Ирвин Ялом - Дар психотерапии
Глава 31. Прозрачность и универсальность терапевта
Важнейшим терапевтическим фактором в групповой терапии выступает универсальность. Многие пациенты, начиная терапию, ощущают себя исключительными в своем несчастье; они убеждены в том, что только у них есть мысли и фантазии столь ужасные, запретные, садистские, эгоистичные и сексуально извращенные. Раскрытие подобных мыслей другими членами группы превосходно умиротворяет и дает великолепный опыт: «Добро пожаловать в человечество».
В индивидуальной терапии наши пациенты раскрывают многие чувства, которые испытываем и мы, терапевты, и у вас есть и время, и место для того, чтобы поделиться ими. Если, например, пациентка говорит о чувстве вины из-за того, что после пары часов, проведенных с ее пожилым отцом, у нее появляются мурашки по всему телу от нетерпения, я могу поделиться моим личным рекордом при посещении моей матери, составляющим около трех часов. Или если пациент обескуражен тем, что после двадцати часов терапии не происходит никаких улучшений, я, не колеблясь, обращаюсь к этому количеству как к «капле в море», рассматривая мои собственные сотни часов лечения на нескольких курсах терапии. Или же, если пациенты ошеломлены напряженностью перехода, я рассказываю о подобных чувствах, испытываемых мной, когда я сам проходил терапию.
Глава 32. Пациент будет противиться вашему раскрытию
Моя ремарка чуть выше о том, что самораскрытие терапевта не раззадоривает аппетитов пациентов и не заставляет их расширять свои требования дальнейшего раскрытия, на самом деле представляется даже преуменьшением. Очень часто имеет место прямо противоположное — пациенты четко дают понять, что они возражают против того, чтобы узнать больше о личной жизни терапевта.
Те, кто желает чуда, тайны и авторитета, не склонны заглядывать под внешние атрибуты терапевта. Их вполне успокаивает сама мысль, что эта мудрая и всемогущая фигура поможет им. Несколько моих пациентов вспомнили метафору из «Волшебника из страны Оз» для того, чтобы описать свой осмысленный выбор блаженного верования в то, что терапевт знает дорогу домой — ясную надежную тропу из мира боли. Никоим образом они не хотят заглядывать за занавес и видеть потерянного и смущенного волшебника-шарлатана. Одна пациентка, колеблющаяся между «оволшебниванием» и очеловечиванием меня, описала дилемму «Оз» в стихотворении под названием «Дороти сдается»:
Мой самолет разбился на Канзасской равнине,Я проснулась от неприятных истин о самой себе,Разбитых на черное и белое.Войлочные туфли, жизнь, убегающая по крупинке,И пустой кристалл. Я пыталась. Но неоновыми ночамиЯ искала изумруды в зеленой траве,Волшебников за соломенными чучелами, я бы увиделаТу многоцветную лошадь, что скачет мимо —А я старею, она мчится слишком быстро.Неистовые ветры, несущие меня, ободрали меняДо наготы. Теперь на коленях я предпочла быОставить ведьме ее метлу, заменить декорации,Не видеть человека за голосом,Всегда следовать волшебной дорогой,Что ведет меня в чудесное место.
Пациенты хотят видеть терапевта всемогущим, безгранично надежным и вечным. Некоторые мои пациентки, много раз встречавшиеся с ненадежными мужчинами, опасаются моей (и вообще мужской) слабости. Другие боятся, что я кончу тем, что и сам стану пациентом. Одна пациентка, чей курс терапии я подробно описал в «Мамочке и смысле жизни», избегала смотреть на меня или спрашивать у меня о чем-либо личном даже тогда, когда я появился на сеансе на костылях после операции на колене. Когда я спросил об этом, она объяснила:
«Я не желаю, чтобы в вашей жизни было повествование».
«Повествование? — спросил я. — Что вы имеете в виду?»
«Я хочу, чтобы вы были вне времени. Повествование же имеет начало, середину и конец — особенно конец».
Она перенесла смерть нескольких важных людей в своей жизни — ее мужа, брата, отца, крестника — и была напугана возможностью еще одной потери. Я ответил, что не смогу помочь ей, если у нас не будет человеческих встреч; мне было нужно, чтобы она воспринимала меня как реальную личность, и потому я заставлял ее задавать мне вопросы о моей жизни и моем здоровье. Когда она ушла из моего кабинета в тот день, ее преследовала навязчивая мысль: «Следующие похороны, на которых я буду присутствовать, — похороны Ирва».
