Василий Галин - Капитал Российской империи. Практика политической экономии
В 1912 г. новая ткацкая фабрика П. Рябушинского была оснащена сплошным остекленением крыши для лучшего освещения рабочих мест, принудительной вентиляцией воздуха, системой автоматического пожаротушения и т. п.[28] В 1870 г. Т. Морозов начал строительство гинекологической больницы на Девичьем поле, затем Алексеевской больницы. Больница Морозова была оснащена двумя хирургическими и терапевтическими отделениями, гинекологией и родильным отделением. Механическая прачечная с паровой дезинфекционной камерой, биологическим фильтром для сточных вод, пароводяное отопление и приточно-вытяжной вентиляции. Для престарелых работников была построена богадельня. Для детей 3–8 лет были построены три фабричных училища, после окончания, которых подростки отправлялись в учебные механические мастерские, а дальше курсы повышения квалификации, за посещение которых администрация приплачивала рабочим. В дальнейшем наиболее способные за счет мануфактуры отправлялись в Германию и Англию на практику. За счет мануфактуры была открыты детская и общественная библиотеки, парк народных гуляний и т. д.
О стабильности политической ситуации в России свидетельствует факт, поразивший Д. Менделеева: в 1906 г. полицейских в Лондоне на душу населения было в 10 раз больше, чем в Петербурге[29]. Накануне Первой мировой в России было в 7 раз меньше полицейских на душу населения, чем в Англии, в 5 раз меньше, чем во Франции[30]. В 1872 г. царская цензура разрешила издать перевод «Капитала» К. Маркса.
Ассигнования на народное образование с 1894 по 1914 гг. по одному только министерству народного просвещения выросли в 6,3 раза[31]. В 1908 г. было введено бесплатное начальное обучение. К 1913 г. почти 70 % деревенских мужчин в возрасте 20–30 лет были грамотными, а в городах грамотные составляли в этом возрасте 87,4 %[32]. Почти половина высших учебных заведений содержалась на деньги российских предпринимателей, а плата за обучение была в 30–100 раз ниже, чем, например, в США, причем 70 % студентов не платили за учебу вообще. Студентов в России в 1913 г. было около 127 тыс. человек, что было больше, чем в Германии (79,6 тыс.) и Франции (42 тыс.) вместе взятых[33],[34]. Книг в 1913 г. было издано 34 006 общим тиражом в 133 млн экземпляров[35], почти столько же, сколько в США (12 230), Великобритании (12 379) и Франции (10 758) вместе взятых. С Россией в этом отношении соперничала одна только Германия (35 078)[36].
Профессор Эдинбургского университета Ч. Саролеа в этой связи писал в работе «Правда о царизме»: «Одним из наиболее частых выпадов против русской монархии было утверждение, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрессивным правительством в Европе…»
Одним из «чудес света» назвал французский поэт П. Валери русскую культуру конца XIX – начала XX веков. О. Шпенглер утверждал, что «на Западе нет никого, кто хотя бы отдаленно мог сравниться с искусством “Анны Карениной”»[37]. Английский критик М. Марри: «В одной лишь русской литературе можно услышать трубный глас нового слова. Писатели прочих наций всего лишь играют у ног этих титанов – Толстого и Достоевского…»[38] Немецкий литературовед Ю. Мейер-Грефе: «любая книга Достоевского имеет большую ценность, чем вся литература европейского романа…»[39] Авторитетнейший критик того времени М. Арнольд отмечал, что с конца XIX в области мировой литературы «французы и англичане потеряли первенство», оно перешло к «стране, демонстрирующей новое в литературе… Русский роман ныне определяет литературную моду. Мы все должны учить русский язык»[40].
