П Юнацкевич - Как выйти из невроза (Практические советы психолога)
Человек в своих исканиях смысла жизни часто приходит к отрицательному результату. Это говорит вовсе не о том, что жизнь не имеет никакого смысла, а только о том, что человек своею мыслью по тем или другим причинам не отыскал его. Это обстоятельство говорит только о состоянии мысли человеческой. А ведь ее состояние зависит не только от ее ограниченности, но еще и от влияния на нее всяких случайностей жизни. Не только тяжелые обстоятельства жизни, но даже то или иное состояние природы часто влияет на решение вопроса о смысле жизни.
Итак, с религиозной точки зрения, не жизнь творится мыслью, а наоборот — мысль творится жизнью: жизнь сама по себе имеет значение, а мысль стоит в зависимости от жизни. И чем больше опыта жизни, тем глубже и шире она обнимает своим пониманием жизнь. Если мысль хочет объяснить жизнь, то должна ее объяснять как существующий факт, то есть утверждать ее, а не отрицать. При решении вопроса о смысле жизни мысль должна исходить из признания жизни, а не из каких-либо отвлеченных соображений.
Человек в своем искании смысла жизни собственными ногами часто топчет то самое, что ищет, и этим создает себе ту трагедию жизни, от которой старается отделаться посредством яда, петли или пистолета.
Мудрые люди осознавали ненормальность такого порядка жизни и всегда приглашали человека к труду. «Все, что может рука твоя, по силам делай» (Еккл. 9:10), — говорили они, а умных лентяев посылали к муравью, чтобы на примере его жизни они поучились, что жизнь есть труд, дело (Притч. 6:6–8; 30:25). Не желающим трудиться апостол запрещает даже есть (2 Сол. 3:10). А желающий работать не может пожаловаться на то, что нет для него подходящего дела, о чем так любят говорить искатели смысла жизни.
Находя себе дело и применение своим силам, человек начинает ценить жизнь и видит в ней глубокий смысл. Причем удачи или неуспех — это временные состояния души человека. Только постоянный труд доставляет душе удовольствие, укрепляет ее силы и уберегает от праздных рассуждений.
Нравоучения для невротиков
О самоубийстве, к сожалению, в последние годы начинают говорить все чаще и чаще. Все более учащающиеся случаи самоубийств представляют собой угрожающее явление. Об этом поневоле приходится постоянно говорить всюду и везде, чтобы привлечь внимание общества и заставить его искать выход из создавшегося положения. Самоубийства превратились в какую-то эпидемическую болезнь, которая не только не ослабевает, но с каждым годом все более и более прогрессирует. Равнодушие общества в этом случае будет только преступлением.
Если принять во внимание, что во всей Европе с 1890 г. ежегодно гибнет от самоубийств около 50 тысяч человек, то уже только этот один факт заставляет задуматься над основами современной жизни, на почве которых вырастает подобное уродливое явление.
Но дело оказывается для нас еще печальнее, когда мы остановим свое внимание на России. В 1870–1880 гг. Россия по числу самоубийств стояла в процентном отношении несравненно ниже остальных культурных стран Европы. Однако с 1890 г. число самоубийств увеличилось до угрожающих цифр. В какой страшной прогрессии учащаются случаи самоубийств, можно видеть по статистическим данным относительно Петербурга.
Здесь было самовольных покушений на собственную жизнь:
— 1906 г. — 903 случая;
— 1907 г. — 1377;
— 1908 г. — 2268;
— 1909 г. — 2380;
— 1910 г. — 3196.
Таким образом, за одно пятилетие число самоубийств в Санкт-Петербурге увеличилось более чем в 3 раза!
Можно даже отметить дни, когда самоубийства приобретали повальный характер. Так, в 1912 г. в ночь на 10 мая покушений на самоубийство было 27 (16 мужчин и 11 женщин).
Все эти факты приобретают еще более трагический характер, если мы обратим внимание на то обстоятельство, что наибольший процент самоубийств падает на возраст от 16-ти до 30-ти лет, то есть на тот возраст, когда жажда жизни в человеке должна быть особенно сильна.
С 1910 г. самоубийства стали наблюдаться в значительном числе в среде учащихся не только высшей и средней, но и начальной школы. В 1912 г. в одном только Петербурге покончили жизнь самоубийством 61 мальчик и 90 девочек в возрасте от 11-ти до 17-ти лет. Был один случай покушения на самоубийство в возрасте ниже 10-ти лет. По докладу доктора Г. И. Гордона на съезде в Петербурге по экспериментальной педагогике в 1912 г., Россия по числу самоубийств в детском и юношеском возрасте занимала первое место в ряду других стран.
