Роберт Дилтс - Стратегии гениев. Том 2. Альберт Эйнштейн
3. Эйнштейн создает ряд простых символов или метафорических образов, представляющих эту концепцию, например: а) поезд, движущийся относительно насыпи; б) удар молнии по рельсам; трамвай, мчащийся со скоростью света.
4. Эйнштейн пытается смоделировать с помощью своих воображаемых конструкций некоторые взаимодействия, соотносящиеся с проблемой, и достаточно ясно “увидеть”, как функционирует “концепция”. Достигается это тем, что Эйнштейн может, мысленно “поселившись” в воображаемом сценарии, посмотреть на концепцию с перспектив: а) пассажира поезда и прохожего, наблюдающего за падением камня; б) “метеоролога”, пытающегося измерить одновременность вспышек молнии; в) пассажира трамвая, наблюдающего за часами на башне, уносясь от них со скоростью света.
5. Благодаря “комбинаторной игре” образов и ощущений, Эйнштейн находит “уязвимое место” концепции. Например: а) “Чем является настоящая траектория падения камня – прямой или параболой?”; б) С одинаковой ли скоростью долетает свет от А до М и от В до М, благодаря которому наблюдатель в точке М видит вспышки молнии? в) Видит ли пассажир трамвая изображение часов с “остановившимся временем”?
6. Эйнштейн формулирует новые положения, основанные на комбинаторной игре с воображаемыми конструкциями: а) “Независимое пространство” заменяется положением о “безграничном числе пространств, движущихся относительно друг друга”; б) Понятие “одновременности” заменяется следующим утверждением: “явления, наблюдаемые одновременно и с железнодорожной насыпи, и с поезда не видятся одинаковыми”; в) Положение об “абсолютном времени” заменяется понятием “сейчас” в пространственно протяженном мире и теряет свое объективное значение.
7. Опираясь уже на новые положения, Эйнштейн находит взаимоотношения, остающиеся неизменными для всех перспектив комбинаторной игры: а) “движение” и “траектория” воспринимаются относительно особого ориентира; б) “у каждого относительного тела свое особое время”; в) “пространство и время должны рассматриваться как четырехмерная непрерывная среда, объективно не определяемая”.
8. Завершающий этап: Эйнштейн вербально формулирует новую концепцию, основанную на новых положениях, – чтобы все было “максимально просто”: а) “Мы полностью исключаем смутное слово “пространство”… и заменяем его на “движение относительно практически неподвижного тела отсчета”; б) “Пока не найдено тело отсчета, с которым соотносится заявление о времени, нет смысла говорить о времени как о событии”; в) “Представляется более естественным размышлять о физической реальности как о четырехмерном существовании, чем об эволюции “трехмерной жизни”.
Итак, очевидно, что вопрос к одной составной концепции с необходимостью влечет за собой вопросы к остальным. Исследование Эйнштейном “движения” заставило его подвергнуть сомнению такие понятия, как “пространство” и “одновременность”. Открытие относительности заставило пересмотреть привычный взгляд на “объективные события”.
Открытия Эйнштейном несоответствий в “объективности” привели к сомнениям о природе времени и, в конце концов, о природе материальных объектов и самой материи.
Концепция Движение Пространство Одновременность Объективные события Время Материальные объекты Вывод Эйнштейна Не существует абсолютного “движения”, а только движение относительно других объектов в пространстве. Нет абсолютного пространства, есть бесконечное число пространств, движущихся относительно друг друга. Нет абсолютной “одновременности”, она существует только относительно позиции наблюдателя. Не существует абсолютно “объективных событий”, есть их восприятие, соотносящееся с восприятиями других. Нет абсолютного “времени”, у каждого относительного тела свое особое время. Нет “постоянных материальных объектов”, материя – это превращение трансформация электромагнитной энергии.
Эйнштейн задавал вопрос: почему необходимо спустить с олимпийских высот Платона фундаментальные идеи естественной науки и попытаться приоткрыть их земную родословную?
Ответ: для того, чтобы освободить эти идеи от приклеенного к ним табу и тем самым достичь большей свободы в формировании идей или концепций…
В предыдущих параграфах мы попытались описать, как понятия пространства, времени и события психологически взаимодействуют с реальными жизненными опытами. Рассмотренные логически, они представляют собой свободные создания человеческого разума, орудия мысли, целью которых является соединение опытов друг с другом. Попытка осознать эмпирические источники этих фундаментальных концепций показывает, до какой степени в действительности мы ограничены данными концепциями. На этом пути мы начинаем осознавать свою свободу, которую всегда достаточно трудно использовать разумно.
7. НЕКОТОРЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
Впервые явленная миру теория относительности заворожила как ученых, так и непрофессионалов. Осознание Эйнштейном относительной природы реальности – более чем просто очередное открытие в физике. Оно обращено к нашей системе убеждений и психологическим моделям мира. Восприятия и убеждения подвержены влияниям извне, они меняются и потому относительны. Об этом, по-видимому, и говорит Эйнштейн, указывая на относительный характер восприятия:
“Если относительность будет признана, то немцы назовут меня немцем, шведы – жителем Швеции, а французы – великим ученым.
Но если будет доказана ее несостоятельность, французы назовут меня шведом, шведы – немцем, а немцы – евреем”.
Отдельное поведение или событие может быть воспринято и интерпретировано по-разному, в зависимости от того, откуда и кем оно воспринимается. На наше поведение во многом влияет и определяет его тот факт, как мы воспринимаем себя по отношению к другим, причем мы оцениваем это со своей точки зрения и с противоположной – воображаемой. Движущийся и неподвижный наблюдатели Эйнштейна – классический пример противоположных точек зрения.
Фактически почти в каждой области науки и философии существует подобный дуализм. Вот несколько примеров:
Подобный фундаментальный паттерн может поведать нам многое как о натуре и неврологии наблюдателей, сотворивших именно эти модели мира, так и о действительной природе самого мира. Это соотносится с тем, что Аристотель называл “формальными причинами”. Для того чтобы действовать в этом мире (будь то езда на велосипеде, решение математических уравнений или создание атомной бомбы), человеческие существа должны реагировать на карты мира, сотворенные их нервной системой и хранящиеся в ней. Таким образом, самыми эффективными являются модели, наиболее естественно отражающие структуру нервной системы. Подумайте над этой фразой, анализируя теорию относительности: может быть, она является метафорическим способом описания того, как функционирует не только наша нервная система. но и весь мир? В НЛП две перспективы Эйнштейна (световой луч и астероид) соотносятся с двумя фундаментальными позициями восприятия – “первой” и “второй” (Делозьер и Гриндер, 1987). С “первой позиции” мы видим, слышим и чувствуем отдельное явление со своей собственной перспективы. Со “второй позиции” мы видим, слышим и ощущаем то же самое событие (и себя самих, в том числе) с перспективы другого человека. Очевидно, что обе эти позиции могут также быть противостоящими точками зрения. Подобное видение события позволяет получить его так называемое “двойное описание”. Таким образом, оно дает важную информацию, которая могла быть утеряна, если бы событие оценивалось только с одной перспективы.
Мы воспринимаем глубину, например, потому что наши два глаза отмечают почти неуловимую разницу в изображении. Так же, как мы выносим предположение об одновременности происходящих событий, не осознавая, что это два разных образа, фиксируемых нашими глазами, мы воспринимаем только один объект.
Для того чтобы понять и затем описать взаимоотношение этих двух перспектив, нам надо очутиться вне их, сместиться на уровень, называемый “третьей позицией” или “метапозицией” – перспективой, находящейся над “первой” и “второй” позициями. Именно с третьей позиции возможно действительно приступать к решению конфликтов и к интеграции противоположных мнений. Именно с этой позиции Эйнштейн смог увидеть, что восприятия движущегося и неподвижного наблюдателя были на самом деле проявлением одних и тех же взаимоотношений – определяемых скоростью света.
Если посмотреть на дилемму, которая привела к созданию теории относительности, как на метафору для перехода Эйнштейна в зрелость (ему исполнилось тогда двадцать шесть), то откроются некоторые важные психологические моменты его теории. Помните, впервые над парадоксом различного восприятия движущегося и неподвижного наблюдателя Эйнштейн задумался в шестнадцать – в возрасте, в когда большинство людей начинают осознавать и утверждать себя как личность. А метафорический смысл рассматривания себя в зеркале? Одной из интерпретаций размышлений Эйнштейна-юноши могло бы быть следующее: если, начав меняться, вы прибегаете к своему воображению, то начинаете думать иначе, чем другие; но удается ли при этом удержать собственное отражение в зеркале?
