Андрей Курпатов - 5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города
– Потратить время и, как говорится, подчитать литературу.
– Да. И мне кажется, что все это в значительной степени происходит от совершеннейшего нелюбопытства к другому человеку, к тому, чем он, собственно, занимается. На мой взгляд, это высшая степень неуважения. Понимаете? Что вот это такое: «Ой, вы такой знаменитый, такой замечательный! А чё вы делаете?» А это же сплошь и рядом! Даже с актерами. Знаменитый актер? А в каком фильме его лучшая роль, вот скажи? Нет ответа.
У нас нет этого внимания к судьбам, к творчеству, к тому, что конкретно человек делает, чем он замечателен, что он привнес в мою жизнь. Когда вручают Нобелевскую премию, то обязательно формулируют «за что». «Его исследования имели большое значение в развитии полупроводников» и так далее. Точка. А дальше расшифровывают для непрофессионалов: «Без этого была бы невозможна мобильная связь». И я понимаю, за что ему дают Нобелевскую премию. Потому что вот он, у меня в руке, – сотовый телефон.
Нечто или некто оказывается авторитетом не просто потому, что он «велик», а потому, что труд человека или некая идея отразились на моей жизни так-то и так-то. Если какой-то кардиохирург разработал особенный способ проведения операции на сердце, что позволяет спасти жизнь большому количеству людей, – это для меня внятная и понятная история. Если какой-то психотерапевт разработал технологию, которая реально позволяет лечить вегетососудистую дистонию, которой страдает каждый пятый человек, пришедший в поликлинику, для меня тут тоже все ясно.
А просто «замечательный психотерапевт» – мне недостаточно. Просто «замечательный хирург» – мне недостаточно. Просто «замечательный физик» – мне тоже недостаточно. Надо потратить силы, но нужно понять, что эти люди умеют делать, что они придумали, создали, разработали, внедрили. Когда я это понимаю, то и уважаю их за это дело, а не потому, что «должен» уважать. Если у меня случится эта болезнь, мне поможет именно этот хирург, именно разработанный им метод. Если мне надо позвонить жене и предупредить ее, что буду во столько-то, я говорю большое спасибо данному конкретному лауреату Нобелевской премии, благодаря которому стала возможна мобильная связь. Но мы же этого не делаем!Особый путь
– Андрей, самый идиотский вопрос. Вот смотрите: сейчас вы фактически дали некий рецепт – как скорректировать свои национальные особенности.
– Да, вникнуть в детали!
– Давайте представим, что весь русский народ, так сказать, в едином порыве начнет исправлять свои национальные особенности «по Курпатову». И во что же он превратится без своих «первичных признаков», пусть даже неудобных и мешающих жить лучше?
...Наверное, не от хорошей жизни, но у нас еще есть склонность гордиться даже тем, чего другие стыдятся. Не просто «зато у нас песни хорошие», у нас же половина населения будет испытывать гордость от того, что мы, по статистике, обошли Америку, например, по приему алкоголя на душу населения. Но ведь это и есть та самая «загадочная русская душа». Если мы станем более цивилизованными – не потеряем ли мы эту свою «загадочность»?
– Вот об этом, пожалуйста, не волнуйтесь. Мы никогда не потеряем свое национальное лицо – лицо огромного этноса, объединенного единой культурой, едиными дискурсами, историей и общим языком, что очень существенно. Если мы начнем как-то меняться, мы все равно не потеряем своей уникальности, это все равно будет наше.
– Вы выделили две психологические особенности, которые являются в некотором смысле проблемными. А какие, на ваш взгляд, национальные черты являются ресурсными, хорошими, полезными?
– Этот замечательный, не реализованный нами ресурс как раз в этих чертах и состоит! Умение принимать начальника как руководителя, как авторитетную фигуру – это очень хорошее качество. Это потенциально дает нам прекрасную возможность работать в коллективе, в команде, эффективно распределять ответственность и производственные силы. На этом стоит вся восточная культура, и, как мы видим, подобная тактика может быть весьма и весьма эффективной.
Способность быть индивидуалистами, как европейцы, – это уникальная особенность. Она дала возможность развиваться потрясающей европейской культуре, а может помочь и нам, потому что и в нас этот ген индивидуализма сидит. Мы можем быть креативными, яркими, оригинальными, только не надо этого бояться и не надо быть креативным и ярким наперекор всему, даже здравому смыслу, и тогда жизнь наладится. В общем, нам очень важно извлечь плюсы и из того своего качества, и из другого.
