Евгений Голомолзин - Грани нового мира
На людей решающее влияние оказывает ближний круг, структура космического пространства около Земли. И поэтому, в первую очередь, астрологи говорят о влиянии зодиакальных знаков. А зодиакальные созвездия влияют на эпохи. Это влияние глобального характера, длящееся несколько тысячелетий. Для отдельного человека это не имеет никакого конкретного значения и смысла.
Кстати, об эпохах. Почему эпохи следуют в обратном порядке? Почему наступает эра Водолея, когда, по кругу Зодиака за эрой Рыб должен следовать Овен?
Смена эпох, или эр, связана с движением точки весеннего равноденствия. А точка весеннего равноденствия сдвигается относительно созвездий в обратном направлении. То есть 2000 лет она была в начале созвездия Овен, а затем в течение 2000 лет проходила по созвездию Рыб, от конца к началу. Сейчас она приближается к началу Рыб и, следовательно, к концу Водолея. Таким образом, происходит переход от Рыб к Водолею. Именно движение точки весеннего равноденствия, ее смещение относительно созвездий, связанное с прецессией (вращением небесной оси в течение 26000 лет), и определяет этот цикл: в связи с прецессией точка весеннего равноденствия проходит весь зодиакальный круг за 26000 лет и находится в каждом созвездии в среднем где–то 2160 лет. Вот так разделяют эпохи.
Каждая эпоха как бы определяет духовную атмосферу человечества, и у каждой эпохи есть свой пророк. В частности, эпоха Рыб считается эпохой веры, эпохой религии. Иисус Христос как раз и принес новую религию в начале этой эры. И сейчас, когда точка приближается к созвездию Водолея, должна появиться какая–то личность, которая принесет новое духовное учение.
КАПСУЛА ВРЕМЕНИ
В прессе иногда появляются статьи, в которых приводятся примеры того, что человек способен изменять скорость течения времени, значительно замедляя или ускоряя его. Несмотря на кажущуюся редкость, подобные явления встречаются в жизни гораздо чаще, чем можно было бы ожидать.
В свою бытность геологом я много ездил по стране, попадал в различные передряги и наблюдал порой весьма любопытные вещи.
Однажды судьба забросила меня на один из крупнейших угольных карьеров Кузбасса, где, я занимался изучением трещиноватости горных пород. Весьма неприятным моментом работы на карьере были массовые взрывы, которые создавали небольшие землетрясения и в считанные секунды превращали горы в кучу каменных обломков.
Заканчивался обычный рабочий день. Нужно было идти на дорогу, где меня должна была забрать «дежурка». Решив сократить путь, я не пошел по серпантину горизонтов, а спустился вниз напрямик по уступам и в ожидании машины сел на обочине дороги.
Спустя некоторое время я заметил, как метрах в трехстах от меня поперек дороги встал самосвал и перегородил ее.
«Очевидно, оцепление, — подумал я. — Будут взрывать».
Я был совершенно спокоен, так как находился далеко от зоны оцепления и, следовательно, от места взрыва.
Внезапно, к моему великому изумлению, показалась «дежурка» и остановилась по ту сторону самосвала. До меня с ужасом начало доходить, что оцеплено то место, где я сидел и, судя по расстоянию, до оцепления — около трехсот метров — находился где–то в эпицентре будущего взрыва.
Не успел я осмыслить ситуацию, как прямо за спиной, оглушительно рявкнуло, раздался душераздирающий визг рикошета каменных осколков и в небо выплюнуло порцию дробленой породы.
Время для меня вдруг приостановилось, а все происходящее напоминало собой замедленное кино. Я судорожно повернулся, задрал голову вверх и оцепенел. В небе прямо надо мной расцветало что–то вроде праздничного салюта. Черные обломки неестественно медленно поднялись в воздух, потом начали расползаться в стороны, образуя, грибообразную шапку.
— А ведь это алевролит, — совершенно ни к месту, профессионально определил я название взорванной породы и продолжал завороженно наблюдать за происходящим.
Крупные куски породы грациозно вращались в воздухе, от них время от времени откалывались более мелкие осколки, которые расползались в стороны и постепенно отставали от своих крупногабаритных собратьев. Зрелище было неописуемое.
Я не чувствовал ни малейшего страха. Напротив — мною овладело полное спокойствие и ощущение собственной защищенности. Лишь тело иногда пронзало что–то вроде резкой нервной дрожи. Я словно оказался в другом временном измерении, остро осознавал это и был совершенно уверен, что в любой момент могу убежать из–под этого смертельного зонтика.
