Антонио Менегетти - Система и личность

1.2.2. Тезисы

Во-первых, непременное условие для хорошего журналиста – точное знание языковой структуры и всех ее возможностей – в добром и злом, в сомнительном и истинном. Во-вторых, журналист не должен экономически зависеть от собственного ремесла. Журналисту платят за то, что он пишет, заключая его тем самым в определенные рамки: тот, кто платит, желает освещения только определенных фактов, изложенных определенным образом. Следовательно, хороший журналист должен быть способен явить собою точное осознание ситуации, имеющей место в контексте, в котором он действует.

Цель журналиста состоит в том, чтобы быть посредником между происходящим фактом и общественным мнением: он – тот, кто придает коллективный резонанс единичному событию, однако так, как это соответствует фильтру общего мнения той коллективности, к которой он обращается. Его цель, следовательно, состоит в том, чтобы передать какой-то факт некоторому обществу, дабы пробудить общий интерес к нему.

Поэтому совершенно нормально, что еврей будет описывать факт одним способом, араб – другим, а итальянец – третьим. Однако его сущность и основа должны быть понятны, хотя бы интуитивно, любому читателю.

Объектом журналистской деятельности является «как» – способ выражения словами того, что мы хотим передать. Существуют два критерия словесного выражения, а следовательно и передачи:

а) факт сам по себе, каким он имел место в действительности;

б) настоящий или предполагаемый тип ментальности тех людей, которым освещается данный факт.

Журналист должен осуществлять посредничество между фактом и мнением, пользуясь языковыми возможностями и руководствуясь культурой той группы, к которой он обращается или которой хочет быть понятен.

Следовательно, не так важно написанное, как пишущий, поэтому миф об объективности информации лишен смысла. Газета говорит как свидетель; точного изложения факта в ней не существует и уже не может быть. Требование точности объективного сопоставления событий мы предъявляем к естественным наукам – математике, физике. Между тем от подлинного журналиста ожидают точности свидетельства.

Итак, журналист выражает любой фрагмент реальности следующим образом: а) новость, б) впечатление, в) сублимация (сведение к кодексам, структурирующим культуру бытия).

Журналист, желающий быть посредником реальности для гражданского сознания читателей, среди всего многообразия событий изберет для описания также и те факты, которые

реально могут затрагивать его читателей. Чтобы выявить такие факты, ему следует воспользоваться следующим двуединым критерием: 1) исторической объективностью, 2) психологической объективностью. Помимо самого по себе факта, журналиста должно интересовать также то, как описание этого факта скажется на сознательности, гражданской ответственности и критическом пересмотре собственной позиции читателей.

Хороший журналист – это поистине тот, кому удается сообщать информацию о точечном факте, отобранном в соответствии с контекстуальными и личными критериями – будь то согласно исторической или психологической объективности. Если ему удается верно указать на происходящие изменения, указать на них в той «толще глубины», где сбывается и изобретает себя само общество, – вот тогда он хороший журналист.

Разумеется, он не должен читать мораль, но обязан подавать факты в «экстравертной манере» (историческая объективность) и в «интровертной манере» (психологическая объективность) таким образом, чтобы способствовать, помимо прироста информации, также и приросту сознания исторической объективности. Журналист должен суметь передать верные известия, которые, внешне привлекая внимание и провоцируя, создают одновременно во внутреннем мире другого человека некое свободное пространство, где может осуществиться синтез высшего сознания. Следовательно, он прибавляет другим то, что сам уже реализовал в себе как некий прибыток сознания, однако при этом позволяя каждому самостоятельно произвести это новое как собственный субъективный синтез: он занят косвенным образованием, которое должно быть основано на сопоставлении фактов. В то время как читатель синтезирует в уме то, что читает, он должен двигаться всегда через контрапунктное противопоставление фактов.

Когда журналист хочет взволновать и пробудить людей своим материалом, ему следует остерегаться делать при этом какие-либо намеки культурного порядка: он должен только отбирать факты и определенным образом соотносить их между собою. Конечно, это – обоюдоострое оружие, потому что им может воспользоваться как тот, кто хочет сообщить информацию, так и тот, кто хочет извратить факты.