Во всем мире славилась русская музыка: Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Гречанинов, Стравинский и связанные с нею сценические искусства: Шаляпин, Собинов, Павлова, Кшесинская, труппа Дягилева; русские художники: Нестеров, Васнецов, Кустодиев. Жанр русского «толстого журнала» был уникальным в Европе и по объему, и по разнообразию тематики, по сути это были периодические энциклопедии (в 1914 г. выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 языках народов Империи)…
В те годы Д. Менделеев создает таблицу химических элементов, А. Попов – радио, К. Циолковский и Н. Жуковский строят первые в мире аэродинамические трубы, П. Яблочков и А. Лодыгин еще до Т. Эдисона зажгли электрический свет на улицах и в домах, Н. Пирогов составил первый в мире атлас «Топографической анатомии», И. Павлов готовился к получению нобелевской премии по физиологии, а американец У. Бартон успешно внедрял русские патенты В. Шухова и С. Гаврилова по крекингу нефти. С. Лебедев впервые в мире получил искусственный каучук, в 1907 г. профессор Петербургского технологического института Б. Розинг подал заявку на патентование «Способа электрической передачи изображения», явившись вместе со В. Зворыкиным создателем телевидения. И. Сикорский и Д. Григорович строили передовые конструкции самолетов, В. Ипатьев (высокооктановый бензин), П. Сорокин (социология), Н. Дубинин (делимость гена), Г. Петров (первое в мире синтетическое моющее средство), Е. Федоров (основоположник кристаллографии)… В те годы золотого начала XX века в России творили ученые с мировыми именами А. Бутлеров, Д. Вернадский, И. Германн, П. Лебедев, Н. Лобачевский, И. Мечников, В. Докучаев, Д. Журавский, Н. Зелинский, Н. Кибальчич, А. Северцев, А. Слесарев, И. Сеченов, А. Столетов, К. Тимирязев, А. Фридмен и многие другие… Даже Большая советская энциклопедия признает: «Для дальнейшего развития науки в стране огромное значение имело то, что за последнее десятилетие перед Великой Октябрьской социалистической революцией уровень науки был очень высок…»[41]
По словам Э. Тэри, «возрастание государственной мощи создается тремя факторами экономического порядка: 1) приростом коренного населения, 2) увеличением промышленной и сельскохозяйственной продукции, 3) средствами, которые государство может вложить в народное образование и национальную оборону»[42]. И здесь России не было равных. Потрясенный увиденным, Э. Тэри писал: «Ни один из европейских народов не достигал подобных результатов»[43]. Главный вывод отчета Э. Тэри: «Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении»[44].
К аналогичным выводам приходил и английский историк Дж. Сили, который в 1913 г. утверждал, что: «Если Соединенные Штаты и Россия продержатся еще полстолетия, то совершенно затмят такие старые государства, как Франция и Германия, и оттеснят их на задний план. То же самое случится с Англией, если она будет считаться только европейскою державою…»[45].
В Германии стремительно растущая экономическая мощь России вызывала все более нарастающее чувство страха. Его наглядным выражением были слова немецкого философа М. Шелера: единственной подлинной целью Германии является объединение всего континента против России. Запад должен понять, что только могущественная Германия, вставшая между Балтикой и Черным морем, может защитить его от растущей мощи России[46]. Появившаяся в это время книга Э. Тэри превозносила достижения России до такой степени, что у Германии уже просто не оставалось выбора: «Единственным фактором, толкнувшим Верховное командование немецкой армии на войну, – утверждает Дж. Макдоно, – была их “зацикленность” на идее, что рейху грозит упадок и гибель, если он не одержит победу в тотальной войне»[47]. Именно об этой войне накануне ее, говорил канцлер Германии Т. Бетман-Гольвег: «Акция против Сербии приведет к мировой войне. Кайзер ожидает войну, думает, она все перевернет. Пока все говорит о том, что будущее принадлежит России, она становится больше и сильнее, нависает над нами как тяжелая туча»[48].
Колосс на глиняных ногах
Почему же такая могучая и уверенно, быстро растущая Россия вдруг так неожиданно рухнула? Что скрывалось за блестящим внешним фасадом Российской империи?
Недоедим, но вывезем
Свою славу главного мирового экспортера зерна в начале века Россия завоевала за счет недоедания собственного населения. Экономист П. Пудовиков уже в 1879 г. «на основании статистических данных доказывал, что мы продаем хлеб не от избытка, что мы продаем за границу наш насущный хлеб, необходимый для собственного нашего пропитания…»[49]Спустя 20 с лишним лет другой известный экономист А. Кауфман указывал: «вывоз наш растет быстрее, нежели производство хлеба, которое, между тем, должно, прежде всего, обеспечить продовольственные потребности быстро растущего населения страны. Ясно, что вывоз растет в ущерб внутреннему потреблению, иначе сказать – в ущерб питанию населения… И это при том, что для населения Германии, вообще западноевропейских стран, хлеб (вместе с картофелем) в гораздо меньшей мере является основой питания, чем для населения нашего отечества»[50]. Прошло еще почти 10 лет, и журнал «Русская мысль» вновь отмечал: «Усиление вывоза происходит у нас при помощи расхищения естественных сил почвы и отнятия у населения буквально изо рта куска хлеба, а у детей молока и пары яиц. Состав нашей внешней торговли способен привести в ужас каждого действительного патриота, задумывающегося над судьбами своего народа»[51].
