Елена Кузьмина - Психология свободы: теория и практика
Важно отметить, что Ф. М. Достоевский доводит анализ вседозволенности до идеи необходимости сохранения нравственного, духовного в человеке. Он сам с его обостренным чувством границы собственным богатым жизненным опытом преодоления ограничений, глубоким отражением идеи вседозволенности в художественных произведениях хорошо знал о последствиях нарушения нравственных границ и вывел категорию ответственности на глубинный экзистенциальный уровень. Чувство ответственности при таком понимании сопровождается чувством вины за поступок, повлекший страдание другого (хотя бы это была одна слезинка ребенка). Следовательно, человек, который не чувствует своей вины за проявление вседозволенности, – несвободен, так как не может преодолеть рамки своего эгоистичного «Я», себя как единичного (Г. Гегель), отяжелен материей призрачного мира (Н. А. Бердяев), остается «вещью-в-себе» (И. Кант).
Л. Н. Толстой (1828—1910) сущность глубинного противоречия жизни человека усматривал в необходимости выбора «плоти» или «духа». Человек, не поднявшийся над потребностями плоти, – несвободен. Если человек поднялся над собой, на уровень сознательной работы и вследствие «усилия сознания» видит смысл своей жизни в свете «открывшейся ему истины» – разумной веры, то он способен изменить свои мотивы, взять на себя ответственность за свою судьбу, реализацию ценностей и устремленность к смыслу. У него есть возможность для духовного роста, изменения отношения к миру, прорыву к сверхсмыслу, бесконечному. В эпилоге романа «Война и мир» Л. Н. Толстой пишет:
...«Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим» [171, т. 7, 257].
В этом положении обнаруживается источник понимания свободы человека нравственного, способного следовать законам права, осуществлять главную деятельность в своей жизни – творчество, созидание во имя добра и любви. Если принять за основу тезис о разомкнутости границ «Я», то его метафора о свободе, данная через образ лошади, не покажется столь парадоксальной, как она могла бы показаться на первый взгляд: мы все в этой жизни – как неуки-лошади, введенные в хомут и оглобли: сначала бьешься, хочешь жить для себя, по своей воле, ломаешь оглобли, рвешь сбрую, но не найдешь, умаешься; и только когда подчинишься высшей воле и повезешь, только тогда найдешь успокоение и благо.
В книге «Путь жизни» Л. Н. Толстой рассуждает о свободе нравственного, духовного человека по отношению к внешним обстоятельствам, наследственности, судьбе и приходит к выводу, что способность человека к самостоятельному мышлению, перестройке сознания, отказу от норм поведения, ставших бессознательными штампами, выбору отношения к социальной и естественной заданности делает его самоопределяющимся, самодетерминирующимся, творческим, ответственным. Ведущая роль в становлении себя свободным отводится сознанию. Человек сознает себя свободным – «сознание выражает сущность свободы»:
...«Силы жизни природы лежат вне нас и не сознаваемы нами, и мы называем эти силы тяготением, инерцией, электричеством, животной силой и т. д.; но сила жизни человека сознаваема нами, и мы называем ее свободой» [171, т. 7, 350].
Без этой способности осознавать свою жизнь и себя свободным не было бы ни свободы, ни человека духовного, и вопрос о соотношении свободы и необходимости решался бы в пользу последней:
...«Глядя на человека, как на предмет наблюдения с какой бы то ни было точки зрения, – богословской, исторической, этической, философской, – мы находим общий закон необходимости, которому он подлежит так же, как и все существующее. Глядя же на него из себя, как на то, что мы сознаем, мы чувствуем себя свободными» [171, т. 7, 337].
В публицистических работах Л. Н. Толстой раскрывает причины рабства и способы порабощения людей как в истории человечества, так и в современном его институте – школе. В работе «Так что же нам делать?» он пишет, что всякое порабощение одного человека другим основано на том, что один человек может лишить другого жизни и под этой угрозой заставить исполнять свою волю. Причина этого – насилие, имеющее в основе своей угрозу лишения жизни. И, несмотря на то, что рабство уже уничтожено, тем не менее, реально продолжает существовать причина рабства – желание одних людей заставить других на себя работать. Л. Н. Толстой утверждает:
...«Рабство есть. В чем же оно? В том же, в чем оно всегда было и без чего оно не может быть: в насилии сильного и вооруженного над слабым и безоружным… подчинении покоренных насилующим… Где будет насилие, возведенное в закон, там будет и рабство» [171, т. 16, 273].
