Владимир Леви - Исповедь гипнотезера
— Ага, союз нерушимый, ага. В противном случае общий типтеп.
— Нет, ты просто устал, ты в депрессии, я сейчас тебя подкреплю!.. Слушай меня внимательно. Излагаю нашу стратегическую программу. Через год заканчиваем институт. Какое-то время придется потолкаться внизу. Познание жизни во всех слоях, практика. На этом этапе главное — не потерять себя, не застрять в болоте — наращивать целеустремленность — расширять кругозор — выходить на орбиту. Согласен?
— Угу. Только где у нас верх, а где низ?.. (Жорка слышит иронию, раскаляется.)
— Вот здесь тебе и понадобится моя дружеская поддержка, а мне твоя, здесь и надо держаться за руки, чтобы одолеть крутизну. Если думаешь, что я склонен к вульгарному карьеризму, то ошибаешься. Было, переболел, хе-хе-хо, переоценил ценности. В аспирантуру предлагают место, отказываюсь. Три года на побегушках лизать задницы — при одной мысли тошнит. И административное функционерство не для меня, хотя мне ничего не стоит хоть завтра залезть высоко-высоко, у меня там крупный кролик, держу за яйца, очаровательная импотенция… Функционерский успех — это для них, это для наших бездарных кроликов. Пускай получают большие кресла и громадные бабки, прекрасно! — У них не получается жить! Они мечтают о психотехнике, чтобы управлять головами своих подчиненных, влечениями любовниц и жен, мозгами скверных детишек и своими собственными непослушными органами. Вот мы и предоставим им такую морковку. Управлять управителями — это реально, это надежно во все века и при всех системах. И это дело, огромное, масштабное дело, ты понимаешь?.. Это могущество, это власть, которую мы используем для оздоровления общества. Главное — координация. Допустим, ты гипнотерапевт в клинике неврозов, у тебя кабинет и прием. Ничего больше не нужно. У меня тоже кабинет или лаборатория гипнологии, в дальнейшем, может быть, институт… Спокойно работаем, никуда не лезем, сотрудничаем, пишем совместные работы, распределяем пациентуру. Известность нарастает сама собой. Реклама в меру необходимости, через прессу, здесь очень пригодится твой литературный талант. Снимаемся иногда в кино, выходим на телевидение. Очень скоро, уверяю тебя, вся рыбка сама поплывет в сети, а там и киты, только вылавливай. Все они, уверяю тебя, жалкие дилетанты, кретины, не видящие психологически и на полхода вперед, у всех действия практически рефлекторные. Мы будем действовать профессионально, гроссмейстерски, мы создадим настоящую психотехнику. И мы останемся свободными людьми, вот что главное. Честолюбие наше будет удовлетворяться путями, достойными наших натур. Мы служители истины, воители духа. Да, много званых, да мало избранных…
— Я не в силах тебе соответствовать, мне не по мозгам. Извини, я пукнуть хочу.
— Ты иронизируешь, я понимаю. Но прошу все-таки осторожнее… Я не страдаю манией величия, я просто вижу возможности, твои и свои. Надо встать выше личного… Я труден, не отрицаю, но ведь и ты не подарок… я понимаю, почему ты отчуждался, а я обижался на тебя, да, терял чувство юмора, а бывало, что и совсем готов был поставить на тебе крест. Нелегко было прощать предательства…
— ?..
— Не таращь глазки, ты помнишь все. Я звал тебя на этюды, а ты променял наши искания на свой похабный ансамбль. Я открывал тебе душу, а ты плевал в нее. Тебе был дорог и интересен кто угодно, кроме меня… Отбил у меня Наташку, выпускной вечер, вспомни… Рисовал гнусные карикатуры. Я не злопамятен, но с трудом прощаю измены, с трудом…
— А теперь вспомни ты. Призрак на лестнице. Крысиная голова в портфеле. «Жди страшной смерти» в почтовом ящике…
— Да, это я, я, не скрываю, я был одинок… Я злился, я ревновал. И дневник твой украл я. Детское, ты простишь, ты простил уже, и я тоже простил тебя…
— Но началось не с этого. Помнишь, на пустыре…
— Замолчи!! Требую, замолчи! Хватит!.. Никто не знает, с чего начинается!.. Ты не можешь меня постичь, ты… Самовлюбленное насекомое, вот ты кто! Я сирота неласканный, я страдал, мучился, я тянулся к тебе, а ты всегда уходил, ускользал, потому что боялся моего превосходства Но я тебя не отпущу, птенчик!.. Ты ведь не знаешь, что нас соединяет, какая мистерия… Не желаешь стать моим другом?.. Еще дозреешь до этого, обещаю. Я ЗА ТЕБЯ ОТВЕЧАЮ.
(Это было сказано с колоссальной силой путем внезапного перехода на шепот. И дальше он говорил тихо-тихо.)
— ?.. Ты?.. За меня??.
— Да, в моем понимании дружба — прежде всего ответственность. Не в банальном понимании.
— А в каком?
— В ГИПНОТИЧЕСКОМ. (Еще тише.)
