Абрахам Маслоу - Новые рубежи человеческой природы
Новое движение "обучение посредством искусства" с его отказом от диктата объективности намного меньше обычного озабочено правильным и неправильным. В нем эта проблема отодвинута в сторону, и, благодаря этому, ребенок может взаимодействовать с самим собой, со своей смелостью или тревогой, своими стереотипами или своим свежим взглядом и т. д. Это можно хорошо выразить так: там, где реальность убирается, мы получаем ситуацию хорошего проективного теста и, следовательно, хорошую ситуацию для психотерапии или психологического роста. Это именно то, что осуществляется при тестировании проективными методами инсайттерапии: требования реальности, правильности, приспособляемости к миру, психические, химические и биологические детерминанты — все это снимается, так что психика может раскрыть себя более свободно. Я рискнул бы даже сказать, что в этом отношении обучение посредством искусства — разновидность метода терапии и роста, поскольку она дает возможность проявиться более глубоким слоям психики, что позволяет их поощрять, укреплять, тренировать и воспитывать.
Часть III. Ценности.
8. Слияние фактов и ценностей.
Начну с объяснения того, что я назвал пиковыми переживаниями, потому что именно на примере таких переживаний мой тезис можно продемонстрировать наиболее легко и полно. Термин "пиковое переживание" объединяет наилучшие моменты человеческого существования, самые счастливые моменты жизни, переживания экстаза, восторга, блаженства, величайшей радости. Обнаружилось, что пиковые переживания порождаются глубокими эстетическими переживаниями (такими, как творческий экстаз), моментами зрелой любви, совершенными сексуальными переживаниями, родительской любовью, опытом естественных родов и многим другим. Я использую единый термин — "пиковые переживания" — как некое обобщенное и абстрактное понятие, поскольку установил, что все эти экстатические переживания обладают некоторыми общими характеристиками. Более того, можно построить схему или модель, в которой были бы представлены эти общие характеристики. Термин "пиковые переживания" позволяет мне одновременно говорить обо всех видах таких переживаний (Laski, 1961; Maslow, 1962 а, b).
Когда я спрашивал своих испытуемых — после того, как они описывали свои пиковые переживания, — каким в эти моменты представал перед ними мир, то получал ответы, которые тоже можно было бы схематизировать и обобщить. В действительности почти необходимо сделать это, так как нет другого способа охватить тысячи слов или описаний, предоставленных мне. "Сухой остаток", выделенный мною из множества этих описаний, полученных примерно от сотни людей во время и после пиковых переживаний, выражается в следующих словах: истина, красота, цельность, единство противоположностей, жизненный процесс, уникальность, совершенство, необходимость, завершенность, справедливость, порядок, простота, богатство, непринужденность, игра, самодостаточность.
Хотя это сгущение и выделение было сделано лишь одним человеком, у меня мало сомнений в том, что кто-либо другой, возьмись он за это дело, пришел бы примерно к такому же списку характеристик. Уверен, что список получился бы не слишком отличающимся от приведенного — не более, чем на уровне выбора синонимов или конкретных слов.
Полученные слова очень абстрактны. Но как могло бы получиться иначе? Каждое слово должно объединить много видов непосредственных переживаний под одной рубрикой или одним заголовком. Это неизбежно означает, что такая рубрика будет включать в себя многое, следовательно, будет очень абстрактной.
Таковы способы, которыми люди по-разному характеризуют мир, воспринимаемый в состоянии пикового переживания. Различия могут заключаться в степени или в акцентах, то есть во время пикового переживания мир выглядит более честным и откровенным, более истинным, более прекрасным, чем в другое время.
Я хочу подчеркнуть, что эти характеристики подаются испытуемыми в их отчетах как описательные, как факты о мире. Это описания того, каким предстает перед ними мир, как он выглядит и даже каков он, по их утверждениям. Эти описания попадают в ту же категорию, что и сведения, данные газетным репортером или ученым-наблюдателем после какого-то события, свидетелем которого он был. Это не утверждения о том, что "должно быть", и не простые проекции желаний исследователя, это не галлюцинации и не просто эмоциональные состояния, которым недостает познавательной основы. Эти описания подаются испытуемыми как просветления, как истинные характеристики действительности, которые их прежняя слепота скрывала от них.
