Галина Бедненко - Греческие богини. Архетипы женственности
Образ прекрасной, девственной и неприступной Дианы (Артемиды) не зря очень любим поэтами и художниками, безусловно знакомыми с архетипом Аполлона. Вот характерное стихотворение Генриха Гейне:
Эти сладостные формы,
груды женской красоты –
воплощением мечты
предо мной лежат покорно.
Если б, страстью одержимый,
я приблизился к ним смело,
то расстроилось бы дело
иль увечьем разрешилось.
О, какие губы, шея!
(Выше заглянуть не смог.)
Прежде душу примет Бог,
чем отважусь на сближенье.
Мы видим, что лирический герой не собирается сокращать дистанцию и, может быть, даже не хочет «сближения»: весь эмоциональный накал — именно в «восторге и невозможности».
Кстати, Артемида-Анима способна возвращаться к мужчине уже в зрелом возрасте. Во-первых, когда растет его дочь, если она достаточно активна и самостоятельна, — и он все делает, чтобы она была такой. При этом не столько определяет ее путь, как отец Афины, сколько позволяет быть достаточно свободной. Во-вторых, когда он становится дедом и уже растут внучки: некоторые мужчины не способны терпеть вольнолюбивых детей, но согласны на таких внуков.
Мужчины способны не только проецировать свою Аниму, но и воплощать ее в реальной женщине, «лепя» ее и — на самом деле — активизируя в ней архетип той или иной богини. Это особенно заметно, когда речь идет о девственных богинях, чьи активизация и развитие не связаны с биологическим циклом женщины (как ни парадоксально, но мужчина способен осознанно «сотворить» в женщине любую богиню, кроме Деметры и Гекаты[131]). Артемида — это дикая Весна жизни, и, пестуя, просто поощряя или любуясь юной Артемидой, даже старики вспоминают свою молодость. Собственно, похожая история рассказана в фильме «Малышка на миллион» Клинта Иствуда, в которой престарелый тренер делает из странной, замученной жизнью женщины чемпионку по боксу. Так они оба возрождают Весну Артемиды.
Ролевая модель
РОДИТЕЛИ И ВОСПИТАНИЕ
Архетип Артемиды легко активизируется в девочках из многодетных семьей, где первенство и превосходство отдается мальчикам или же они сами — старшие сестры, неважно, братьев или сестер. Тогда девочка может просто подражать и копировать наиболее успешные (или обладающие силой) модели поведения — мужские. Или с детства может быть приучена к тому, что это она должна заботиться о младших, а то и о самой матери. Измотанная многочисленным семейством мать не в состоянии уделять много времени дочери и служить для нее привлекательным образцом.
В других случаях отец сам, не дождавшись сына-наследника, воспитывает девочку как мальчика, обучая ее всяким «мужским» занятиям. Если, в свою очередь, мать (или заменяющая ее женщина) не обращает внимания на дочь, например, отдавая предпочтение другой, более хорошенькой или более желанной, то девочка может вырасти, не ощущая особых преимуществ традиционной женской роли. На просторах нашей родины во множестве вырастают девочки-Артемиды в семьях, где мать необходимо защищать от пьющего отца. Отсюда и привычная для архетипа Артемиды забота о женщинах, и защита слабых (мать ведет себя как слабая жертва!), и соперничество с отцом, а порой гнев и месть. Вспомним песню очень характерной в этом смысле группы «Ночные снайперы»:
Мой отец бывал пьян,
Он приходил по утрам
И бил маму кнутом,
А я ее защищал
И по щекам получал,
Гордился разбитым ртом.
Прошло так много лет,
Отца уж с нами нет,
Он отбыл в пьяной драке[132].
Когда отец оказывается чересчур властным и жестоким человеком, подавляющим своих близких и вместе с тем буйным и неуравновешенным, тогда единственный способ выжить и сохранить чувство собственного достоинства для дочери в такой семье — играть роль мужчины или хотя бы мальчика. Потому что быть мужчиной в таком семействе означает быть сильным. Даже просто предпочтение мальчиков перед девочками («вообще-то мы ждали мальчика... но раз уж ты родилась...») может побудить девочку играть мужскую роль и конкурировать с реальными мужчинами.
