Робин Норвуд - Почему это произошло? Почему именно со мной? Почему именно сейчас?
Ирен кивнула:
– Я бы сказала, что страх быть брошенной был для тебя проблемой и до предыдущей жизни, ведь ты именно так интерпретировала свою травму: тебя бросили. А ведь ты могла отнестись к тому нападению иначе и подумать: «Это несправедливо. Я такого не заслуживаю». В таком случае в этой жизни ты имела бы дело со справедливостью, а не с одиночеством. Или ты могла бы разозлиться и страстно пожелать мести. Не зная, что тебе остается жить всего пару минут, ты могла бы поклясться себе: «Я убью его, когда вырасту».
Ирен продолжила:
– В момент насильственной смерти кристаллизуется нечто, что задает тон следующей жизни. И единственный способ освободить кристаллизованную энергию – найти для себя совершенно иную точку зрения на соответствующую проблему. В твоем случае это страх быть брошенной.
– Так и произошло. Я словно всю жизнь готовилась к тому, что случилось в прошлом году, когда умер муж. Я любила его. Люблю его, – тут же поправилась Дженнифер. – Очень сильно. И я смогла отпустить его, позволить ему оставить меня, потому что он так решил. Это, пожалуй, было самым сложным и самым лучшим решением в моей жизни.
– Начни с самого начала, – попросила Ирен.
История Дженнифер, рассказанная без намека на жалость к себе, была поистине сагой об одиночестве.
– Отец бросил маму, когда мне было четыре года. Я его обожала, а потом его вдруг не стало. До сих пор помню, как я всё плакала и плакала, спрашивала, где папа. Но эти вопросы маму только злили, и я перестала их задавать, хотя по-прежнему хотела знать ответы. Когда мне исполнилось пять, мама тоже ушла, оставив меня с бабушкой. Она иногда приезжала меня навестить, раз в два или три года, но к тому времени она уже стала для меня чужой. Когда мне было лет тринадцать, она перестала приезжать. Бабушка отказывалась отвечать на все мои вопросы о родителях. Она сильно ненавидела моего отца и очень стыдилась матери. И поэтому, чтобы не ссориться с ней, я снова перестала задавать вопросы.
Бабушка постоянно намекала мне, что на меня уходит слишком много денег. И когда я в шестнадцать лет выиграла конкурс и стала работать моделью, она была рада, что я приношу в дом деньги. Я стала успешной и в восемнадцать лет познакомилась с мужчиной намного старше меня, писателем. Его внимание мне льстило, и каким-то образом я умудрилась не заметить, что он гораздо больше пьет, нежели пишет. Он уговорил меня уехать в Мексику, где мы жили около трех лет в своего рода писательской колонии. А потом, когда я была на седьмом месяце беременности, он вдруг вернулся в Штаты без меня.
Свою дочь, Лори, я родила в Мексике. На жизнь я зарабатывала тем, что присматривала за местными летними дачами американцев. Когда пришла пора Лори идти в школу, мы вернулись в Калифорнию, где я выросла.
За все эти годы я несколько раз заводила отношения с мужчинами. Кто-то бросил меня ради другой женщины. Кто-то просто меня бросил. Большинство этих мужчин были алкоголиками, и когда мне было тридцать два года, я обратилась за помощью в организацию «Анонимные алкоголики». Я просто была не в силах так жить дальше. Думала, в АА меня научат, как строить отношения с тогдашним моим мужчиной-алкоголиком. Но к тому времени, как другие участники собраний научили меня, как лучше справляться с ситуацией, он уже ушел от меня. Послушав рассказы других людей на собраниях, я проанализировала собственное прошлое и поняла, что у матери, а возможно, и у отца были проблемы с алкоголем. Всю свою жизнь я пыталась удержать то одного алкоголика, то другого, пребывая в ужасе от того, что они могут меня бросить. И благодаря «Анонимным алкоголикам» я впервые начала понимать, что иногда самым большим проявлением любви к человеку бывает способность его отпустить. Это был самый тяжелый для меня урок. Сколько я себя помню, что-то внутри меня всегда кричало: «Не бросай меня, не бросай меня! Я не хочу, чтобы меня опять бросали!»
Проведя в программе «12 шагов» пару лет, я познакомилась с Грегором. Он был во всем идеальным для меня партнером. Мы понимали друг друга с полуслова.
Год спустя мы поженились, хотя я до сих пор удивляюсь, как он отважился на столь серьезный шаг. Моя дочь, мягко говоря, его не жаловала. Мне приходилось ходить на собрания «Анонимных алкоголиков» только для того, чтобы напомнить себе, что есть вещи, которые я не в силах ни изменить, ни исправить. Я очень хотела, чтобы мы все были счастливы вместе, но ничего не вышло. Грегор был очень добрым, очень терпеливым, очень любящим. Но мне порой кажется, что Лори не хватало эмоционального напряжения, которое мы постоянно испытывали со всеми этими алкоголиками.
