Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

— За солдата.

— Не дам.

— За лейтенанта.

— А кто лейтенант?

— Вот, этот!

Что-то было нечистое в продаже зуба за лейтенанта, я это почувствовал. Поиграл, но домой покупку не взял, закопал в песок. У меня никогда не было своих солдатиков, ни одного.

А зачем Жорке понадобился мой клык?.. Пару раз в наших последующих драчках он меня укусил, не им же?..

Жорик Оргаев жил в переулке, похожем на мой, по другую сторону Чистых прудов.

Мы оказались в одном классе, который потом разделили, потом снова соединили, опять разделили… Такая вот пересекающаяся параллельность и дальше сводила и разводила нас.

5. Шесть колов

Первые два года в школу его водила бабушка, Полина Геннадьевна, завуч соседней женской, плечистая дама с плакатными чертами лица и такими же интонациями. Ходила всегда в темно-синем, всей статью своей и походкой выражала организующее начало. Побаивались ее все, кроме Жорки, изучившего ее как часовой механизм. Он и называл бабушку «мой будильник». «Пойду заведу будильник» означало «пойду есть», «пойду спать», «пойду делать уроки». Суть этих отношений осталась для меня не вполне ясной, но хорошо помню, что при обращениях к Жорке Полина Геннадьевна часто краснела как девочка.

…Обедаем с мамой. Два звонка, это к нам, бегу открывать — и тут же назад, скорее — куда?.. Под стол, больше некуда.

Административное возмездие: Жорка, только что мной отлупцованный, явился в сопровождении бабушки для сообщения пренеприятнейшего известия.

— А Тоша сегодня получил кол.

— Шесть колов!!!!!! — ору я из-под стола с шестью знаками остервенения.

— Нет. Только один. — Жорка вопросительно смотрит на бабушку, та — на мою маму, с требованьем реакции:

— Ваш мальчик дерется и подает нехороший пример. На маму действует:

— Тоша! Вылезай сейчас же. Я кому говорю.

— Я не Тоша!

— А кто? — Жорка заинтригован.

— Не Тоша.

— А кто? Кто?..

— Тоша! Сейчас же! Ну-ка… (Попытка вытащить.)

— А-а-а!!!

— А он… Он меня один раз побил, а я его два. Он один кол получил.

— Ни разу! Ни разу! Я получил шесть колов! Не Тоша! Не Тоша!!

Я простил его только перед самым сном. У него нет деревянного пистолета. У него нет… Я не То…

6. Пустил козла в огород

Диплом доктора оккультных наук можно получить в детском саду.

Если ты хоть чуточку наблюдателен, то заметишь, что при игре в гляделки затуманивается голова, расплываются мысли, перестаешь слышать, словно уплываешь куда-то… Не знаешь и вряд ли узнаешь, что это первая фаза гипнотического состояния. Но ты можешь это запомнить и применить — например, смотреть в точку, чтобы уснуть или чтобы перестал болеть зуб. Заставить человека оглянуться даже с большого расстояния, даже если кругом толпа, — ты ведь сам иногда ПОЧЕМУ-ТО оглядываешься, когда на тебя смотрят.

Понятия не имеешь, что означал для твоих дальних предков прямой немигающий взгляд в глаза (он и для обезьян много значит, и для собак) — но замечаешь, что такой взгляд ДЕЙСТВУЕТ. Как-то не по себе, когда на тебя смотрят так слишком долго. А когда смотришь сам? — Каково тому или той?.. А если еще и гримасу скорчить?..

Здоровый мальчишка всегда естествоиспытатель. Обязательно нужно полюбопытничать, все попробовать так, сяк, эдак, пощекотать природу, подергать за косичку судьбу.

А судьба и природа — создания не безответные…

В 12 лет я нашел в куче мусора на задворках старенькую изгаженную книжонку «Внушение и гипнотизм», без начала и без конца. Пассы… пробы внушаемости… Повелительность, сосредоточенность… Интересно… Теперь знаю, как начинать поединки с превосходящим противником.

Проверил на практике, в школе и во дворе. Потрясающе. От случая к случаю показывал штучки-дрючки. А потом надоело. Влечения к власти у меня не было, мне нужна была разделенная радость.

Книжечку изрисовал карикатурами («Гипноз, гипноз… хвать за нос!»..) и подарил на день рождения Жорке Оргаеву.

Я догадывался, что это ему понравится, но не мог догадаться, с какими последствиями.

7. Легенда о родителях

Отец — крупный разведчик, засекреченный до неузнаваемости; мать — артистка балета, всегда на гастролях; один дедушка был главным партизаном Северного Кавказа, а потом дрессировщиком, погиб в пасти разъяренного тигра; другой дедушка живет в Антарктиде, изредка пишет письма. Бабушку засекретить было нельзя.

