Хочется всех послать, а еще поесть ттокпокки - Сехи Пэк

Терапевт: Вы не пытались выпутаться из этих отношений?

Я: Хм. Когда я повзрослела и начала подрабатывать, я решила добиться независимости хотя бы в материальном плане. Я работала и в будни, и в выходные, и постепенно добилась, чего хотела.

Терапевт: А в психологическом плане?

Я: Это было реально трудно. Сестра хотела проводить время только со мной или со своим парнем. Конечно, ей было комфортно, ведь мы слушались ее, подстраивались под ее характер. Однажды она сказала мне: «Мне совсем не интересно проводить время с другими людьми, а с тобой интересно и комфортно». Я тогда обалдела и вдруг набралась смелости ответить. «А мне с тобой некомфортно, совершенно некомфортно!»

Терапевт: И как сестра отреагировала?

Я: Была растеряна, шокирована. Я потом узнала, что она несколько ночей подряд плакала. И сейчас, когда всплывает та история, у нее глаза сразу краснеют.

Терапевт: И каково вам было видеть сестру такой?

Я: Жалко ее было, конечно, но мне полегчало. Как будто я стала свободнее. Немного.

Терапевт: После того как вы избавились от болезненной привязанности к сестре, к вам не вернулась уверенность в себе?

Я: Иногда я чувствовала эту уверенность, но особенности моего характера и подавленность никуда не делись. Похоже, зависимость от сестры сменилась зависимостью от парня.

Терапевт: Как вы заводите отношения? Достаточно ли вы активны, чтобы первой подойти к человеку, который вам понравился?

Я: Вовсе нет. Если мне кто-то нравится, я никак этого не показываю, боюсь, что парень может счесть меня слишком простой. Мне и в голову не приходило никогда признаться или начать заигрывать. Обычно так: парень говорит, что я ему нравлюсь, я начинаю с ним встречаться, узнаю его получше и, если чувствую симпатию, перевожу отношения на более серьезный уровень.

Терапевт: Случаются ли периоды, когда вы не состоите ни с кем в отношениях?

Я: Крайне редко. Если с кем-то встречаюсь, то обычно долго, и при этом очень сильно начинаю от него зависеть. А парень всячески заботится обо мне. Любит меня, все принимает, но мне как будто не хватает воздуха. Потому что я не хочу ни от кого зависеть. Думаю, я хотела бы жить самостоятельно, ни на кого не полагаясь, но не могу.

Терапевт: А какие у вас отношения с друзьями?

Я: В детстве я очень серьезно относилась к дружбе. И в этом ничем не отличалась от ровесников. Меня один раз травили в младшей школе, один раз – в средней, и вплоть до окончания старшей школы я боялась выпасть из коллектива, переживала за дружеские отношения. Потом я, естественно, переключилась на отношения с парнями и перестала возлагать большие надежды на друзей и дружбу.

Терапевт: Понятно. А ваша работа вас устраивает?

Я: Я в издательстве занимаюсь промо-маркетингом, сейчас веду аккаунты фирмы в соцсетях. Готовлю контент и размещаю его. Пожалуй, это интересно и вполне соответствует моим склонностям.

Терапевт: Бывают хорошие результаты?

Я: Бывают. Поэтому я иногда стараюсь работать усерднее, а иногда чувствую давление при мысли, что обязана выдавать какие-то результаты.

Терапевт: Понятно. Спасибо, что так подробно все мне рассказали. Когда вы пройдете необходимые опросы, я буду знать наверняка. Но, похоже, у вас сильная склонность к зависимости. Иногда крайность порождает противоположную крайность: чем сильнее у человека склонность к зависимости, тем меньше он хочет зависеть. Например, завися от парня, вы наслаждаетесь стабильностью, но у вас накапливается недовольство, а если вы уходите от парня и возвращаете себе самостоятельность, то начинаете чувствовать тревогу и опустошенность. Возможно, вы и от работы зависите. Выдавая результат, вы добиваетесь признания своей значимости и успокаиваетесь, проблема, однако, в том, что чувство удовлетворения не длится долго. Вы крутитесь как белка в колесе. Стараетесь избавиться от подавленности, но раз за разом терпите неудачу, поэтому подавленность становится вашим обычным состоянием.