Вдруг словно кто–то нажал невидимую кнопку, и следующее мгновение выпало из памяти. Очевидно, я словно кошка прыгнул в сторону большого камня и изо всех сил вжался в землю. Ощущение было такое, будто я лежал в голой степи. В голове стучала единственная мысль: «Господи, только быстрее!»
И тут словно выпал гигантский град. Со всех сторон застучали отрывистые удары падающих с неба глыб. Меня не задел ни один осколок!
Я вскочил на ноги. Руки тряслись, а в голове шумели обрывки мыслей. Взвалив на плечи рюкзак с образцами, я быстрым шагом двинулся прочь от места чудовищного фейерверка.
Второй случай, когда время замедлило свой ход, также связан с моей геологической деятельностью. С главным геологом карьера мы на мотоцикле с коляской возвращались с участка на базу. Начался дождь, и дорога сразу покрылась скользкой глинистой корочкой. Я сидел в коляске, тщетно пытаясь укрыться от холодных струй дождя. Вдруг сильный порыв ветра сдернул шахтерскую каску с головы и бросил ее на дорогу. Водитель от неожиданности дернул руль в сторону, мотоцикл накренился и… все было в точности так, как и в первом случае — время почти полностью остановилось.
Я сидел в коляске и с интересом наблюдал за происходящим. Переднее колесо мотоцикла повернулось почти на девяносто градусов, зацепилось за неровность на дороге, и мотоцикл вместе с нами начал плавно подниматься в воздух.
Мое внимание привлек водитель. Его зад приподнялся над седлом, но руки, словно приклеенные, продолжали крепко сжимать руль. Голова была высоко поднята, а глаза зорко вглядывались в горизонт. При этом на его остановившемся лице было написано величайшее изумление, но никак не страх и не ужас.
Наконец, когда его зад поднялся настолько высоко, что седок не мог больше удерживаться, он отпустил, наконец, руль, медленно вытянул руки перед собой и, плавно отделившись от мотоцикла, полетел куда–то вперед, все так же зорко вглядываясь в горизонт. Его расстегнутый плащ колыхался мощно и величественно, словно огромные крылья. Мне стало неудержимо смешно — в этот момент он чрезвычайно напоминал гигантского орла — и, не сдержавшись, я громко, как мне показалось, расхохотался.
На этом мое веселье кончилось — в этот же миг я оказался лежащим на дороге под мотоциклом, и сверху на меня текла струйка бензина. Как я умудрился выпасть из коляски — ума не приложу!
Подбежавший на помощь коллега освободил меня от мотоцикла, помог подняться на ноги. Мы ощупали себя и с удивлением обнаружили отсутствие не только ушибов, но даже царапин. По рассказам моего коллеги для него авария произошла мгновенно — он дернул руль в сторону и тут же оказался на дороге впереди перевернутого мотоцикла.
Злополучную каску мы разбили вдребезги, а осколки выбросили с обрыва.
Еще один случай, связанный с необычными проявлениями времени, произошел в Башкирии, когда наш геологический отряд перебазировался в новый район работ.
В день отъезда разыгралась непогода. Дождь перешел в крупный град, который с силой колотил по кабине и тенту геологического ГАЗ–66, доверху груженного ящиками с образцами и полевым снаряжением. Дорога шла по краю пропасти через горный перевал. Щебенка на дороге перемешалась с грязью и представляла собой весьма ненадежное средство сцепления с дорогой, поэтому, колеса часто пробуксовывали, вызывая недовольный рев двигателя. На случай неожиданной эвакуации, несмотря на сильный град, мы сидели у самой кабины, откинув передний полог брезентового тента.
Я не зафиксировал момента, когда это произошло, но услышал, как натужные завывания двигателя перешли в совершенно однообразный монотонный рев. Удивленный, я посмотрел вниз на дорогу и увидел, что на повороте с подъемом машину начало медленно сносить к краю обрыва. Колеса вращались с бешеной скоростью, но машина стояла на месте и страшно медленно, буквально по миллиметру, продвигалась в сторону пропасти.
«Пора прыгать», — подумал я. Предельная замедленность действия вызывала чувство уверенности, что все можно успеть. Казалось, можно было спокойно спрыгнуть из кузова на землю и несколько раз обойти сползающую с дороги машину.
Я оглянулся на попутчиков. Они сидели с окаменевшими лицами, глядя далеко вперед, не обращая ни малейшего внимания на то, что вот–вот может случиться катастрофа.
