседником, другом, занимая по сути дела (разумеется, психологически) место отдалившегося мужа. Но ребенка нельзя назначить на роль взрослого мужчины, это ему так же не под силу, как 50–килограммовый мешок картошки. Перегруженная психика может надорваться.. И, надорвавшись, исказиться. Мужчины, состоявшие в детстве в «психологическом браке» с матерью, часто так и не вступают в брак реальный, следовательно, у них вообще может никто не родиться. Ослепленные и подавленные идеалом матери, они не находят достойную пару. К тому же, среди таких мальчиков, слишком рано погруженных в мир женских переживаний, бывает много кандидатов в гомосексуалисты. Встречается у подобных детей и скрытый садизм, что вряд ли украсит будущее отцовство.
Но разве нет семей, где жена, которая в прежней жизни была «другом, товарищем и братом», теперь активно включилась в дела мужа и стала «партнером по бизнесу»? Была семья, а стало «семейное предприятие» — то–то славно! Вот только дети оказываются тут сбоку припека. Нет, ими, конечно, занимаются, но в основном гувернеры, бонны, бэбиситеры, а то и загородные лицеи, которые раньше попросту назывались интернатами. Лишенные в детстве нормальной материнской заботы, «безмамные дети» (термин придуман западными учеными) в большинстве случаев не способны полноценно воспитывать собственных детей.
Нет, мы вовсе не хотим, чтобы у вас сложилось впечатление, будто в семьях «новых русских» вообще не бывает нормальных отношений. Безусловно, бывают, и не просто нормальные, а очень хорошие. Но даже если представить себе безупречную семейную идиллию, ребенку в ней все равно будет неуютно. Мы уже упомянули о криминализованности сегодняшнего бизнеса. Дети бизнесменов несравненно чаще, чем все остальные попадают в зону риска. Чего должен ждать от жизни пятилетний малыш, в присутствии которого постоянна ведутся разговоры о том, что кого–то из знакомых убили, кого–то ограбили, а у кого–то — украли ребенка (быть может, того самого, у которого он вместе с мамой и папой неделю назад был на дне рождении.). А дети, выходящие на улицу только в соповощении телохранителя, что сейчас особенно престижно! Какая у них формируется картина мира? И что им снится по ночам?.. У таких детей практически со стопроцентной вероятностью наблюдаются повышенная гревожность, навязчивые страхи (ибо весь мир кишит злодеями, грабителями, убийцами) и — как естественное следствие — мизантропия, то есть ненависть к людям. А мизантропия может привести к угасанию рода: переполненный ненавистью к людям человек не захочет или даже не сможет произвести на свет себе подобных. (Может, кому–то покажется, что мы сгущаем краски? Да нет… Многое здесь, напротив, смягчено, сглажено, и не названо своими именами. Не приводили мы и конкретных примеров — отнюдь не из–за отсутствия таковых. Примеров — хоть отбавляй, и они, наверное, очень убедительны, но мы их прибережем для более обстоятельного разговора. «Новые дети» заслуживают и требуют отдельной книги.)
…Так кто же здесь через сорок лет будет жить по–человечески? Разве что марсиане прилетят? Но они и жить будут по–своему, по–марсиански… И никто им уже не объяснит, что убогие существа, которые то набрасываются на первого встречного, то трусливо забиваются в угол — это и есть отборные, истинно свободные люди.
Только они маленько надорвались, потому что сорок лет кряду без устали хоронили рабов.
«БЕЛЫЕ ВОРОНЫ»
Наверное, вы уже поняли, что дети, с которыми мы имеем дело в своей психотерапевтической практике, — это не совсем обычные дети. А то чего бы они к нам обращались? Но это и не те, кого принято называть душевнобольными, помешанными, сумасшедшими. У таких детей не очень понятно, где кончается дурной характер или дурное воспитание и начинается болезнь. Они как бы на грани. Пограничные дети. В психиатрии это и принято называть «пограничными состояниями».
Понаблюдайте повнимательнее за большим сборищем детей. К примеру, на елочном представлении. Вглядитесь в отдельные фрагменты этой живой картины под названием «Счастливое детство».
Вот мальчик, который стоит позади всей толпы и, судорожно стиснув мамину руку, смотрит в пол. Мама и так и сяк уговаривает его поучаствовать в общем веселье, сама вымученно веселится, чтобы подать ему пример… Но он в ответ только набычивается и бурчит: «Пойдем домой, мне надоело».