Я: Понятно. (Эти слова меня успокоили и как будто что-то прояснили.)

Терапевт: Вам нужно выйти за пределы привычного. Если вы собираетесь выскочить из колеса подавленности и отчаяния, вам не помешало бы рискнуть сделать что-то, о чем вы раньше и подумать не могли.

Я: Даже не представляю, с чего мне следовало бы начать.

Терапевт: Попробуйте поискать в ближайшее время. Начните с чего-нибудь незначительного.

Я: Знаете, я веду в соцсетях фальшивую жизнь. Я не притворяюсь счастливой, но стараюсь казаться особенной. Выкладываю фотографии книг, виды, цитаты, чтобы продемонстрировать свой вкус. Как будто хочу сказать: «Если вы узнаете меня получше, поймете, что я неплохой и достаточно глубокий человек». Я сужу и оцениваю людей по своим стандартам. Но кто я вообще, чтобы оценивать людей?.. Все это очень странно.

Терапевт: Судя по вашим словам, вы, похоже, хотели бы стать роботом. Или человеком, соответствующим неким абсолютным стандартам.

Я: Именно. Но это невозможно.

Терапевт: Как насчет того, чтобы заполнить на этой неделе опросник, который я вам сегодня дам (личностный опросник, состоящий из 500 пунктов и предполагающий оценку симптомов и поведения по шкалам[2]), и подумать насчет выхода из ситуации?

Я: Хорошо.

Неделю спустя

Терапевт: Как прошла неделя?

Я: Вплоть до Дня памяти[3] чувствовала подавленность, потом стало лучше. В прошлый раз я кое-что забыла сказать… вы предположили, что я хотела бы стать роботом… После того как я ужесточила собственный стандарт, согласно которому нельзя причинять вред другим людям, он стал давить на меня, доставлять в повседневной жизни дискомфорт. Например, когда в автобусе кто-то громко разговаривает вживую или по телефону, во мне закипает гнев, хочется задушить мерзавца. Но ведь этого нельзя сделать.

Терапевт: Наверное, у вас возникали угрызения совести?

Я: Да, изредка я прошу людей вести себя потише, но в восьми случаях из десяти не решаюсь этого сделать. И меня терзают угрызения совести. В офисе меня раздражало клацанье клавиатур, оно мешало сосредоточиться на работе, и я даже сделала замечание слишком шумному коллеге. Выговорившись, почувствовала облегчение.

Терапевт: Как можно мучиться из-за того, что не решаешься попросить шумящих людей вести себя потише? Вы как будто только и думаете: «Чем бы мне себя еще помучить?» Люди в большинстве своем трусливы. Из-за давящего чувства, что не следует быть трусом, вы один раз из десяти что-то сказали, и все равно изводите себя.

Я: Я хотела бы говорить в десяти случаях из десяти.

Терапевт: В этом случае вы стали бы счастливее? Допустим, вы не молчали бы ни в каком случае, вы ведь все равно бы не думали: «Все нормально, я спокойна». Реакция людей не может быть всегда одинаковой. Вы могли бы винить других людей, но возлагаете ответственность на себя. Стоит иногда ради собственного спокойствия избегать людей, которые не станут слушать, что вы им скажете. Устанавливать стандарты и понемногу приводить все вокруг в порядок – это никуда не годится. Вы одна, и слишком много на себя берете.

Я: Почему я так себя веду?

Терапевт: Потому что вы хороший человек? (Я с этим не согласна.)

Я: Я заставляла себя бросать мусор на улице, громко разговаривала по телефону в автобусе, при этом мое настроение не поднималось. Но я чувствовала себя свободной.

Терапевт: Если настроение не поднималось, не делайте больше так.

Я: Я понимала, что люди многомерны, но не могла принять это.

Терапевт: Вы смотрели на людей, как