Ури Бронфенбреннер - Два мира детства: дети в США и СССР

Совсем иначе обстоит дело в Советском Союзе. Нигде не выражено это отличие столь сильно, как в следующем отрывке из «Книги для родителей» Антона Семеновича Макаренко, одной из наиболее авторитетных советских работ в области воспитания. А. С. Макаренко был выдающимся педагогом, чьи методы стали основой коллективного воспитания, практикуемого ныне во всех советских детских учреждениях, в работе с молодежью. Макаренко определяет роль семьи следующим образом:

«Наша семья не является замкнутым коллективом, как семья буржуазная. Она составляет органическую часть советского общества, и всякая ее попытка построить свой опыт независимо от нравственных требований общества обязательно приводит к диспропорции, которая звучит как тревожный сигнал опасности»[1]. И еще:

«Наши родители тоже не безвластны, но эта власть — только отражение общественной власти. Долг нашего отца перед детьми — это особая форма его долга перед обществом. Наше общество как будто говорит родителям:

— Вы по доброй, любовной воле соединились, наслаждаетесь вашими детьми и дальше собираетесь радоваться на них. Это дело ваше личное и вашего личного счастья. Но в этом самом счастливом процессе у вас родились новые люди. Настанет момент, когда эти люди перестанут служить только для вашей радости, а выступят как самостоятельные члены общества. Для общества совсем не безразлично, что это будут за люди. Передавая вам некоторую толику общественной власти, советское государство требует от вас правильного воспитания будущего гражданина. Оно в особенности рассчитывает на некоторое обстоятельство, естественно возникающее из вашего союза, — на родительскую любовь.

Если вы желаете родить гражданина и обойтись без родительской любви, то будьте добры, предупредите общество о том, что вы желаете сделать такую гадость. Люди, воспитанные без родительской любви, часто искалеченные люди»[2]. Семья в Советском Союзе не является ни единственным, ни даже главным уполномоченным общества по воспитанию детей. Прямая ответственность за воспитание возлагается здесь на другой социальный институт — детский коллектив, который рассматривается как «группа детей, объединенная совместной целеустремленной деятельностью и обшей организацией этой деятельности»[3].

Как мы далее увидим, такие коллективы составляют основные структурные элементы во всех советских детских учреждениях, которые призваны заботиться о подрастающем поколении и его образовании

Итак, кардинальное различие между Соединенными Штатами и Советским Союзом в способе социализации детей определяется контрастом между двумя системами воспитания. В одном случае главную роль играет семья, в другом — коллектив. Безусловно, семья не является единственным социальным институтом американского общества, в котором осуществляется процесс воспитания. Конечно, детские группы существуют и в Соединенных Штатах. Но в отличие от аналогичных официально формируемых советских детских групп американские группы весьма неустойчивы и относительно независимы от общества взрослых.

В нашем сравнительном исследовании мы сконцентрируем внимание главным образом на сходстве и различии между двумя социальными структурами — семьей и детской группой.

Мы начнем с практики воспитания детей в Советском Союзе.

Часть I. ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА

Нам кажется, что до настоящего времени ни советские, ни зарубежные ученые не исследовали в достаточной мере полно и систематизирование методы воспитания детей в Советском Союзе. Основой для обобщений, изложенных в этой книге, послужили наблюдения и беседы, проведенные автором и его коллегами в период с 1960 по 1967 г. Я приезжал в СССР семь раз, продолжительность визитов составляла от двух недель до трех месяцев. Благодаря любезному содействию Академии педагогических наук СССР мы посетили ряд учреждений: ясли, детские сады, школы, интернаты, дворцы пионеров, пионерские лагеря, детские парки и т. д., где общались и с детьми, и со взрослыми. Кроме того, во второй и в третьей поездке нам представилась возможность неофициально познакомиться с жизнью советских семей. Три раза я брал с собой в путешествие своих детей, это также способствовало расширению контактов с советскими людьми и помогло яснее определить различия между советским и американским подходом к воспитанию как в семье, так и вне ее.

