Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается - Джеймс Холлис
Стратегии в ответ на покинутость
Как мы уже видели, сопутствующей подавленности угрозой является покинутость. Те, чей первоначальный опыт отношений характеризовался неопределенностью, напряженными условиями или покинутостью, точно так же развивали три различные категории защитных стратегий:
• низкую самооценку,
• нарциссизм,
• потребность в одобрении.
Низкая самооценка
Учитывая, что каждый из нас начинает свою жизнь с «чтения» окружающего мира, мы склонны полагать, что получаемые нами послания являются отражением не только происходящего, но и нас самих. Говоря буквально и прямо, то, что происходит со мной и вокруг меня, касается меня и может даже идентифицировать и определять меня. Соответственно, если отношения в нашем раннем детстве характеризовались ощущением «недостаточности», мы можем воспринимать этот опыт как утверждение нашей собственной никчемности и никчемности наших способностей. Подобные раны на нашей самооценке встречаются довольно часто и впоследствии проявляются двумя, казалось бы, противоречивыми образами.
Наиболее распространенным является самоуничижение – всепроникающее чувство недостойности или несостоятельности, за которым следует избегание необходимого выбора и риска или даже самосаботаж. Или другая сторона: «Посмотрите, как я богат», «Посмотрите, насколько у меня умные и прекрасные дети» или «Посмотрите на все мои достижения». Когда мы замечаем нечто подобное, мы можем быть уверены, что поведение человека в действительности продиктовано слишком слабым чувством собственного достоинства.
Потребность в одобрении
Другая ответная реакция проявляется в виде неутолимой жажды поддержки и одобрения. Человек может завуалировать данную потребность подчеркиванием собственной незаменимости для других людей. Подобная стратегия способна отравлять все вокруг себя через зависть или ревность. Чаще всего подобное поведение бывает настолько настойчивым, что имеет тенденцию отталкивать других, тем самым пробуждая еще большую «потребность» в одобрении.
Нарциссизм
Третья стратегия опять же обусловлена комплексом власти и стремлением контролировать других: своего партнера, своих детей, своих сотрудников. У каждого из нас есть свои нарциссические раны, но это не делает нас нарциссами. Эти глубинные раны часто проявляются в наших контролирующих, пассивно-агрессивных моделях поведения, а также в тысяче форм саботажа и манипуляций.
Все три формы проявления «навязчивости» в раннем опыте отношений находят свое отражение в системах управления тревогой уже во взрослой жизни: самоуничижение, чрезмерная потребность в одобрении и множество стратагем использования собственной власти. Большинство из нас переживает глубокое противоречие между тем, кем мы хотим быть и кем являемся в действительности. Сам факт, что мы осознаем этот внутренний конфликт и иногда выступаем против этих архаичных форм поведения, делает нас здоровыми невротиками – людьми, которые надеются на нормальное будущее. Те же, кто не способен выбраться из ловушки ключевых восприятий и адаптивных стратегий, начинают страдать от расстройства личности[21].
У каждого из нас в той или иной степени проявляются все шесть экзистенциальных адаптивных паттернов, связанных с подавлением и покинутостью, которые, независимо от нашего желания, оказывают определенное влияние на наши повседневные модели поведения. Каждый из нас переживает такие моменты, когда жизнь нарушает наши хрупкие границы, вторгаясь в личное пространство, или не дает нам достаточное количество одобрения и любви. Всем нам приходилось придумывать «истории», чтобы придать хоть какой-то смысл этим факторам окружающей среды, а затем разрабатывать соответствующие стратегии, чтобы справиться с этими историями. Конечно, одна или несколько стратегий могли преобладать в какой-то момент взросления, а затем отходить на второй план, уступая место чему-то другому. Но все они остаются с нами и являются напоминанием о том, что то, что мы видим на поверхности, является лишь компенсацией невидимого. То, что мы наблюдаем, – это поведенческие паттерны. Но мы не видим архаичные интерпретации самих себя и мира внутри каждого из нас, где они берут свои корни.
Пока мы не выйдем за грань видимого уровня, мы не сможем понять, в какой точке мы на самом деле живем.
Из этого второго принципа мы можем видеть, почему поведенческая и даже когнитивная психотерапия, какой бы полезной она ни была, часто оказывается недостаточной для подлинной трансформации личности. До тех пор пока мы не доберемся до глубинной матрицы, рефлексивной системы защиты, лежащей за рамками сознательного мышления, и не изменим ее, процесс формирования моделей поведения сохранит свою автономию, коренящуюся в наших основных восприятиях и механизмах выживания.
Пока мы не выйдем за грань видимого уровня, мы не сможем понять, в какой точке мы на самом деле живем. Именно тогда начинается главное сражение, битва за собственную жизнь, зачастую длиною в саму жизнь, но битва, в которой стоит сражаться и победить. Как только вы начнете улавливать эти поведенческие паттерны, старающиеся пробиться наружу, вы больше не будете позволять им управлять по своему усмотрению вашей жизнью.
III. Все является метафорой
Если человеческая психика представляет собой саморегулирующуюся, самонаправляемую систему, было бы неплохо, если бы эта система стала общаться с нами на понятийном языке, например, отправляя нам текстовые сообщения или электронные письма, информирующие нас о том, что стоит или не стоит делать в повседневной жизни. На самом деле, именно это она и делает, выражаясь метафорически. Психика всегда разговаривает с нами через различные каналы, открытые внутри нас, используя язык природы. Юнга как-то спросили, не обманывает ли природа человека, как иногда бывает в странных снах. Юнг ответил, что люди обманывают частенько, но природа – никогда. Мы должны изучить язык символического выражения, который когда-то знали наши предки, и научиться смиренно принимать то, что природа может нам открыть. Наши далекие предки жили в хтоническом мире странных, пугающих, необъяснимых сил. Но этот мир был для них живым, наполненным духовной энергией и обманчивым смыслом. Мы живем в том же мире, хотя и используем иные образы для объяснения своих переживаний, и гордимся тем, что заменяем его метафоры плоскими абстракциями.
Жизнь необъяснима. Каждый раз, когда мы что-то узнаем о ней, это открывает перед нами новые пути для исследования и вопросы, на которые