__?
— Да, ответственность старшего. Ты слепец. Ты не распознаешь во мне своего наставника, попечителя. Ты моложе меня не по возрасту, а по развитию, и сама судьба сделала меня твоим духовным учителем. Разумеется, сам я еще ученик, расту, зрею. И я поклялся себе довести и тебя до зрелости. Без меня ты пропадешь. А со мной состоишься, раскроешься, осуществишься. Я должен, хочешь ты этого или нет, вести тебя, охранять…
— Стой-стой-стой. Это куда — вести?.. Это как — охранять? От кого?
— От тебя самого, глупыш. Следить за развитием. Управлять чувствами.
— Жорка, да ты рехнулся, ты же совсем поехапный, отвали от меня со своим бредом, ты что, всерьез?.. Ты думаешь, что способен управлять чувствами?
— А по-твоему?..
— Чувствами управлять нельзя.
— А в гипнозе? Чем, по-твоему, управляют в гипнозе — звездами? Что я делаю с чувствами у сомнамбула?
— Навязываешь искусственные.
— Дурачок, что ж, по-твоему, психотехника — это игрушка? Загипнотизированный дурака валяет?
— Не валяй дурака сам. Ты ведь знаешь, что производишь психическое изнасилование. Душу заставляешь себе лгать, Не чувствами управляешь, а только полем сознания, текущими, переживаниями, как телевизор. Скучно все это. Невкусный бред.
— …Подожди, не уходи, я все понял. Академический спор кончается, переходим к практике. Ты меня сейчас ненавидишь, ты ненавидишь меня всей душой. Я правильно понимаю?..
— Нет.
— Ты презираешь, охотно верю, ты, как всегда, трогательно презираешь. Ты почти равнодушен, да? Ну а я заинтересован в твоей ненависти. В полноценной здоровой пенависти. Я могу сейчас сделать так, что ты возненавидишь меня. Я могу вызвать у тебя это чувство, скажи, могу?
— Нет. Не можешь.
— Никоим образом. Ни за что?
— Ни за что.
— Хе-хе-хо, расчудесно. Психотехника в действии, будь внимателен, начинаем урок. Гипноз будет иметь лишь вспомогательное значение. Вот телефон-автомат. Вот монета. Вот моя записная книжка. Вот номер телефона твоей Нелечки, твоей платонической пассии, неприступной богини, которую ты сейчас ждешь — и напрасно, кстати, она уже у себя в общежитии и ждет моего звонка… Я правильно определяю твое к ней отношение?.. На нашем курсе она для тебя идеал чистоты и женственности, ты смотришь на нее как зайчик, не смея притронуться. — Ты любишь ее, ты не дашь ее в обиду такому маниакальному цинику, как Оргаев, я не ошибся?
— Ты не ошибся.
— Смотри же… Сейчас ты ответишь за все свои слова и за все ЧУВСТВА. (Его голос снова стал наливаться и источать вибрации.) По-твоему она, значит, живой идеал… А я ее, видишь ли, успел познать с несколько иной стороны, с интимной. Выдаю тебе маленькую врачебную тайну: я загипнотизировал ее, она сама об этом меня попросила в связи с некоторыми внутренними конфликтами. Прекрасный раппорт, отличная сомнамбула, в моей власти, в моей АБСОЛЮТНОЙ власти. Не напрягайся, ничего не было, не воспользовался, с меня довольно сего сознанья, я человек моральный, хе-хо, ну а теперь, ради тебя, любимого, так и быть, пожертвую совестью. Я тебе докажу, что настоящими чувствами управлять можно, твоими, по крайней мере, сейчас, сейчас это произойдет, не будем откладывать. Я сделаю только то, чего она сама хочет давно и страстно. Облагодетельствую, освобожу от смирительной рубашки стыдливости, от страдания, угрожающего безумием. Да будет тебе известно, у нее вулканический темперамент, она не знает, куда с ним деться, как дальше жить, ей больше невмоготу. И я ей, наконец, помогу. Я освобожу райскую птичку. Я ее трахну.
— Кого?..
— Ее, ее, твою любимую Нелечку, милый друг. Она приедет ко мне домой. Она мне отдастся. Я с нежностью ее дефлорирую. Она будет стонать, петь, визжать от невыносимого наслаждения. Она не почувствует боли — ах! — именно боль и дает высший миг!.. А ты можешь при сем присутствовать, я прикажу ей тебя не видеть, будешь для нее табуреткой. Я мог бы и уступить тебе пальму первенства, но без меня у тебя ни х… не выйдет.
— Ну-с. На пари?
— Ты…
— Тихо, тихо. Вспомни, мой друг, Евангелие, замечательная строфа: «Мы посеяли в вас духовное — велико ли то, если пожнем у вас телесное?..»
— Ну-с? Кулачки наши давно сжаты, зрачки шире глаза, море адреналина. Не буду тебя больше мучить, ну говори, хе-хе-хо, говори быстрей, что ненавидишь меня. Или просто бей, ну не сдерживайся. Набираю номер.
