Сергей Якуцени - Политическая экология

Только общества, на долгий срок решившие свои экологические проблемы за счет других, могли об этом не думать – до тех пор, пока расплачивались эти другие. Потом счет приходил и им, причем в удвоенном объеме, а часто и фатальный.

В структуре политической экологии нами выделено, как минимум, семь основных направлений, которые рассматриваются в настоящем издании:

• механизм принятия экологических решений обществом и его политическими, экономическими и интеллектуальными элитами;

• формирование образа жизни, экономической деятельности и культуры в зависимости от среды;

• формирование обществом своей среды обитания;

• взаимодействие различных обществ, решающих проблемы доступа к природным ресурсам и превращения их в общественный ресурс;

• создание систем деятельности, их организация, инфраструктура и иерархия;

• последствия применения систем деятельности;

• современная глобальная геополитическая и эколого-политическая ситуация.

ГЛАВА 2. ЭКОЛОГИЯ ДОАГРАРНЫХ ОБЩЕСТВ

Он аккуратно выколол волчатам глаза и закинул обратно в логово. Мать выкормит их до осени, когда волчата станут уже большие и шкуры из них получатся хорошие.

Политическая экология охотников

Доаграрные общества не знают политики в нашем понимании слова, т.е. принятия решений специально уполномоченными лицами и учреждениями. Но правила существования в среде обитания и регулирование хозяйственной деятельности, конечно, возникают. Там, где существует миграция, есть и столкновение обществ из-за богатств разных участков биосферы, раздела охотничьих владений и выходов ценного сырья. Технологические революции и изменения в хозяйственной деятельности, образе жизни и поведении приводили к конфликтам между племенами и внутриплеменными сообществами. Соответственно, возникали локальные биосферные войны с весьма трагическими последствиями – как для проигравших, так часто и для победителей. Так создавался предмет политической экологии в доаграрных, охотничьих сообществах.

Проблема рубежа

Совершенно непонятно, с какого времени человек оказался способен изменять среду обитания. Частично это связано с нерешенностью вопроса – кто же такой человек? И какое событие принять за его появление? С точки зрения биологической систематики, все выглядит логично, последовательно, убедительно. Существует род australopithecus. Его происхождение и история сравнительно хорошо изучено. В этом роду появляются такие прогрессивные существа, как афарский австралопитек Люси5, а потом от него отпочковываются

Homo 3733 с оз. Кооби-Фора и Homo habilis из Олдувайского ущелья6. Поскольку эти существа изготовляют каменные орудия, а Homo habilis вскоре овладевает огнем, начинает строить ветровые заслоны, а потом и жилища7, то вроде бы очевидно – на Земле появляется человек: мыслящее существо, преобразователь окружающей среды…

В действительности реконструкция событий столь отдаленного прошлого, к тому же происходящих со столь отличным от современного человека существом, невероятно сложна и, как правило, весьма приблизительна.

Начать с того, что палеонтологические определения Homo habilis’а до сих пор неопределенны. Некоторые ученые считают его не человеком, а еще австралопитеком. Подчеркнем – считают с точки зрения биологической систематики. Вопрос о разумности пока не обсуждается8. Другие – признают человеком9. Третьи склонны считать промежуточным, совсем особым существом10.

Есть свои сложности и с определениями более поздних видов. Тот же pitekantropus, рассматривавшийся как бесспорное доказательство, предъявленное Эженом Дюбуа в пользу промежуточного, недостающего звена. Оказывается, у Дюбуа было много причин скрывать находку; и череп, и скелет missing link были собраны им из костей разных скелетов. А одна из бедренных костей яванского питекантропа, судя по всему, принадлежала гигантскому орангутану. Таким образом, Рудольф Вирхов11, имел весьма основательные причины сомневаться в принадлежности скелета к роду Homo…

Проблема разумности

Принадлежность существа к роду Homo не означает автоматически разумности каждого существа, к нему принадлежащего.