Особый интерес вызывают размышления Л. Н. Толстого о свободе в обучении. Он отмечает нелепость принудительного образования и доказывает, что критерием образования должна быть свобода. Л. Н. Толстой ставит вопрос: почему дети не хотят учиться? Детей почти силой заставляют идти в школу, а родителей строгостью закона заставляют посылать своих детей в школу, хотя народ учится и считает образование благом. «Все требуют большей меры свободы школ, но школа продолжает быть основанной на принуждении: ребенок воспринимает школу как “учреждение для мучения детей” – “учреждение, в котором лишают их главного удовольствия, где послушание и спокойствие – главные условия”, каждый проступок наказывается… В школах, строящихся как тюремные заведения, запрещены вопросы, разговоры и движения». Учителя, преследуя цели дисциплины, лишают учеников возможности развиваться в природе.
...«Как скоро ребенок… утратил всю независимость и самостоятельность, как только проявляются в нем различные симптомы болезни – лицемерие, бесцельная ложь, тупик и т. п., так он уже не составляет диспарат в школе, он попал в колею, и учитель начинает быть им доволен. Тогда… самый глупый ребенок делается лучшим учеником и самый умный – худшим учеником… Школа учреждается не так, чтобы детям было удобно учиться, но так, чтобы учителям было удобно учить» [171, т. 16, 17].
Принудительное устройство школы исключает возможность прогресса общества, поэтому, по мнению Л. Н. Толстого, необходимо менять систему образования, критерием педагогики должна стать свобода. Принцип обучения на основе учета интересов ребенка он положил в основу воспитания в яснополянской школе, опыт которой приобрел мировое значение.
Идеи Л. Н. Толстого о свободе в образовании получили дальнейшее развитие в трудах философов, психологов и педагогов.
В середине XX в. Д. Л. Андреев, прогнозируя цели воспитания на будущее, отмечает:
...«Приближается век побед широкого духовного просвещения, решающих завоевание новой, теперь еще едва намечаемой педагогики. Если бы хоть несколько десятков школ были предоставлены в ее распоряжение, в них формировалось бы поколение, способное к выполнению долга не по принуждению, а по доброй воле; не из страха, а из творческого импульса и любви. В этом и заключен смысл воспитания человека облагороженного образа » [6, 10].
Следует отметить, что русская философия внесла существенный вклад в мировую философию свободы. В ней так же, как и в западной философии, утверждается положение о том, что человек достигает свободы в процессах осознания и деятельности. Однако в русской философии, помимо кантианской и гегельянской традиций рассмотрения вопроса о свободе, продолжения линии экзистенциализма, имеется специфика, заключающаяся в том, что человек представляется как духовное существо, направленное на приближение к абсолюту, цельному знанию истинно-сущего. Человек – существо божественное и в то же время – земное. В ходе освобождения он должен стать духовным, тогда его свобода будет положительной – не бременем для человека, а смысло-порождающей ценностью, благодаря которой жизнь становится осмысленной и наполненной позитивным, нравственным содержанием. Свобода рассматривается как атрибут личности, сущность которой во многом определяется отношением к другим людям. Она обладает самосознанием; способностью к самоопределению, развитию, творчеству; восприятию и реализации новых возможностей в жизни, характеризуется запредельностью, не сводимостью к конкретным состояниям и индивидуальным особенностям; она есть выход за границы фактического, костного. Духовная ее составляющая поднимает человека над обстоятельствами, делает его субъектом – бесконечным во времени, открывает перед ним бесконечные возможности и перспективы развития. Человек как личность действует по своей воле – обладает внутренней свободой, имеет власть над собой (над своей природой). Способность к внутренней свободе расценивается как факт духовного опыта, достигаемого через определение цели деятельности и содержания жизни. Человек стоит перед задачей поиска смысла свободы как явления духовного, нравственного порядка. Свобода – это выстраданное, она – величайшая ценность. Без нее личность задыхается («свобода как воздух»), жизнь представляется пустой, бессмысленной. В ее отсутствие невозможно любить, верить, творить, мыслить. Свобода непосредственно связана с долгом, ответственностью.