Глава 33. Избегайте нечестной заботы
Что собой представляет нечестная забота? Этот термин в ранние дни психоанализа применялся для обращения к заботе перехода — внезапному радикальному улучшению в пациенте, основанному на волшебстве, которое развивалось из иллюзорного представления о силе терапевта.
Одинокая сорокапятилетняя женщина очень часто уходила из моего кабинета, озаренная глубоким ощущением здорового благополучия, которое сохранялось в течение нескольких дней после каждого сеанса. Сначала я мог только приветствовать облегчение после месяцев беспросветного отчаяния. Равно как и с одобрением относиться к ее проницательным замечаниям в отношении меня: множество инсайтов, которые я предложил ей, мое невероятное предвидение. Но очень скоро, когда она описывала, как между сеансами она оборачивалась мною, как волшебной защитной мантией, как она воодушевлялась смелостью и гармонией, просто слушая запись моего голоса на моем автоответчике, я чувствовал себя все более и более неуютно из-за всех этих шаманских сил.
Почему? Прежде всего я знал, что я попустительствую регрессии, не обращая внимания на то, что ее улучшение построено на зыбком песке и что, как только я исчезну из ее жизни, ее прогресс испарится. Я также испытывал неловкость из-за ненастоящей и неаутентичной природы наших взаимоотношений. Трещина между нами росла по мере облегчения ее симптомов.
В конце концов я занялся этой проблемой и объяснил пациентке, что большая часть ее переживаний по поводу наших отношений была вызвана ею самой — то есть я был к этому не причастен. Я рассказал ей все: что в действительности я не был наброшен на ее плечи подобно волшебной мантии, что я не делился теми прозрениями, которые она пережила во время наших сеансов, что мне нравилось быть столь значительным для нее, но в то же время я чувствовал себя обманщиком. Вся магическая помощь, полученная от меня? Нет, это она, а не я, была волшебницей, она, в действительности помогающая самой себе.
Мои слова, как позже она призналась мне, были сильными, жестокими и дезориентирующими. Однако к тому времени она достаточно изменилась, чтобы использовать идею, что ее улучшение было вызвано не моей силой, но источниками внутри нее самой. Более того, в конечном счете, она пришла к пониманию того, что мои комментарии не были отрицанием, но, напротив, приглашением относиться ко мне ближе и честнее.
Наверное, иногда мы должны давать «чудо, тайну и авторитет» во времена сильнейшего кризиса или тогда, когда нашим главным приоритетом становится облегчающая работа над приспособлением пациента к терапии. Но если нам приходится заигрывать с ролью волшебника, я советую вам, чтобы этот период был как можно более коротким, дабы помочь пациенту совершить быстрый переход к более искренним терапевтическим отношениям.
Пациентка, ранее идеализировавшая меня в терапии, одной ночью видела два сна: в первом при приближении торнадо я повел ее и остальных наверх через пожарный выход, который в конце концов заканчивался кирпичной стеной. Во втором сне мы вместе сдавали экзамен, и никто из нас не знал ответов. Я приветствовал эти сны, потому что они говорили пациенту о моих пределах, моей человечности, о том, что я должен стремиться к преодолению тех же самых фундаментальных проблем жизни, что и она.
Глава 34. Как вести пациентов дальше, чем зашли вы сами
Часто, встречаясь с пациентом, который борется с одной из тех невротических проблем, что преследовали и меня, я спрашиваю себя, могу ли я провести моего пациента дальше, чем прошел я сам.
Существует две противоположные точки зрения: более старая, традиционная психоаналитическая точка зрения, менее очевидная сегодня, заключается в том, что только терапевт, который сам подвергся глубокому психоанализу, может сопровождать пациентов к окончательному разрешению невротических проблем, в то время как мертвые зоны клиницистов с нерешенными невротическими проблемами ограничивают помощь, которую они способны предложить.
Один из афоризмов Ницше выражает противоположный взгляд: «Некоторые не могут освободиться от своих собственных цепей, но, тем не менее, могут спасти своих друзей». Взгляд Карен Хорни на самоактуализирующуюся силу (несомненно, возникший под влиянием работы Ницше) уместен здесь: если терапевт убирает препятствия, пациенты естественным образом развиваются и осознают свой собственный потенциал, иногда достигая более высокого уровня интеграции, чем у помогающего им терапевта. Я нахожу этот взгляд более соответствующим моему опыту. Действительно у меня часто были пациенты, чье изменение и чья смелость приводили меня в восхищение.