Здесь мы сталкиваемся со старой проблемой соответствия мистических просветлении действительности. Мы коснулись корней и источников религии. Но мы должны быть очень осторожны, чтобы не обольщаться абсолютной субъективной уверенностью мистиков и людей, испытывающих пиковые переживания, в своих свидетельствах. Для них несомненно, что им открылась истина. Большинство из нас испытало такую же уверенность в свои моменты просветления.
Однако человечество за три тысячи лет письменной истории научилось тому, что субъективной уверенности недостаточно; должно быть также внешнее подтверждение. Должен существовать какой-то способ проверки истинности утверждений, какой-то измеритель продуктивности, прагматический тест. К высказываемым утверждениям мы должны подходить с определенной сдержанностью, осторожностью, трезвостью. Очень многие мистики, провидцы, пророки оказались неправы, хотя чувствовали абсолютную уверенность в своих утверждениях.
Этот разрушающий иллюзии опыт выступает как один из исторических корней науки — недоверие к свидетельствам личного просветления. Официальная, классическая наука давно отвергла такие просветления, считая, что сами по себе они не являются ценными в научном отношении данными.
Мы — психологи и психиатры — находимся в начале новой эпохи в науке. В своем психотерапевтическом опыте мы встречаемся с внезапными просветлениями, пиковыми переживаниями, с переживаниями опустошенности, инсайтами и экстазами — и у своих пациентов, и у самих себя. Мы привыкли ко всему этому; и мы научились тому, что хотя не все такого рода свидетельства истинны, некоторые из них, безусловно, являются таковыми.
Химик, биолог, инженер будут продолжать испытывать беспокойство в связи с этим старым (или новым) представлением о том, что истина может предстать таким старым (или новым) способом: посредством штурма, эмоционального просветления, своего рода взрыва, через разрушающиеся стены, через сопротивление, через преодоление страхов. Мы специализируемся на работе с опасными истинами, с истинами, угрожающими самооценке.
Безличностный научный скептицизм, даже по отношению к безличностной сфере, не оправдан. История науки (или, по меньшей мере, великих ученых) — это история внезапных и экстатических проникновении в истину, которая затем медленно, тщательно, осторожно проверяется более приземленными работниками, действующими скорее как общественные насекомые, чем как орлы. Я вспоминаю, например, Кекуле, увидевшего во сне бензольное кольцо.
Слишком многие люди с ограниченным видением действительности определяют сущность науки как тщательную проверку, установление истинности гипотез, определение того, верны ли идеи, высказанные другими людьми. Но в той мере, в какой наука является также методикой открытий, ей придется научиться стимулировать связанные с пиковыми переживаниями инсайты и прозрения и затем использовать их в качестве данных. Другие примеры бытийного познания (когда в состоянии пикового переживания человек усматривает ранее не воспринимавшуюся им истину) имеют своими источниками проницательность, достигаемую посредством бытийной любви, определенный религиозный опыт, определенный опыт групповой психотерапии, ведущий к межличностной интимности, интеллектуальные просветления и глубокие эстетические переживания.
В последние месяцы открылась новая возможность проверки действенности бытийного (сопряженного с просветлением) познания. В трех разных университетах было установлено, что ЛСД может излечивать алкоголизм примерно в 50% случаев (Abramson, 1961). Придя в себя после бурной радости, вызванной этим блестящим достижением, этим нежданным чудом, и будучи ненасытными, мы обязательно спрашиваем: "А как насчет тех, кому ЛСД не помог?". В связи с этим я приведу цитату из письма доктора А. Хоффера от 8 февраля 1963 г.:
"Мы целенаправленно использовали ПП (пиковые переживания) в качестве терапевтического средства. Наши алкоголики, получавшие ЛСД или лекарства, достигали ПП с помощью предоставлявшейся им музыки, визуальных стимулов, слов, внушения — всего, что позволяло им, по их словам, испытать ПП. Мы работали более чем с 500 алкоголиками, так что можно сформулировать некоторые общие правила. Одно из них — это то, что большинство алкоголиков, которые после лечения не пьют, испытали ПП. И наоборот, мало кто из не испытавших ПП реагировал на лечение подобным образом.