Однажды вечером совершенно неожиданно позвонил отец Лори. Он ни разу ее даже не видел, а тут вдруг позвонил и пригласил приехать к нему в Чикаго. После звонка мы обсудили возможность отправить ее к отцу на лето. Вместо этого она сбежала. Просто села на автобус и отправилась прямиком к отцу. Ей было четырнадцать. Мы с Грегором долго обсуждали ситуацию и решили проявить уважение к решению Лори. Если бы мы заставили ее вернуться, она бы снова сбежала, а попытки это предотвратить лишь сделали бы всех нас несчастными. Думаю, мы оба верили, что когда-нибудь она захочет вернуться. Но она нашла агентство в Чикаго и в пятнадцать лет стала моделью, как бы пойдя по моим стопам. Сейчас ей девятнадцать, и она мечтает стать актрисой. Это довольно непростой образ жизни, но, мне кажется, он ей подходит. Может, потому, что я не видела, как она повзрослела и превратилась в молодую женщину, я до сих пор жду, что она вернется домой и войдет сюда через заднюю дверь.
Я не думала, что может быть что-нибудь хуже отъезда Лори. Если бы не Грегор и «Анонимные алкоголики», мне кажется, я бы действительно сошла с ума.
А два года назад у Грегора случился приступ астмы, и он потерял сознание. К тому моменту, как его привезли в больницу, он не подавал признаков жизни. Врачи вернули его, и несколько дней он просто плакал. Наконец он взял мою руку и сказал, что он совершенно не боится и просто попробует жить дальше. Он так и сказал: «Пожалуй, я просто попробую».
Я знала, что он имеет в виду. Он будет жить вместо того, чтобы просто пытаться выжить. А я снова окажусь брошенной. Но я также знала, что это его жизнь, и он вправе принять такое решение. И я знала, что его решение абсолютно верное.
Грегор был столяром. Он любил свою работу, хотя шлифовка дерева и связанная с этим пыль, попадающая в легкие, только усугубляла его астму. Он любил живших по соседству друзей, большинство которых знал с детства. Он любил горы, где мы жили. Горы, в которых было больше видов чапараля и больше видов плесени из-за влажного морского воздуха, чем в любом другом месте на Земле. Такой воздух был для него смертелен, и все же именно эти места были ему по сердцу.
И вот, он вернулся домой, к нему постепенно возвращались силы, и его стали навещать все его друзья. Было такое ощущение, будто они совершают паломничество, чтобы с ним проститься. Лори тоже приехала и сказала, что очень любит его и благодарна ему за то, что он был ей прекрасным отчимом. Их примирение превзошло все мои надежды.
Каждый момент был наполнен жизнью, потому что мы знали, что скоро все закончится. У нас словно был медовый месяц, мы были такими честными друг с другом, такими свободными, такими настоящими. Мы ценили каждую секунду. И часто, очень часто мне хотелось схватить его и умолять подумать обо мне, переехать туда, где он мог бы легче дышать, быть в безопасности и жить, но мы уже жили, и жили так, как ему хотелось, а это был единственный дар, который я могла ему предложить. У нас был целый год, прежде чем случился еще один страшный приступ. На этот раз он был один в машине на парковке возле супермаркета.
Дженнифер перешла на шепот и замолчала. Через какое-то время она продолжила:
– Порой я думаю, правильно ли я поступила. Я могла бы с ним поспорить, настоять на том, что он должен жить ради меня, попробовать заставить его переехать, прекратить работать в мастерской. Или я могла бы никогда не оставлять его одного. Но я знаю, даже если никто больше этого не понимает, что, не мешая ему и позволив ему в течение этого года насладиться жизнью так, как он того хотел, было с моей стороны самым лучшим, самым заботливым поступком.
– Я тоже это знаю, – сказала Ирен, обнимая Дженнифер за плечи, – а еще я могу оценить, насколько серьезную инициацию ты прошла. Инициация – расширение сознания, средство раскрытия разума и сердца для осознания того, что уже существует в действительности. Именно это произошло с тобой.
Ирен продолжала:
– Я бы сказала, что на протяжении нескольких жизней ты сталкивалась с чувством утраты, одиночества и покинутости. Прошлую жизнь ты закончила с уверенностью, что покинутость равнозначна смерти. Потеряв столько важных для тебя людей в этой жизни, ты, наконец, обратилась за помощью и открыла совершенно новый подход к своим проблемам. Ты научилась отпускать и доверять Богу, так? Научилась признавать собственное поражения перед лицом обстоятельств. И тогда началось испытание. Тебе пришлось позволить самому любимому человеку принять решение, которое означало, что тебя вновь покинут. Ты понимаешь, что ты продемонстрировала, что любовь намного сильнее смерти? Какая победа!