А в самой гуще толпы вы можете увидеть другого мальчика. Он так взволнован, так захвачен зрелищем, что утратил над собой контроль: лихорадочно грызет ногти или по–младенчески сосет палец, а то и время от времени, не чувствуя боли, вырывает у себя на макушке волосы. Лицо такого ребенка бывает при этом обезображено судорогами.
А теперь обратите внимание на веселую девочку у самой елки. На первый взгляд она кажется вполне благополучной: отвечает на вопросы, жаждет рассказать стишок или спеть песенку, громко смеется. Все бы хорошо, только мама почему–то каждые десять минут водит ее в туалет и на всякий случай держит наготове сменные колготки.
Казалось бы, что общего между этими детьми? А общий у них диагноз: все трое — классические невротики. На Западе их называют «исключительные дети», «акцентуированные дети», «дети с проблемами» и стараются решить эти проблемы с помощью коррекционной педагогики, занятий в особых классах. В Америке существуют частные пансионы, где невротики живут в условиях, приближенных к условиям семьи, только место родителей занимают психотерапевты, которые учат своих подопечных общаться с людьми и предлагают различные способы защиты в стрессовых ситуациях.
У нас же таких ребят называют «трудными», «странными» или даже «с приветом» и, главное, совершенно не знают, что с ними делать. Конечно, врач для успокоения родителей пропишет маленькому пациенту что–то из арсенала психотропных препаратов и скажет на прощание: «Ребенок у вас трудный. Будьте с ним очень осторожны».
Но лекарство зачастую, кроме повышенной сонливости, ничего не дает, а что значит «быть очень осторожным» — этого скорее всего не ведает и сам компетентный советчик. И растерянная мать остается один на один со своим чадом, изнуряя его то неумеренной строгостью, то неумеренной лаской. А ребенок по–прежнему не может найти адекватный контакт с миром и скоро, очень скоро почувствует себя чужим не только на новогоднем празднике, но и вообще «на празднике жизни».
Трагизм своего изгойства, своего аутсайдерства некоторые дети ощущают рано. Семилетний Виталик на вопрос: «Каким тебя видят окружающие?» — чуть слышно ответил: «Мальчиком с опущенной головой».
Так мы и назвали свою первую лечебную пьесу:
«История мальчика с опущенной головой».
Идея лечить невротиков с помощью кукольного театра возникла у нас несколько лет назад, притом случайно. Дело тут отчасти в довольно своеобразном сочетании профессий. В прошлом одна из нас–Татьяна Шишова — педагог. Вторая–Ирина Медведева — работала психологом в детской психиатрической клинике. А потом мы вместе стали писать пьесы для театра кукол. И в этом качестве (соавторов–драматургов) время от времени участвовали в разнообразных театральных фестивалях.
И вот однажды, после очередного фестиваля (кажется, это было в Горьком, в 1988 году), мы делились друг с другом впечатлениями и, между прочим, обратили внимание на то, что актеры могут «в живом плане» (то есть выходя на сцену без кукол) играть просто ужасно, но — удивительное дело! — беря в руки куклу, они становятся гораздо раскованнее, пластичнее. Причем это происходит, даже если кукловод не скрывается за ширмой. И тогда мы поняли, что кукла служит актеру своего рода защитой, опорой.
А если это не актер, а болезненно застенчивый ребенок? Может, застенчивый, спрятавшись з а стенку (то есть за ширму, замаскировавшись, надев маску), не боясь быть уличенным, ибо будет говорить от лица куклы, — получит уникальную возможность целительной исповеди? Вот бы попробовать таким образом поработать с нервными детьми — подумали мы и тут же рассмеялись своим маниловским мечтам…
Потом случилось армянское землетрясение и тяжело раненые люди лежали в клинике в Абрикосовском переулке. И вот эти люди, потерявшие дом, семью, ноги и руки, неподвижные, беспомощные, на волоске от смерти, как ни странно, вспомнили, что скоро Новый год. И вот 31–го вечером в больницу приехал художник театра Образцова Женя Серегин, захватив с собой трех очаровательных, трогательных марионеток. Ловко управляя ими, он показал незамысловатые, но тоже очень трогательные концертные номера.
