Психология масс - Зигмунд Фрейд
В 1913 году Отто Ранк и Ганс Сакс в чрезвычайно интересной работе[2] объединили результаты, достигнутые к тому времени в применении психоанализа к наукам о духе. Наиболее доступными для анализа среди этих наук оказались, насколько можно судить, мифология и история литературы и религии. Увы, пока не удалось отыскать окончательную формулу, которая позволила бы мифам занять подобающее место в этом уравнении. Отто Ранк в работе, посвященной инцестуальному комплексу (1912)[3] представил доказательства того удивительного факта, что выбор сюжета, особенно в драматических произведениях, определяется в первую очередь границами того явления, которое психоаналитики обозначают как «эдипов комплекс»[4]. Творчески воспроизводя этот комплекс – с разнообразными изменениями, искажениями и под множеством личин – драматург стремится выразить глубоко личное отношение к какой-либо аффективной теме. Именно при попытках справиться с эдиповым комплексом, то есть с аффективной установкой индивида применительно к семье или, в более узком смысле, к отцу и матери, отдельные невротики терпят неудачу, а потому этот комплекс чаще всего и оказывается ядром их болезни. Дело тут вовсе не в каком-то непостижимом для нас совпадении ряда элементов и условий; нет, отношение детей к собственным родителям отражает сугубо биологический факт: у людей юные проживают длительный период зависимости и медленно достигают зрелости, а их способность любить подвергается в развитии многим испытаниям. Следовательно, преодоление эдипова комплекса совпадает с наиболее надежным способом освоения архаического (животного) наследия человечества. Да, в этом наследии заключены все силы, необходимые для последующего культурного развития личности, но их надлежит тщательно рассортировать и обуздать. Сами по себе остатки архаики непригодны для культурной общественной жизни в том виде, в каком они достаются индивиду по наследству.
В поисках отправной точки для психоаналитического рассмотрения религиозной жизни нужно сделать еще один шаг. Все то, что сегодня считается наследием индивида, ранее усваивалось и передавалось от поколения к поколению в длинной их веренице. Таким образом, эдипов комплекс тоже мог складываться поступательно; изучение предыстории современной психики позволить нам проследить ход его развития. Исследования доказывают, что в незапамятные времена семейная жизнь человека принципиально отличалась от знакомой нам сегодня. Это мнение подтверждается и наблюдениями за живущими ныне первобытными народами. Если изучить с точки зрения психоанализа весь накопленный по этому поводу доисторический и этнологический материал, мы получим неожиданно строгий результат, а именно, установим, что Бог-Отец некогда ходил по земле в телесном воплощении и отправлял верховную власть как вождь первобытной человеческой орды[5] – до тех пор, пока его сыновья не объединились против отца. Далее выясняется, что это преступное освобождение и отклики на него привели к становлению первых социальных связей, к введению основных нравственных ограничений и к принятию древнейшей формы религии – тотемизма. Позднейшие религии имеют сходное содержание, и, с одной стороны, жаждут стереть из памяти следы этого преступления или его искупить, выдвигая иные способы противостояния отца и сыновей, а с другой стороны, они не могут избежать повторения убийства отца. Впрочем, отзвук этого чудовищного события, омрачившего весь ход развития рода человеческого, мы улавливаем и в мифах.
Эта гипотеза, основанная на наблюдениях Робертсона Смита[6] и развитая мною в работе «Тотем и табу», стала для Теодора Рейка исходным пунктом его исследований по проблемам психологии религии. В соответствии с психоаналитической процедурой исследования начинаются с необъяснимых по сей день подробностей религиозной жизни, и посредством их разъяснения мы приходим к фундаментальным положениям вероучений и конечным целям религий; кроме того, автор постоянно подчеркивает преемственность между доисторическим человеком и современными примитивными народами, а также неразрывную связь между плодами культуры и замещающими образованиями у невротиков. В заключение хочу особо обратить внимание читателя на авторское введение к тексту и выразить уверенность в том, что эта работа удостоится заслуженного одобрения специалистов в той области знаний, которой она посвящена.
Психология масс и анализ человеческого «Я»
(1921)
I. Введение
Разница между индивидуальной психологией и психологией социальной (психологией масс), представляющаяся, на первый взгляд, весьма значительной, при внимательном рассмотрении оказывается вовсе не такой уж существенной. Индивидуальная психология выводит свои заключения из наблюдений над отдельным человеком и исследует, каким образом данный человек стремится удовлетворить свои влечения, но надо отдавать себе отчет в том, что лишь в исключительно редких случаях и лишь при определенных условиях можно в этих исследованиях отвлечься от отношений исследуемого человека к другим индивидам. В душевной жизни индивида другой – и это правило – выступает в роли образца, объекта, помощника или противника, и, следовательно, индивидуальная психология изначально является, одновременно, и социальной психологией – в таком расширительном, но вполне оправданном толковании.
Отношение индивида к родителям, братьям и сестрам, к предмету любви, к врачу, а также все отношения, каковые до сих пор были предметом психоаналитического исследования, могут претендовать на трактовку их как социальных феноменов, и быть, таким образом, противопоставлены другим феноменам, которые мы можем назвать нарциссическими, то есть феноменами, при которых удовлетворение влечений ускользает от влияния других людей или протекает без взаимодействия с ними. Противоположность между социальными и нарциссическими – Блейлер, вероятно, назвал бы их «аутистическими» – психическими актами находится, следовательно, внутри области индивидуальной психологии и не может быть использована для того, чтобы отграничить ее от социальной психологии (или от психологии масс).
В упомянутых отношениях к родителям, братьям и сестрам, к возлюбленным, друзьям и