Последний важный аспект журналистики – это свойственная ей ценность сознания. Журналист, раскрывая факты, дабы познакомить с ними своих читателей и пробудить в них какое-либо к ним отношение, формирует сознание, а значит, в самом себе он так или иначе несет ответственность. Далее, если он формирует сознание и отвечает за него перед самим собой, то обязан выбирать свое сознание. По существу, все – от власть имущих до простых людей – требуют от журналиста ответственности за то, что они читают; система, какова бы она ни была, всегда отыгрывается на маленьком человеке. Но если именно я расплачиваюсь, и расплачиваюсь ответственностью за своего ближнего, то я должен делать выбор, я не вправе сохранять косное спокойствие меркантильной абулии[78]. Res clamat ad dominum[79] – каждый поступок, каждая позиция взывают и ярко обрисовывают того, кто произвел их.

Все рассуждения о соучастии масс или их возможном изменении – это только удобные оправдания, потому что судьба массы решается именно в тайне внутреннего мира конкретного индивида.

Журналист, в отличие от историка или политолога, погружен в «современность» того факта, о котором сообщает.

Факт – это то, что воспроизводит активность жизни, то есть призыв к жизни самой по себе. Это означает, что подлинное журналистское свидетельство есть не столько тщательная и своевременная регистрация действительности, событий, поскольку они бывают вопиющими историческими проявлениями, а, скорее, способность интуитивно улавливать историческую динамику. В этом смысле в журналисте всегда есть нечто от предсказателя, однако этого не будет, если ему просто удается использовать в своих целях законы рынка, заранее обеспечивая себе сенсацию.

Согласно онтопсихологии, область импульсов, то есть психическая реальность, рождающая существенные в историческом отношении обстоятельства, имеет метаисторический характер. Именно поэтому она необязательно должна без остатка выражаться на уровне феноменологии, правда, ее можно в полной мере постичь, даже исходя из самых незначительных данных: будучи действующей имманентностью, она всецело присутствует в каждом своем проявлении.

Подлинное журналистское свидетельство, таким образом, родственно предсказанию не во внешнем, а в психологическом масштабе времени: оно есть антиципация осознания того, что проявляется на наших глазах так, чтобы мы могли понять его, а не только претерпевать.

В сущности, журналист способен интуитивно уловить течение коллективного бессознательного подобно тому, как в психотерапии онтопсихолог способен по немногим признакам постичь фундаментальный «смысл» другого человека, а впоследствии помочь ему осознать этот смысл, дабы другой мог справиться с ним субъективно нужным образом. Журналист должен уметь разглядеть, уловить факт в его архетипическом смысле. Архетип – это постоянная величина потенциала, вследствие чего архетипы суть модальности, с помощью которых жизнь пытается структурировать обстоятельства бытия человека[80].

Журналист, следовательно, должен уметь уловить факт, а затем охарактеризовать его, то есть снабдить нужной этикеткой в соответствии со спокойным «ведомственным» словоупотреблением читателя, кодифицировать и артикулировать его в соответствии с кодом восприятия, присущим тому, кто его читает. Однако это приспособление бывает формальным и не касается сути дела, оно направлено именно на то, чтобы избежать неверных толкований и передать другому как можно больше сведений о происходящем.

Если хорошо усвоить сказанное мною, то, очевидно, нет никакого смысла утверждать, будто журналист вынужден писать определенные вещи или заниматься черной хроникой, дабы продать свой товар. Это такая проблема, которая решается, когда человек достигает зрелости сознания. Нельзя в расчете на гонорар делать сенсацию, например, на том, что рядом с процветающим курортом, где миллионы людей наслаждаются прекрасным отпуском на пляжах побережья, найдена дохлая крыса. Мы не имеем права подражать и попустительствовать бескультурью и нецивилизованности «определенного рода массы».