По Борису Федоровичу Поршневу, только Homo sapiens может рассматриваться как разумное существо12. Более ранние представители рода Homo до sapiens’ов вообще не являются для него разумными существами, не говоря об австралопитеках. Изготовление орудий и даже сложноорганизованных жилищ признается им проявлением «сложного инстинкта» – в конце концов, многие птицы и даже насекомые строят еще более сложные сооружения; животные пользуются орудиями и даже изготавливают их.

Создатели, сторонники и пропагандисты этой гипотезы или не располагают всеми имеющимися фактами, или просто не желают их замечать. Многие находки заставляют нас чрезвычайно высоко оценивать интеллектуальные возможности ископаемого человека, и указывают на весьма сложный характер его отношения к действительности, на наличие уже в очень глубокой древности каких-то вряд ли реконструируемых во всех деталях, но уж никак не «примитивных» идеальных представлений. Хотя бы находка в Торральбе, где тушу ископаемого слона аккуратнейшим образом разрезали повдоль, получив «половинку» слона. А потом эту «половинку» перенесли на стоянку и совершили вокруг какие-то не слишком ясные для нас действия13. Проявления символического поведения зафиксированы и в других памятниках возрастом 500–400 тысяч лет назад.

Сложность симметрично и очень тщательно обработанных, порой с избыточной по отношению к целесообразности тщательностью, каменных орудий свидетельствует о сложности и тонкости мышления и духовной организации Homo erectus’а14.

Сложность жилищ и погребального обряда неандертальцев15 также исключают их оценку как результата «сложной инстинктивной деятельности».

Культура и биология

Проблему разумности раннего человека снимают исследования последних лет, показавших очень высокую степень разумности современных высших обезьян.

Шимпанзе в дикой природе изготовляют каменные орудия. Делают они это редко, но интенсивность их орудийной деятельности сравнима австралопитеками. Последние имели преимущество: ходили вертикально, используя руки для трудовой деятельности. Другие различия не особенно велики.

Если понимать под культурой способность создавать «вторую природу», то вообще не очень понятно, где грань. Протаптывая тропинки, строя гнезда и роя норы, создавая целые рукотворные ландшафты, как это делают бобры, многие виды высших животных создают именно «вторую природу».

Археологи спорят, создавались ли различные культурные традиции палеолита людьми разного биологического типа или одного. Очень трудно сделать однозначные выводы по поводу самых ранних традиций – не хватает материала. Но совершенно четко доказано, что некоторые культурные традиции Переднего Востока и Восточноевропейской равнины начинались неандертальцами, а продолжались людьми современного биологического типа16.

Раскопки на многослойном поселении Молдова показали полное отсутствие зависимости между материальной культурой и физическим обликом ископаемого человека. До слоя V на поселении обитали «неандертальцы». Позже – «сапиенсы». А материальная культура развивается так, словно и не было смены физического типа человека. В том числе, «неандертальцы» строили точно такие же жилища – тип которых сохраняется и в «кроманьонских» слоях17.

Это позволяет нам утверждать, что предмет политической экологии возникает вместе с появлением и культуры. Открыватель австралопитеков Раймонд Дарт в 1920-е годы находил их окаменевшие кости в остатках карстовых воронок вместе с костными останками антилоп, детенышей буйволов, жирафов, павианов, всевозможных мелких животных. На костях не было следов действия огня, но были следы погрызов. Многие зубы, кости и рога хранили на себе следы забитости: так, словно ими наносили удары. Дарт считал австралопитеков хищными обезьянами, умевшими вооружиться зубами, костями и рогами своих жертв. Введен был даже термин «остеодонтокератическая культура», т.е. культура орудий из костей, зубов и рогов18. Красивая гипотеза, которую если не принимают, то обсуждают вполне всерьез. Большинство ученых считают австралопитеков активными охотниками – даже в большей степени, чем современные шимпанзе.

Но ставшие классическими находки Дарта могут быть объяснены и иначе. На карстовых воронках всегда влажнее, чем в остальной саванне; там растут деревья. На деревьях любят селиться леопарды. Леопарды охотно питаются крупными обезьянами… и всеми животными, кости которых находили Дарт и другие исследователи. Кости падали на камни воронки. Позже и камни падали на них. В итоге кости, рога и зубы приобретали те самые черты забитости19.