Дмитрий Семеник - Выход есть! Как быть, если не хочется жить

Юлия, 21 год

До сих пор нелегко признаться, что у меня в анамнезе три попытки уйти из жизни. Их могло быть и меньше, и больше. Но сейчас я точно знаю — такое в моей жизни не повторится. И я этому рада.

Никогда я не считала, что самоубийство — плохо. Усвоив с детства, из всего окружающего, что в трудной ситуации единственный выход — покончить с собой, к 14 годам я впервые серьезно задумалась об осуществле­нии такого " выхода ".

Повод? А действительно ли у всех самоубийц есть повод? Как сейчас я понимаю, повода и не было. Какое-то гнетущее состояние, осознание своей никчемности, жестокости и чуждости этого большого, слишком боль­шого для меня мира, и отсутствие смысла — многим самоубийцам это знакомо. Скорее отсутствие причин жить, чем присутствие причин умереть. Училась я тог­да в восьмом классе, и меня, как ни странно, отвлекла от таких мыслей куча проблем, внезапно рухнувших на семью.

Еще до десятого класса желание уйти чередовалось с желанием пожить. Временами бывали счастливые пери­оды, но и в них не было какой-то важной наполняющей, а в промежутках я ощущала себя ходячим мертвецом. Да и как можно радоваться жизни, когда постоянно терзают страхи: вот я никогда не смогу поступить в вуз и устро­иться на хорошую работу, еще у меня ужасный характер, из-за которого, как мне говорили все время, в будущем будут проблемы, вот друзья меня бросают и не вспоми­нают обо мне, и так бесконечно. Нет, зачем ждать непри­ятностей? Лучше уж до них не дотягивать.

И вот я окончательно решила, что сделаю это после окончания школы, чтобы не было шумихи. Конечно, в плохие времена хотелось сразу и сейчас все сделать, но я себя уговаривала потерпеть — осталось недолго.

Собираясь на тот свет, я, как всякий "нормальный" эгоист, была абсолютно уверена в том, что скоро все за­будут про мое предательство и заживут дальше, как ни в чем не бывало. О маме позаботится старшая сестра, ко­торую мне все время ставили в пример, а подруга найдет себе новых друзей, ей это всегда удавалось лучше, чем мне. Этим я себя утешала, а еще тем, что без постоянных ссор маме будет спокойней. Настоящая же мотивация, как я теперь понимаю: "а мне-то какая будет разница на том свете!" Я же добьюсь, чего хочу, и плевать на осталь­ных... Просто отвратительно, с удовольствием дала бы себе тогдашней по морде.

Поначалу, как только я решила смыться отсюда, не хватало решимости и жалко было всех. Это мешало, и жалость я стала планомерно устранять, намеренно вос­питывая в себе жестокость и равнодушие к окружающим. Дурное дело нехитрое... Так преуспела в этом за два года (с восьмого по десятый класс), что стала противна себе самой, и такой стервой жить хотелось еще меньше.

И все же какой-то кусок меня под названием "остат­ки совести" проявлял себя тем, что наотрез отказывал­ся представлять мне картину моего трупа и того, как его найдут. Больше всего я тогда боялась выжить — как смо­треть всем в глаза? И просто не думала, заставляла себя не думать — а как это будет, как же будет им больно — ведь если поддамся таким мыслям, то уже из-за чувства вины не смогу убить себя. Вот так я добровольно отправилась в пекло, пройдя перед этим курс "Как глубже застрять в аду". Выпускной, пора действовать. А решимости все нет. Делаю вид, что все нормально, подаю документы в вуз, вроде жду результата. Прохожу по гранту — моя голубая мечта два года назад! — а сейчас все равно. Дотягиваю до сентября, убеждаюсь в своей никчемности (немного промахнулась с выбором профессии, она мне оказалась не по зубам). Как мне хотелось, чтобы возникло это су­масшедшее ощущение, когда все равно, адреналин в кро­ви, и скорее, скорее, не раздумывая... Такого не было, не было даже апатии, великосветской печали, когда ничего тебя не держит. Были "доводы разума", и был инстинкт выживания, который никуда не делся, который надо было перебороть...

К середине сентября я закончила свои земные дела. За годы подготовки я наметила себе несколько способов, как это сделать. Я хорошо знакома с медициной, и про­считала все, исходя из известных параметров, перерыв справочники. Четыре дня я пыталась умереть.

