Новый мозг - Пинк Дэниел

Совет от Марни Моррис, основательницы и президента компании «Аниматрикс» и преподавателя интерактивного дизайна в Стэнфордском университете. (См.: www.animatrix.com.)

Глава 5

Сюжет

Пришло время провести маленький тест.

Когда я рассказывал о силах, толкающих нас в объятия Концептуального века, в подтверждение своих тезисов я привел несколько примеров. Устроим здесь, в середине книге небольшой зачет, чтобы проверить, как вы усвоили материал.

Вопрос 1. Из раздела об Азии мы узнали, что большое число рабочих мест «белых воротничков» перемещаются в такие страны, как Индия, Китай и Филиппины. Я ссылался на исследование, где оценивалась общая сумма заработной платы, которую Америка в течение ближайших десяти лет переведет в более дешевые страны. Назовите эту цифру.

Вопрос 2. Из раздела об автоматизации мы узнали, что современные компьютерные программы стали менять и часто делать ненужным то, чем занимаются многие западные «работники знания». Кого можно назвать Джоном Генри Концептуального века?

Если вы не обладаете фотографической памятью и не испытываете особого пристрастия к подсчету потерянных зарплат, вы, скорей всего, завалите первый вопрос и с блеском ответите на второй[111]. Почему? Для ответа на первый вопрос требовалось вспомнить факт, для ответа на второй – сюжет.

Нам трудно восстановить в памяти изолированный фактик, но довольно легко вспомнить грустную сагу о Гарри Каспарове, но это не свидетельствует о разжижении мозга или приближении болезни Альцгеймера. Это обстоятельство всего лишь демонстрирует, как работает наше сознание. Сюжеты мы запоминаем легче, потому что очень часто информация укладывается у нас в голове в форме сюжетов. «Нарративное воображение – один из главных инструментов нашего мышления, – пишет когнитивист Марк Тернер в своей книге „Литературное сознание“. – На ней основана способность к рациональному суждению. Это основное орудие, с помощью которого мы заглядываем в будущее, предсказываем, планируем и объясняем… Большая часть нашего опыта, нашего знания и мышления организована в виде сюжетов»[112].

Сюжеты, как и дизайн, – неотъемлемая часть человеческого опыта. Вернемся к человеку в набедренной повязке, который потер кремень об камень, чтобы улучшить дизайн стрелы. Когда наступали сумерки и он с друзьями возвращался домой, весьма вероятно, что после этого они рассаживались у костра и рассказывали о бегстве от саблезубого тигра или обустройстве семейной пещеры. В их мозг (так же как и в наш) была встроена «грамматика сюжета», помогающая им постигать мир не в виде набора логических суждений, а как совокупность опыта. С помощью сюжетов они познавали себя и взаимодействовали с другими.

Но, несмотря на всю важность сюжета в развитии человечества, несмотря на его колоссальную роль в мыслительных процессах, в Информационном веке его было принято считать чем-то несерьезным. Да, Голливуд, Болливуд[113] и другие центры индустрии развлечений отдавали должное сюжету. Однако все остальное общество, если вообще задумывалось о сюжете, видело в нем только младшего и недостойного родственника факта. Сюжеты забавляют – факты освещают. Сюжеты отвлекают – факты проясняют. Сюжеты – упаковка, факты – суть. У такой точки зрения два недостатка. Во-первых, как показал тест, она противоречит тому, как в реальности работает наше сознание. Во-вторых, недооценивать важность сюжета в Концептуальном веке – значит подвергать себя человеческим и профессиональным рискам.

«Человеческие существа приспособлены не только к тому, чтобы понимать логические конструкции, – они идеально приспособлены для того, чтобы понимать сюжеты».

Добывать факты было всегда нелегко. До недавнего времени данные и информация, как правило, были достоянием пыльных полок физических лабораторий. Другие запасы информации хранились в специализированных базах данных – создавать их имели возможность только организации с тугими кошельками, а доступ к ним получали только высококвалифицированные эксперты. Но теперь информация стала общедоступной, практически бесплатной и добывается со скоростью света. Если бы вы захотели узнать данные про те самые потерянные зарплаты, вы, скорее всего, впечатали бы несколько слов в поисковой строке «Google», нажали кнопку, и через пару секунд нужная информация уже появилась бы на мониторе. Еще пятнадцать лет назад это показалось бы безумием, а сегодня никого не удивляет: тринадцатилетний подросток из Заира, владеющий английским и имеющий выход в Интернет, может узнать, какая сейчас температура в Брюсселе, сколько на момент закрытия биржи давали за акции IBM и как звали второго министра финансов в правительстве Уинстона Черчилля. И узнать это быстрее и легче, чем главному библиотекарю Кембриджского университета. Это прекрасно. Но такая ситуация чревата серьезными последствиями для нашей работы и повседневной жизни. В условиях такой доступности любая единица информации теряет свою ценность. Но оказывается, что намного важнее умение погружать эти факты в контекст и сообщать им эмоциональную силу.

А это и есть сюжет – контекст, обогащенный эмоциями.

Сюжет возникает там, где общая концептуальность и глубокое проникновение сходятся вместе. Сюжет связан с общей концептуальностью, потому что он помогает лучше понять одно явление в контексте другого. Притча о Джоне Генри, например, позволяет в сжатом виде описать то, что происходило на ранних стадиях Индустриального века. История Гарри Каспарова, в свою очередь, погружает этот сюжет в новый контекст и позволяет передать сложную мысль так, что она лучше запоминается. Этот способ более выразительный, чем презентация в «Пауэрпойнте», если бы я вздумал терзать вас материалами о влиянии автоматизации на нашу жизнь. Сюжет обладает глубоким проникновением потому, что он почти всегда содержит эмоциональный заряд. Джон Генри надорвался. Гарри Каспаров посрамлен. Перефразируем известное высказывание Э. М. Форстера: «Королева умерла, и король умер» – это факт. «Королева умерла, и король умер от горя» – это сюжет[114].

Дон Норман в книге «То, что делает нас умными» четко формулирует связь сюжета с общей концептуальностью и глубоким проникновением:

«Сюжеты обладают счастливой способностью схватывать именно те элементы, которые выносят за скобки формальные логические операции. Логика стремится генерализировать, избавить процесс принятия решений от конкретного контекста, отделить его от субъективных эмоций. А сюжеты охватывают и контекст, и субъективные эмоции, потому что они вбирают в себя информацию, знание, контекст и эмоции, совмещая все это в единое целое»[115].

Способность совмещать, помещать в контекст и снабжать эмоциональным зарядом приобретает колоссальную значимость в Концептуальном веке. Когда огромное число рутинных функций, которые выполняли «работники знания», можно свести к алгоритмам и препоручить компьютерам или Л-ориентированным труженикам за рубежом, в цене оказываются более тонкие способности, воплощенные в сюжете. Кроме того, в мире, где все больше и больше людей живут в изобилии, можно позволить себе поиски смысла жизни. И сюжеты – те, что мы рассказываем себе и о себе, – часто становятся на этом пути средством передвижения. Ниже в этой главе мы рассмотрим, как умение соткать из событий захватывающее повествование (умение, в котором проявляется и общая концептуальность, и глубокое проникновение) становится необходимостью в бизнесе, медицине и частной жизни.