На самом деле отец Жорика был инженером, мать стоматологом. Подались подзаработать на Север. Отец пошел в гору, споткнулся и накануне суда повесился. Мать уехала с каким-то начальником поюжнее. О дедушках ничего не известно.

Один летний сезон Жорик провел с матерью; после этого появился тик со вздергиванием головы, которое он потом научился эффективно использовать.

Во втором классе перестал ябедничать, но еще частенько бывал битым, имел прозвище «говядина», почему — не помню. С третьего статус резко изменился, изгой превратился в лидера, способного по мановению ока собрать боевую дружину и вломить кому следует чужими руками. Сам никогда не дрался.

Талант практического психолога проявляется очень рано, раньше всех остальных, ибо пробуждается самыми что, ни, на есть жизненными потребностями. И упражняется — непрестанно.

8. Клятва

— Готовы ли вы в знак преданности подписать Клятву Мести собственной кровью?..

Джон Кровавый Меч и Билл Черная Кошка ответили утвердительно.

Ричард Бешеный Гроб смерил нас проницательным взглядом. Объяснил, что к чему. Берется булавка. Протыкается палец. Из пальца течет кровь. Кровью подписывается бумага. После чего сжигается, а зола закапывается на Трижды Проклятом Месте. Так, сказал он, действуют все уважающие себя пираты и разбойники, с которыми он, Ричард Бешеный Гроб, лично знаком. Так работают Робин Гуд и Счастливчик Эйве-ри.

В назначенный день и час явились на Место. Он ждал, грозно наклонив голову. Двумя пальцами Джон Кровавый Меч нес булавку.

— Где клятва?

— Вот.

Бешеный Гроб вынул из кармана бумажку, картинно взмахнул.

Что-то там было написано, но главарь торопился и прочесть нам не дал; мы были в трансе и не настаивали.

— Я уже подписал, видите. Теперь ваша очередь, собутыльники.

Джон хотел что-то еще спросить.

— А может…

— Хе-хо! Разговорчики!

Кровь хлынула сразу, залила весь мизинец.

— Молодец, Джонни. Пиши. Вот тут… Внизу. Под моей.

ДЖОН КРОВАВЫЙ МЕЧЬ Ого! Даже на мягкий знак хватило.

— Теперь ты, картежник, каторжная душа. — Одобрительно скалясь, Ричард хлопнул по плечу Джона и повернулся ко мне.

— Ну, картежник!?. Вот на кого равняйся. Нам такие нужны.

Джон преданно шмыгает, протягивает окровавленную булавку.

Но Билли мнется, бледнеет. Не страшно, но почему-то кружится голова.

— Дай я твоей, у тебя еще много.

— Хе-хе-хо и бутылка рома! — хрипит Бешеный Гроб. — Клятву Мести — чужой кровью?! Щенок! Трус!

— Это я-то трус?.. Вот, смотрите… Зажмурившись, надавил. Капля выползла нехотя, густая-густая.

БИЛ

— Вшивый интеллигент. Ладно, сойдет. Давай спички.

Я полез в карман. Тьфу ты черт. Нету спичек, забыл.

— Сто тысяч чертей! Поищи получше, головорез!

— Сейчас сбегаю… А у тебя нету? Яська, а у тебя?..

— А зачем? — Яська вдруг как бы очнулся. — Не хочу сжигать свою кровь. Не хочу.

— И я не хочу, — обрадовался я. — Закопаем, и все.

— Тридцать тысяч привидений, будь по вашему, висельники. Именем дьявола!

— Именем дьявола.

— Зарыть у этого камня. Живей, душегубы!..

Вечером палец мой начал вспухать, дергаться. Всю ночь провертелся.

«Именем дьявола… Интересно, у Яськи тоже нарыв?.. А у Жорки?.. Что там было написано? Даже не прочитали…»

К утру палец вздулся, мама заметила. Отоврался. Сделали повязку с кусочком столетника. Школу можно по этому случаю прогулять.

На пустырике уже ошивался Яська.

— Сто тысяч жареных дьяволов!

— И соленая ведьма! Покажи, у тебя нарвало?

— Не-ет.

— А у меня во.

— Уй-яа. Ну теперь умрешь.

— Фига-с-два. Жорка не приходил?

— Не.

— А давай клятву раскопаем и сожжем, спички есть.

— Ну давай. Как там?.. С ругательствами и проклятиями негодяи отшвырнули прочь посинелый скелет помощника капитана. С глухим стуком в покрасневшую от крови каменистую почву вонзились заступы…

Бумажка оказалась сухой.

КЛЯТВА СТРАШНОЙ МЕСТИ

КЛЯНУСЬ КАЖДОГО КТО ПОПАДЕТСЯ

НА ГЛАЗА В ЧАС ЖУТКОГО УБИЙЦЫ

ОДНИМ ВЗГЛЯДОМ ПРЕВРАТИТЬ

В ПУСТОЕ МОКРОЕ МЕСТО

— Ничего, а.