Фактический материал был собран главным образом в крупных городах Советского Союза: Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Таллине, Тбилиси, Ташкенте, Алма-Ате. Кроме того, мы посещали и сельские районы РСФСР, Украины, Грузии, Узбекистана и Казахстана.

Глава 1. ВОСПИТАНИЕ В СОВЕТСКОЙ СЕМЬЕ

В настоящей главе излагаются как наблюдения самого автора, так и сведения, почерпнутые из книг по уходу за ребенком. Книги, отрывки из которых мы в дальнейшем будем неоднократно цитировать, хорошо известны в Советском Союзе и переведены на многие языки народов этой страны. К сожалению, в своих наблюдениях автор вынужден был ограничиться семьями, говорящими большей частью на русском языке и живущими в столичных центрах или поблизости от них. Мы начнем с рассмотрения вопроса об уходе родителей за детьми младшего возраста.

Здесь различия между американской и советской практикой явственно проступают в трех сферах.

Физические контакты. В Советском Союзе мать позволяет себе тесный физический контакт с грудным ребенком. Прежде всего в СССР настоятельно рекомендуется и повсеместно распространено кормление грудью. Когда же ребенка не кормят, его подолгу держат на руках; в этом проявляется, с одной стороны, материнская любовь, с другой — стремление несколько сдерживать инициативу младенца. Многие инструкции по уходу за ребенком, подготовленные Академией педагогических наук СССР, категорически протестуют против подобного обращения с детьми. Приведу следующую выдержку из книги «Родители и дети» [1]:

«Матери, которые все время, когда дети не спят, держат их на руках, тем самым приучают их к такому положению, и дети начинают кричать, как только их укладывают в кроватку… Такое положение вредно для ребенка, т. к. оно ведет к искривлению позвоночника».

И все же вопреки инструктивным указаниям советские малыши в сравнении с американскими получают от матери значительно больше поцелуев, ласк, нежных шлепков, хотя свобода их движений весьма ограничена.

Тревога за жизнь детей. В дальнейшем родители совместными усилиями продолжают сдерживать активность ребенка, дабы оградить его от неудобств, болезней и телесных повреждений. Каждая мать хлопочет о том, чтобы ребенку было тепло — сквозняки считаются особо вредными для его здоровья. Когда ребенок начинает ползать, а затем и ходить, у взрослых появляются дополнительные поводы для волнения — как бы он не ушибся или не добрался до «опасной зоны». Полагается, например, чтобы в парке дети гуляли рядом с сопровождающими их взрослыми. Когда мои дети — девяти и четырех лет — бегали в Москве по дорожкам городского парка, даже не исчезая из поля зрения, добрые граждане всех возрастов незамедлительно приводили их к нам, крепко держа за руку. При этом многие говорили нам, что мы слишком уж легкомысленно относимся к жизни своих детей.

«Перепоручение» материнских обязанностей. Случай, о котором я расскажу, демонстрирует еще одну особенность, свойственную советскому воспитанию, — готовность посторонних лиц принимать на себя роль матери. Эта черта характерна не только для родственников семьи, но и для людей совершенно посторонних. Нередко можно увидеть, как в переполненном общественном транспорте няни или родители сажают своего ребенка на колени незнакомому человеку, и все воспринимают это как должное. На улице прохожие запросто заводят знакомство с детьми, а дети (и, как ни странно, сопровождающие их взрослые) тут же принимаются называть этих посторонних людей «дядями» и «тетями».

Роль воспитателей охотно берут на себя не только старшие. Подростки обоих полов проявляют к маленьким детям живейший интерес и обращаются с ними до такой степени умело и ласково, что жителям Запада остается только удивляться. Вот что однажды с нами произошло на московской улице. Наш младший сын — ему тогда было четыре года — бойко шагал впереди нас, а навстречу двигалась компания подростков. Один из них, заметив Стиви, раскрыл объятия и, воскликнув: «Ай да малыш!» — поднял его на руки, прижал к себе, звучно расцеловал и передал другим; те совершили над ребенком точно такой же «обряд», а потом закружились в веселом детском танце, осыпая Стиви нежными словами и глядя на него с любовью. Подобное поведение американского подростка вызвало бы у его родителей беспокойство, и они наверняка бы обратились за советом к психиатру.