К крайне печальным выводам приходит и профессор ГВ. Хлопин, специально занимавшийся изучением вопроса о школьных самоубийствах. По его словам, «самоубийства среди учащихся в наших мужских средних учебных заведениях происходят приблизительно в три раза чаще, чем в населении России всех возрастов и состояний; число самоубийств в среде учащихся с течением времени все более увеличивается. Особенно резко эта тенденция к увеличению выражается в женских учебных заведениях».
Что заставляет детей предпочитать свету и радостям жизни позорную смерть и холодную могилу? Неужели и они успели изжить жизнь, почти не видавши ее?
Но самым печальным нужно признать то обстоятельство, что в общей сумме самоубийств в России очень заметное число занимают самоубийства в армии и на флоте. По сводкам, сообщенным в газетах, число самоубийств здесь также прогрессирует:
— 1905 г. — 144 случая;
— 1909 г. — 263;
— 1912 г. — 405.
Таким образом, число самовольных смертей в армии и на флоте увеличилось за 8 лет почти в три раза! Наибольший процент самоубийств падает на офицерский состав. В течение одного только 1911 г. покончили с жизнью 90 офицеров. Больно и обидно становится и за Родину, и за честь русской армии! Люди, давшие клятвенный обет служить своею жизнью Родине, самовольно уничтожают эту жизнь и обрекают себя на бесславную и бессмысленную смерть самоубийцы.
После этого понятно то чувство негодования и даже возмущения, которое вылилось в словах одного военного историка: «Выпуск смерти за год в 90 офицеров самоубийц — это ужас. Они нужны были Родине, но не любили ее; нужны были армии, но эгоизм очаровал их любовью к себе; и они не захотели любить солдата, учить его, служить ему, как любили и учили солдата, как служили ему Суворов, Скобелев и иные гении военных бурь. Жизнь ласкала их солнцем, но они боялись света, и в сумраке, табачном дыму душных картежных вечеров, разрушали себя.
Кто они, эти самоубийцы? Герои, силою воли разорвавшие жизнь? Нет, они только трусы и дезертиры, бежавшие от жизни и работы, от служения Родине. Грозные тучи поднимаются против нашей Родины, а они, дряхлые в нравственном отношении безумцы, будто ведя какую-то дьявольскую очередь смерти, бегут из армии, самовольно кончая с собою».
К этим ужасным фактам нужно присоединить время от времени появляющиеся чудовищные сообщения о «Лигах друзей смерти» и «Клубах самоубийц». Пусть эти сообщения малодостоверны, — дай Бог, чтобы они были совсем недостоверными, но в них отражается настроение офицерского общества, его убеждение в возможности существования подобных лиг и клубов.
Нас должна тревожить не одна только безвременная гибель военнослужащих, часто во цвете лет, хотя бы жертвы самоубийства исчислялись тысячами и десятками тысяч: гораздо большие опасения должно возбуждать в нас то обстоятельство, что все эти самоубийства, число которых с каждым годом все больше растет, указывают на какую-то серьезную духовную болезнь современного общества или, по крайней мере, тех слоев его, где эти самоубийства получили хронический характер.
Самоубийство — показатель жизни среды, общества. Застрелился один, но бациллы его смерти ищите кругом. Он лишь очередной номер гибели, не случайный, но вполне и страшно естественный. Его жизнь — жизнь окружающего мирка. Его смерть — болезнь его среды. Не останавливаясь пока на выяснении причин, толкающих человека на самовольный расчет с жизнью, мы только должны здесь сказать, что чаще всего самоубийства происходят на почве прожигания жизни, дурной наследственности и вырождения. А если это так, то неизменно прогрессирующий рост самоубийств следует признать таким грозным симптомом духовной, а может быть, и физической немощи современного поколения, который должен заставить нас обратить серьезное внимание на страшное зло и забить тревогу.
К сожалению, мы свыкаемся с самоубийствами, как с обычным и заурядным явлением; единичные случаи нас почти нисколько не волнуют. Каждый день газеты печатают новый список лиц, самовольно вычеркнувших себя из книги жизни; и эти известия, неизменно повторяясь изо дня в день, сделались самыми скучными в отделе «Происшествия за день». Еще Достоевский устами прокурора в процессе Карамазова указывал на этот факт: «В том-то и ужас наш, что мы почти перестали считать ужасными такие дела, которые пророчествуют нам незавидную будущность». Пора, давно пора проснуться обществу от этого равнодушия и выступить на борьбу с усиливающимся злом.