Есть поговорка: наши недостатки – продолжение наших достоинств. А нам надо пройти обратный путь: преобразовать в достоинства свои недостатки. Если мы хотим восхищаться кем-то – давайте будем восхищаться, но не слепо. Изучим вопрос, поймем, что тут есть такого восхитительного, и тогда уже – айда восхищаться. Если же мы примемся развивать свой индивидуализм – замечательно, только без противопоставления себя другим – «все дураки, я один умный», и все начнет меняться в лучшую сторону. Пусть каждый стремится сделать что-нибудь выдающееся или просто очень хорошее, чтобы потом стать авторитетным лицом.– Путь исправления понятен, не ясен пункт назначения. Где стоит притормозить, чтобы не пришлось потом преобразовываться обратно?
– Очень просто – не следует торопиться с выводами. Как говорил мой профессор по судебной медицине, «все гении – тугодумы. Это глупость сказать ничего не стоит, а чтобы что-то умное сообщить – тут надо подумать». А уж судебно-медицинские эксперты, поверьте мне, знают толк в человеческой природе! Так что – думать и не торопиться. А потом уже и «газ», и «тормоз». Мы, вообще-то сказать, если кто не знает, никуда не опаздываем. Так что – размеренность и предметность суждения.
Мне кажется, что нам надо объединяться по делу, а не вокруг абстрактных идей. В одном из испанских городков стоит памятник повару, основателю целой династии поваров. Земляки поставили памятник человеку, чей род на протяжении трехсот лет готовил в этом городе каким-то особенным образом жареного поросенка. Он так и стоит на пьедестале – с ножом, с поросенком, в поварском колпаке. И сегодня в этот ресторанчик тоже можно зайти, а там прапраправнуки этого человека готовят эту волшебную отбивную. По-моему, просто высший класс уважения к чужому труду! Умеют люди готовить свинину и делают ее замечательно и кормят нас этой свининой, и им ставят памятник.
А мы только вспоминаем, какой был замечательный раньше зефир, печенье овсяное, какой потрясающий был ржаной хлеб – круглый, с запеченными краями, по двенадцать копеек. И неизвестно даже, кому теперь претензии предъявлять? Было… и нету. Что ни смена строя, то сразу потеря всего, что было прежде. До основанья, а затем! Но овсяное печенье – оно-то в чем виновато? Почему мы каждый раз жизнь словно бы заново начинаем? А потому что у нас не дело впереди, а идея. Вот ударила нам в голову новая идея, и мы давай все рушить в порыве энтузиазма. Но идеи приходят и уходят, а дело – оно должно жить. Как странно смотрятся сейчас памятники Ленину, расставленные по всей стране, а вот в каком-то ресторанчике люди трудятся из поколения в поколение, и за это им ставят памятник – настоящий, бронзовый, без всякой карикатуры. Не за большую идею, а за маленькое, но очень нужное людям дело. Одни трудятся, а другие им за это благодарны.
Когда мы научимся уважать других – тех, кто способен создать что-то ценное, за то, что они делают, – тогда и нас будут уважать за то, что мы делаем. А как результат – мы будем уважать других людей, а другие люди – нас. Человек, который смотрит на картину художника-примитивиста или Пикассо и говорит: «Да так любой нарисует! У меня еще лучше получится! Да за такие деньги я еще не то могу!» – никогда не будет уважаем и никогда не сможет никого уважать по-настоящему. Потому что уважают за дело, а чтобы уважать за дело, нужно понимать, в чем его ценность, и знать цену этому делу – о чем мы начинаем догадываться, когда сами пытаемся сделать что-то, чем мы сможем гордиться и за что нам не будет стыдно. И вот вам тут и индивидуализм, и коллективизм, и загадочная русская душа, если хотите. И авторитет есть, и лоб не разбиваем. И уважение к отдельному человеку, и житие в иерархически организованной группе.
Только тут надо разбираться, в чем ценность, уникальность, важность того или иного труда. Уважение не может быть слепым, если слепое – то это не уважение, уважение может быть только вдумчивое. А как только появится эта вдумчивость, изменится и наше отношение к нашей собственной работе, после чего и у других людей появится возможность уважать нас.
В общем, можно, мне кажется, и авторитет иметь, и не самоуничижаться: уважать себя за свой труд и другого человека за то, что он делает. Пусть это будет нашей особенностью – не индивидуализм Запада, не коллективизм Востока, а наше – отечественное. «Произведено в России!» А то ведь мы привыкли со всеми себя сравнивать и, как результат, – рассуждаем о себе в терминах некой вторичности: «мы – не Запад, потому что…», «мы – не Восток, потому что…» Смешно выглядели бы европейцы, которые говорили бы, что они не китайцы – «потому что…», и китайцы, которые говорили бы – «мы не европейцы, потому что…» Не надо нам сравниваться, у нас есть свои особенные черты, и довольно этого. А если мы с кем-то сравниваемся, то сразу получается, что мы как будто какой-то неудачный сиквел…
