Рамеш Балсекар - Подобно огромному неподвижному камню
Гейнер.
* * *Бомбей, 12.10.1995 г.
К Рамешу меня привели разочарование и отчаяние. Четырнадцать лет духовного поиска, вначале с Раджнишем, позже — с Пунджаджи. Как только я прочел первые страницы книги Рамеша, я почувствовал, что должен немедленно с ним встретиться. А когда я с ним встретился, произошло очень простое, но изменившее всю мою жизнь понимание. Впервые у меня возникла мысль, что в этом организме тела-ума просветление может не произойти в течение этой жизни. Я был глубоко поражен истинностью такой возможности. До встречи с Рамешем такая мысль никогда не приходила мне в голову. За все эти годы я был так занят усилиями по достижению просветления и находился в таком напряжении, что я был буквально одержим этой идеей. Когда же до меня дошла вероятность такой возможности, все поиски и действия были тут же прекращены. Это случилось в одно мгновение.
Во время пребывания с Раджнишем то переживаемое мною отчаяние смягчалось предлагаемым развлечением духовного характера, что в свою очередь порождало множество духовных переживаний. Однако в конечном итоге я стал более несдержанным в своем поиске, и мое отчаяние усилилось.
Настоящее разочарование и отчаяние наступило, когда я познакомился с Пунджаджи. Он говорил только о просветлении. Он даже несколько раз объявил меня просветленным. Но я всегда чувствовал, что пока остается хотя бы единое сомнение, просветление не может произойти. Что вызывало особую трудность в общении с ним, так это то, что он всегда говорил с точки зрения одного индивидуума, обращающегося к другому. У меня всегда было чувство, что я должен действовать как просветленный. Это означало, что я всегда должен был быть хорошим, исключив плохое. Это ожидание было невыносимым. Через два года напряжение и отчаяние достигли такой силы, что мне пришлось уйти.
Сегодня, два года спустя, я не могу сказать, что моя жизнь на самом деле улучшилась. Однако господствует абсолютная уверенность в том, что ничто не находится в моих руках. Я ничего не могу сделать для того, чтобы вызвать просветление. Для такого безумного ищущего как я, это понимание означает не что иное, как смерть. Страдание и счастье понимаются как Бог есть страдание и Бог есть счастье.
Мадхукар.
* * *Россдорф, Германия, 19.12.1995 г.
Когда-то, в начале 1939 года, я пришла в этот мир маленькой девочкой. Помню, что какое-то время я была очень счастлива. Начало второй мировой войны было для меня ужасным периодом жизни, наполненным драками, насилием, болью и горем. Это было подобно пребыванию в аду. За годы своей жизни я прошла через огромные страдания, через рак и смерть своего любимого старшего сына и, наконец, через страшные мучения, связанные с духовным поиском.
В течение сорока лет я искала Бога в церкви, но так и не нашла. Затем я искала счастья в личных отношениях — и не нашла его. Затем, когда эти отношения распались, я начала самостоятельную жизнь. Именно тогда я совершила свою первую поездку в Индию, где спустя три года я нашла своего любимого гуру, Рамеша Балсекара. Наверное, лучше сказать, что это он нашел меня. Он ввел меня в эти отношения, отношения между гуру и учеником, с невероятной силой, над которой у меня не было никакого контроля. С того времени я напряженно работала, чтобы заработать деньги, необходимые для того, чтобы отправиться к нему при первой возможности. Находясь в Индии, я внимала его словам. Я посетила, наверное, пять двухнедельных семинаров и несколько раз посещала его в его бомбейском доме, где он живет со своей женой Шардой.
Вначале самой важной вещью для меня были его слова. Они были подобны мощным ударам молота, разбивавшим все надежды, мечты и концепции маленькой девочки, теперь уже женщины. Эта работа молотом продолжалось год за годом. При параллельном чтении его книг разрушение шло полным ходом. Любопытно, что года через три во мне возникло особое желание. Я слушала слова Рамеша, и вдруг во мне родилась неуемная жажда просветления. Я думала о просветлении как о конце поиска, как о месте любви. И я хотела, чтобы мой гуру дал мне его, хотя он и говорил мне, что гуру не может сделать этого. По мере того, как стремление к просветлению росло, усиливалось и страдание.
В декабре 1994 года я отправилась в Бомбей на четыре недели. Каждый день я была рядом со своим любимым гуру. Когда я впервые вошла в его дом и начала говорить, он встал и высоким голосом закричал на меня: « Почему вы все еще ходите кругами?... Снова и снова все то же кружение, сидите дома и думайте о Боге». «Оставайтесь дома и думайте о Боге» — как часто он говорил мне эти слова.