К счастью, это сложнее, чем кажется. Вены резать не хотелось, попробовала катетеризацию большой бедренной вены, но кровь быстро сворачивалась, зато огромные синяки пришлось объяснять: "Упала". Пила серьезные таблетки два раза, просто засыпала. Последний день ре­шила использовать сразу несколько надежных способов. Один из них запомнился тем, что задыхаешься, больно дышать, сердце бьется как сумасшедшее, но не помира­ешь, и лезвие, и таз с горячей водой в ванной. Заснула от слабости, проснулась и обнаружила, что через час при­дет мама, а я еще жива. Что же делать, такое отчаяние! Выгребла из аптечки все лекарства, которые были очень токсичны, еще что-то, наскоро наглоталась, но скоро стошнило. Из последних сил спрятала свою обувь — как будто ушла, выбросила лезвие, замыла все в ванной, взя­ла таз с горячей водой и уползла подыхать в кладовку, как загнанная крыса. Мельком глянула в зеркало — синие губы, цианоз, недолго осталось. Можно ли было дойти до того, чтобы, стоя на краю пропасти, остатками созна­ния молить Бога, чтобы он меня туда столкнул? А я мо­лила, заслышав шаги...

Все, чего я боялась, случилось... Полный отчаяния крик мамы, решившей, что меня уже нет... он у меня в ушах звучит по сей день. Забыть — нельзя. И простить себе — нельзя. Только по милости Божией осталась здесь, ничем доброту Его не заслужив...

Я хорошо запомнила состояние, когда жизненные силы попросту покидают тебя, а какая-то часть, далекая от разума, цепляется за остатки сознания, за этот мир, так нелюбимый и все равно настолько свой. Надежда на что-то лучшее — она всегда живет в душе, до самого конца.

Потом было все — реанимация, насмешки, лживое признание ошибки...

После попытки суицида жизнь лучше не становится. Душевное состояние все так же ужасно, но с удивлением обнаруживаешь, что, пока ты жив и просто думаешь об этом, и никто об этом не знает — это очень даже неплохо. Да, физические последствия были, и есть. До этого же не думаешь о последствиях: "плевать я хотела, я же жить не хочу!" Но не они — самое неприятное. Люди сторонятся самоубийц. Это и жалость, и презрение. Это как заноза, которая не дает забыть ни тебе, ни твоим близким про твое предательство. И годы невозможности говорить на эту тему ни с кем.

После этого не было больше сил на новую попытку, решила, что если что-то так настойчиво оставляет меня здесь, то значит, так надо. Отложила смерть на время, пока совсем некуда будет деваться. И за эти два года от­кладывала еще много раз — подождать еще день, пере­терпеть эту ночь, а там видно будет. Но не забывала, веря, что однажды день придет. Готовила себе тыл — чтобы было где, чем и как свести счеты...

Так было еще два года, пока жизнь круто не поверну­лась, с помощью Того, Кого всю жизнь так не хватало, и не без  помощи замечательных людей. Много изменилось тех пор. Много того, чего гак хотелось избежать, случилось, и это вполне можно вынести, пережить. Появился тот самый стержень, основывающий жизнь, и страхи пе­рестали так мучить. Человек — он больше, чем кажется, и способен на большее, чем убежать от маленькой собачки и прыгнуть в куст крапивы. Чем дальше, тем больше ужа­сает такая возможность самоубийства — и это нормаль­ная реакция.

Даже такой паршивый характер можно изменить. Главное — хотеть над собой работать, и со временем от­равляющие жизнь мысли исчезнут, а еще через некото­рое время обязательно появится желание жить. Я всег­да в глубине души знала, что это замечательно — хотеть жить».

Эвелина, 20 лет

Что делать, когда тебя никто не любит, нет родных, когда нет друзей, когда работаешь за жалкие ко­пейки? когда ночью боишься выйти на улицу, когда не с кем обмолвиться словом, когда чувствуешь себя бес­помощным?.. Я даже не думал так жить, хотел добиться чего-то в жизни, хотел по-настоящему любить, иметь детей... но увы, не получалось... ничего не получалось. И если б не то обстоятельство, меня бы уже не было.

Иду по улице, ни о чем не думаю. Вижу пожар в боль­шом здании, в котором находилось какое-то предприя­тие. Дым шел почти отовсюду, милиция отгоняла народ все дальше и дальше от здания. Вылетели стекла с тре­тьего этажа, взорвалось что-то... через минуту взрывы на первом этаже... Вот отличная возможность уйти из жизни! Кинул сумку в милиционера и смог пробежать в здание. Добежал до второго-третьего этажа, везде дым, потом в какой-то зал... потом та девушка упала около меня... хватило сил вывалиться с ней в окно... и все.