Катастрофа (не) случится? Тревога и что с ней делать - Ирина Юрьевна Млодик
Зачем мы заражаем тревогой окружающих, вручая им свою тревогу? Почему ваша бабушка стращает, рассказывая жуткие истории, до тех пор, пока вы не начнете судорожно запирать дом и думать о том, что вашего девятнадцатилетнего сына все же лучше водить в институт за руку? Зато как только вы это решите, она тут же успокоится и повеселеет.
Полагаю, все это потому, что когда бабушка тревожится, а вы нет, то вы не подтверждаете ее жуткую и опасную реальность. Но это означает, что вы безумны и опасно беспечны, к тому же оставляете ее один на один с этим опасным миром. От этих мыслей ее тревога еще больше вырастает (хотя, кажется, куда уж больше!). А вот если вы сами начнете бегать по потолку, воображая ужасы, живо и достоверно описанные старшим поколением, то для вашей бабушки это будет означать, что она уже не одна, и вы вместе, плечом к плечу будете сражаться с этим страшным миром, в котором может произойти все что угодно (но путем всяческих предварительных беспокойств, волнений, ограничений, запретов и дверных запоров все эти ужасы можно предотвратить!).
То есть у тревожных людей тревога усиливается, если вы не разделяете их мрачную картину мира, и особенно, если вы расслаблены и спокойны. Кому, как не им, знать, насколько опасными бывают такие состояния: «все будет хорошо», «мы как-нибудь с этим разберемся», «мы что-нибудь придумаем», «мы все проверили, ничего плохого не должно случиться».
Распыляя свою тревогу, тревожные люди просто стремятся вас спасти, помогая выделяться вашему адреналину. И вот когда вы совершенно напуганы – их дело сделано. Теперь вы в тонусе и думаете о возможных сложностях, опасностях и бедах. Им становится легче, они спокойно идут спать, а вы проводите, возможно, не одну бессонную ночь. Потому что теперь вы – вечный стражник их благополучия. Вам отдали символическую функцию «вперед смотрящего», готового заметить и возвестить о появлении возможной беды. А им, в случае чего, достанется небольшой, но приятный куш – среди наступающего мрака сказать: «А я же говорила!..»
У характерологически тревожных и травматично тревожных людей нет опции «все хорошо». Есть лишь опция «я более-менее готов к очередному выверту судьбы». Поэтому им становится реально легче, когда несчастья, которые они прогнозировали, все же происходят. Ведь это означает, во-первых, что они правы, а это всегда приятно, и во-вторых, что все под контролем, предупрежден – значит вооружен.
Они испытывают серьезное напряжение и не могут расслабиться, когда все хорошо. Для того чтобы как-то снизить растущее напряжение при более-менее благополучной жизни, такие люди могут бессознательно устраивать себе проблемы (которые будут подтверждать их непростую, полную опасностей и сложностей реальность, и показывать, что они все контролируют, даже происходящие беды), после чего мужественно с ними справляться.
4. Тревога истощает.
Тревога часто является следствием переживания ограничений: например, недостатка сил, времени, денег, еды, воды, отдыха, сна, безопасности, психических возможностей. Когда необходимый нам ресурс ограничен, мы естественным образом начинаем испытывать тревогу и страх не справиться с ситуацией. Сложность состоит в том, что чем больше мы тревожимся, то меньше у нас остается сил, времени и способности трезво мыслить.
Тревога во всех смыслах обходится нам дорого, поскольку на нее уходит слишком много психических сил. Она повышает всяческую активность в нашем организме: повышается пульс, учащается дыхание, напрягаются мышцы. Тело должно быть готово к борьбе с трудностями, но из-за того, что трудное событие случится не прямо сейчас, а в будущем, нам нужно потратить силы не только на то, чтобы активизироваться, но и на то, чтобы удержать себя от действия, время для которого еще не пришло.
Возможно, вы помните, насколько измотанными ощущали себя после того, как поволновались о предстоящем событии. При этом никакой физической активности у вас не было, но вы могли заметить реальную физическую усталость: гудели ноги, болели руки, почему-то очень устало даже лицо. При тревоге, особенно регулярной, вы можете и не замечать, что ваше тело находится в постоянном напряжении и тонусе.
С тревогой только худеть хорошо: есть не хочется, а расход калорий приличный даже без физической нагрузки. А вот спать трудно – после эмоционально или физически тяжелого дня вы не можете заснуть, несмотря на то, что ужасно устали. А если наутро вам предстоят важные события, о которых вы переживаете, глубокого сна можно не ждать. Возможно, уснете лишь к четырем-пяти утра, да и то больше от изнеможения.
Временами тревога, наоборот, заставляет нас запасаться необходимым, и тогда мы, например, едим все подряд – как будто бы впрок, пытаясь наполниться, успокоиться, включая парасимпатическую систему. Но и это не помогает. Сам факт того, что тело стало тяжелее и все ресурсы ушли на переваривание, не создает, к сожалению, ощущения реально появившихся сил и гарантий, что такой нужной еды всегда будет хватать. Вдруг что-то очень-очень понадобится, а этого не будет?
Чем больше доля вашей ответственности в каком-то предстоящем событии, на исход которого влияют также многочисленные побочные переменные, тем сильнее будет ваша тревога. Чем выше ваша планка в отношении себя и окружающих, тем сильнее тревога. Чем больше значимость события – реальная или надуманная, и чем тяжелее вы переживаете разочарование – собственное или в отношении вас, тем больше вы тревожитесь.
Но чем сильнее тревога, тем больше сил уходит на любое проявление в этом мире, а это означает, что либо все будет доставаться вам слишком большой ценой, в том числе ценой вашего здоровья, либо вы в конце концов начнете от многого отказываться, чтобы просто сохранить силы. Но обсессивно-компульсивные личности, например, не могут отказаться, потому что возможность действовать – важная для них защита от бессилия, а нарциссические – потому что отказ атакует их защиту и стремление быть самым-самым. Поэтому только депрессивные могут позволить себе выбрать отказ от деятельности как способ сохранить себя. К тому же они уже и так почти отказались от надежды, разменяв ее на отчаяние.
У взрослого человека есть хоть какая-то возможность управлять своей тревогой и