Три года назад я уделяла очень много времени своей садхане, практиковала концентрацию и длительную медитацию, включая дзадзэн. Внезапно я обнаружила в себе интерес к тому, что Рамана Махарши, любимый гуру с Аруначалы, называл «самоисследованием». Я читала книги об этом методе и начала с ним «работать». Понимание, возникшее из самоисследования, все больше и больше углублялось, и моя практика изменилась. Например, в течение двух лет я жила с вопросом «Кто я?» и концентрировалась на ощущении «Я есть». Вскоре после четырехнедельного пребывания в Бомбее вопрос «Кто я?» отпал сам собой, в то время как концентрация на «Я есть» усилилась.
В марте 1995 года я участвовала в последнем из коваламских семинаров, которые давал Рамеш. Во время этого семинара со мной что-то начало происходить; наверное, это можно назвать отпусканием учителю. Когда это случилось, я ощутила огромнейшую любовь к гуру. Вернувшись домой, я написала самое эмоциональное из всех любовных писем когда-либо мной написанных. Он ответил мне в апреле, и это было шестнадцатое письмо, полученное от него. После этого писем больше не было, хотя я продолжала писать и выражать свои чувства в течение последующих четырех месяцев.
С марта по конец сентября 1995 года я прошла через наиболее глубокие страдания своей жизни. Я проводила много времени в постели из-за болезни, которая забирала все мои силы. Я не могла работать, и мне не хватало денег, чтобы продолжать жить. Я обратилась к двум своим детям с просьбой о помощи, но они не ответили. Я чувствовала себя такой одинокой — мне казалось, что меня никто не любит, даже мой любимый гуру броил меня, не пишет мне больше писем. Несмотря на все это, слова гуру были моим светочем, и я знала, что все, что я могу сделать — это принять происходящее как судьбу этого человека, страдающего в одиночестве. В это же время я испытала некоторые духовные переживания — если бы я рассказала о них психиатру, то, наверное, очутилась бы в психиатрической больнице. Лишь благодаря словам моего любимого гуру я смогла пережить то страшное время. У меня возникло ощущение, что я вознеслась на вершину небес, и возникла мысль: «это просветление». Затем я внезапно упала с этих высот прямо в глубины ада. Я была тогда совершенно одна. У меня не было ни матери, ни детей, ни друзей, ни Бога, ни гуру. Я подумала, что, наверное, именно так все было и для Иисуса во время распятия. В самые тяжелые минуты я молилась и просила Бога не оставлять меня. Пребывание в самых глубинах ада было личностным ощущением проклятия и отлучения от Бога.
В начале сентября я написала письмо Марку, моему «второму гуру». Мы не общались уже около четырех месяцев. Я попросила его приехать ко мне, так как считала, что мне это может как-то помочь.
Марк и Маргарет приехали навестить меня в середине месяца. Они пробыли у меня три часа, и их визит действительно был очень полезным. Спустя десять дней, 28 сентября, я проснулась и увидела, что в мою комнату входит старик-смерть. Он забрался в постель и обнял меня. Я чувствовала, что умираю в его объятиях, и это было так приятно. Это было не видение или мысль, это было действительным переживанием. Я чувствовала, что мое тело растворяется, что происходит процесс умирания. Это переживание представляло собой архетипическую свадьбу жизни и смерти. В тот момент я знала вне всякого сомнения, что я есть Единое, что я — земля, что это я вижу, слышу и ощущаю запахи. Я есть все это. И это была не мысль, это была Истина.
Вскоре после этого я с абсолютной уверенностью обнаружила, что жажда просветления исчезла. Одновременно с ней исчезли и все другие желания. И это знание наполнило меня невероятным ощущением облегчения. Это было необычайно чудесное переживание. Было абсолютно ясно, что вместе с этим окончательным освобождением произошло просветление. Оно полностью отличалась от всего того, что я когда-либо представляла. Все изменилось, и в то же время не изменилось ничего.
В течение последующих 6-8 недель мне очень помогала связь с Марком и Маргарет. Снова и снова возникали непреодолимые мысли, то, что Рамана называл «старыми варанами», и они все еще сохраняются до сих пор. Должно быть, глубоко внутри присутствовал страх, что этот покой может быть потерян. В этом состоянии безмыслия присутствует лишь понимание «это оно». Наверное, лучше это выразить, сказав, что это понимание и есть Покой, в котором и происходит этот ад жизни. Как только выходишь из этого Покоя, сразу же возникает видимость окружающего мира. Проникая все глубже и глубже, понимание порождает переживание, основанное на осознании того, что эта полная страданий жизнь не является реальной, что она в действительности представляет собой лишь мысль. Всевозможные процессы продолжают происходить, но они являются лишь видимостью. Ты познаешь бытие, и это есть Покой. Присутствует понимание того, что все происходящее на земле не обособлено от тебя, что все едино.