ДЕВОЧКА-СОРВАНЕЦ
Вы всегда без труда узнаете девочку, в которой с детства силенн архетип Артемиды. Это такая «девочка-мальчик», активная, хулиганистая, любительница мальчишеских игр. Ей определенно интереснее исследовать окружающий мир, нежели сидеть в песочнице и лепить куличики или же кормить с ложки непонятливую куклу. Она не удовлетворится набором покорных оловянных солдатиков или цветных разборных индейцев, как Афина, а предпочтет пойти в лес и наблюдать за жизнью муравейника. Или найдет гадюку... С ней постоянно случаются всякие истории, которые часто счастливо заканчиваются («Могло быть хуже!» — думают родители). Зато детский лагерь с его спортивными соревнованиями, экскурсиями, групповой активностью оказывается ее любимым местом отдыха. Пытливый ум и любознательность, готовность к активным действиям, при дальнейшем развитии этого архетипа она может сохранить на всю жизнь.
Вместе с тем, у такой девочки, выражаясь «по-цветаевски», — «душа спартанского ребенка». Это постоянное стремление к аскетичности и причинению себе ущерба как к испытанию. Это опасные и действительно болезненные опыты и эксперименты. К ним подталкивает необходимость выяснить, «на что я способна», вправду ли «ни на что». Она снова и снова доказывает свою состоятельность как личности, соревнуясь наравне с мальчиками или же нападая и избивая девочек и более слабых и младших мальчишек. Девочка-«хулиганка» в своих опытах и проверке мира как своеобразном его исследовании может действительно попасть в беду и ловушку. Она окажется диким зверем в клетке или капкане, если ей не помогут другие богини.
Задиристость Артемиды, при сохранении — и вместе с тем отсутствии развития — этого архетипа, может проявляться до вполне зрелых лет. Тогда женщина будет бесцельно конкурировать с кем ни попадя, «подкалывать», утверждать свое превосходство (обычно физическое, например, подчеркивая фигуру[133]) или «хулиганить». Моя старшая сестра, когда я ей похвасталась о том, что вышла моя пятая книга, сказала: «Ну, ты и писучая стала... на старости лет». Не думаю, что она осознанно хотела меня обидеть, просто у нее так получилось.
ПОДРОСТКОВЫЙ БУНТ
В старшем детском возрасте Артемида дает некий дух бунтарства, агрессию и даже склонность к мести по отношению к другим детям. Это может быть спровоцировано социальной незащищенностью ее семьи и социальной же завистью. Тогда ребенок вырастает, чтобы «сделать жизнь лучше», искоренив то или иное. В других случаях это просто время Дикой Весны, когда можно все, за что не поймают и не съедят.
Это самое время для подросткового бунта. Девушки, в которых проявился архетип Артемиды, пытаются узнать новое и неизведанное, знакомятся с разнообразными компаниями, политическими или духовными течениями, окунаются в приключения. Сфера их интересов лежит вне области отношений между мужчиной и женщиной (как у Афродиты), а в области отношений человека со всем миром, окружающей природой или государством. Они тоже пускаются в авантюры, но не любовные или сексуальные, как девушки, в которых пробудилась Афродита. Их тянет в многодневные походы на байдарках, они ездят автостопом по всей Европе, отправляются на Алтай. Знакомятся не с красивыми и богатыми молодыми людьми на дорогих иномарках, а с неопрятными безумными идеологами чего угодно, которые напоследок «стреляют» у них сигаретку. Часами рассуждают о верности и предательстве, долге каждого и смысле жизни.
Друзья и приятели этого периода могут восприниматься самой девушкой как «братья» или «просто знакомые». Она обычно не вкладывает в общение с ними никакого эротического или матримониального смысла. Секс для нее часто — еще одно приключение, исследование мира.
Я помню и ностальгически вспоминаю свою «дикую весну», которая началась с развода отца и мачехи (и я стала жить совсем в других условиях и при других правилах) и пришлась на конец 1980-х с их перестроечными волнениями и тихими еще бунтами, бурлением и брожением умов, безусловно — «неформальными объединениями молодежи». Великолепное время, давшее мне чувство свободы и автономности. Я научилась идти на риск и просчитывать варианты побега, обходить ловушки и пугать врагов, блефовать и идти ва-банк. Я пробовала свои силы и обнаружила их у себя.
Это было счастливое время и вполне естественное для юности состояние, когда мир кажется достаточно простым и открытым, котором для определения своего пути достаточно просто его убрать. Сейчас я иногда хожу по улицам и пытаюсь возродить в себе это чувство интереса и любопытства к миру как к чему-то новому. Честно сказать, удается с трудом, поэтому я обдумываю и теперь пробую другие способы. Необходимо уметь возрождать в себе Дикую Весну.
