Владимир Красиков - Озарение трансценденцией
Другую потребность можно обозначить как подспудное стремление к жизненному экспериментированию. Многие люди стремятся к необычному, что, может, и составляет наиболее человеческую из человеческих черт. Оно проявляется довольно разнообразно: как тяга к путешествиям, рискованным предприятиям, перемене окружения, партнеров, видов деятельности. Однако самое необычное может произойти с человеком, когда все обозначенное выше комбинируется еще и с самым радикальным, что способен пережить человек, – душевной трансформацией, душевным перерождением. Для большинства людей жизненное экспериментирование ограничивается периодическими и выборочными изменениями контекста своего существования. Само существование спонтанно саморегулируемо запрограммированной жизнью тела, где переход через основные ее стадии опосредован и управляем социальными обстоятельствами и «расписанием» возможных кризисов развития. На максимализацию интенсивности жизненного экспериментирования решаются немногие, у которых тяга к новым жизненным ощущениям и новым идентичностям побеждает природный же консерватизм человека, его охранительное, стабилизирующее начало.
Потребность в трансформационном опыте особенно велика и «антропологически естественна» в жизненных окрестностях юношеского кризиса и кризиса среднего возраста, чем и объясним возрастной состав приверженцев новообразуемых культов и сект.
Трансформационный опыт, как известно, сильно изменяет личность, вне зависимости от того, произошло это в итоге собственных усилий либо это следствие «сектантского конвейера». Подобные трансформации сопровождаемы беспрецедентным для человека духовным подъемом, сильными, необычными ощущениями. Это-то и привлекает известную часть людей, готовых обменять свою душевную суверенность на новую идентичность, которую они вряд ли бы получили в обычных повседневных условиях59.
Сотериологические общности специфичны своим составом в сравнении с социально-нормальными, что объяснимо тем обстоятельством, что складываются они «под определенную идею и психологию». Проще говоря, сюда приходит не каждый, а люди, которые обладают характерными психологическими профилями, что определяет их гомогенный и сплоченный состав в сравнении с «социально-естественными образованиями». Однако и в этом составе явственны две специфические категории: гомогенизирующееся большинство и группа сильных духом индивидуалов («апостолов»). Естественно предположить, что здесь, «внутри» уже новой жизни, их мотивация будет разниться.
«Большинство» в сотериологических общностях «первых двух поколений» (культ и секта) составляют слабые в интеллектуально- волевом отношении люди, т. е. не осчастливленные какими-либо интенсивными степенями развития воли и интеллекта. Это не относится, разумеется, к «третьему и четвертому поколениям» развития сотериологических общностей (деноминации и церкви), поскольку те уже социально нормализуются по составу (естественное воспроизводство человеческих поколений нивелирует исходную психологическую специфичность) и особенностям инкорпорации (смерть лидера-бога, постепенное ослабление конфронтации с окружающим миром, складывание традиции).
Сотериологические новообразования создаются лидером- харизматиком и теми, кто безоговорочно и радостно признает его превосходство. Капитуляция перед лидером – их основное формообразующее начало. Это сознают и сами основатели, подавая это не как свой выбор обитателей «своей личностной вселенной» – других, непокорных, они просто не принимают, – а как предустановление: «Бог избрал немудрие мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное … и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее» (1 Кор. 1.27-28; курсив – Б.К.). Многие «аумовцы», последователи небезызвестного Сёко Асахары, в интервью писателю Хараки Мураками в качестве наиболее привлекательного в сектантской жизни указывали на полное отсутствие чувства личной ответственности. «В действительности многие занимались чем хотели,. казалось, ничего не имеет значения, важен лишь духовный рост,. важно, что не надо думать, не надо принимать решения». Не нужны пустые хлопоты (семья, карьера, социальное самоутверждение), всё – для себя. После газовой атаки в токийском метро многих «аумовцев» занимал вопрос не о вине или правоте секты, а вопрос «запретят ли их», «не закроется ли для них дорога подвижничества». Под последним понимается обретенная эйфория от социальной изоляции (снятие бремени личной ответственности) и от сосредоточенности на движении «своим путем»60.
Другим обстоятельством, помимо капитуляции перед лидером как пропуском в новую, спасающую общность, которое уже в дальнейшем оказывает регрессирующее воздействие на волю и интеллект, – это сознательная изоляция от мира, от знаний, от информации, нарастание невежества. Это можно назвать своего рода «религиозной специализацией» жизни членов сотериологических общностей: поклонение лидеру, тщательное выполнение его многочисленных и изнуряющих регламентаций и поручений, жизнь во славу секты и его. Подобная «специализация» ведет к деспециализации в остальных отношениях. В итоге мы получаем во многом беспомощных людей, не способных уже реабилитироваться и жить вне своего новообразования, своей новой «вселенной»61. И это, но уже с долей грустного сожаления, также констатируется: «сыны века сего догадливее сынов света в своем роду» (Лк. 16.8), «духовный человек занят Богом и мало занят мирскими делами, потому сыны века сего умнее сынов света»62 (курсив – В.К.).
Но что обретают эти люди в культах и сектах, платя столь дорогую цену разрыва с привычным и близким, цену личной свободы? Чувство избранности, смысловой наполненности бытия, чувство правильности жизненного выбора и радостный подъем по сему поводу, чувство обретаемой силы и могущества, недоступные рядовым людям повседневного, «погрязшего в грехе» мира. Если уж быть рядовым, то рядовым в «армии Бога».
Итак, капитуляция перед лидером-харизматиком рождает ощущение близости и единения со всеми, кто разделяет ту же веру или капитуляцию. Награда за капитуляцию перед авторитетом – появление ясной цели и страстного стремления ее достигнуть, контрастно отличных от предшествующих состояний дезориентации и отчаяния. В результате капитуляции человек привязывается к тому психоэмоциональному состоянию коллективной идентичности, которое обретается посредством капитуляции перед лидером. У него появляется желание защищать новые убеждения, закреплять, постоянно подтверждать приятное чувство обретенной правоты и состояния душевного подъема, с ними связанного63.
Стремление к жизненному экспериментированию реализуется в виде особого, отличного от социально-нормального, образа жизни, основанного на физической депривации (ограничение сна, разнообразия пищи), заполненного молитвами и служением, чьи тяготы компенсируются «психологическим наркотиком» коллективных экстатических ритуалов, разными путями вводящих паству в состояния эйфории. Впрочем, необычность может иметь более рационализированные, менее экстатичные либо мистицизированные, формы выражения, к примеру как «призвание к профессии».
Однако кроме гомогенизирующегося «большинства» в подобных общностях есть и люди с явно выраженной интеллектуально-волевой одаренностью. Что ищут и обретают здесь они? Еще большей силы и могущества. Ведь сама уверенность представляет собой один из ресурсов душевной силы. Поклонение может быть рассмотрено и как вид своего рода «энергетического вампиризма». Одни отдают свою любовь, обожание, но есть и другие, коих, правда, всегда гораздо меньше, которые, напротив, впитывают и учатся все большей уверенности и управлению. Имеет место мобилизация, концентрация, подзарядка, уподобление, настраивание на волну и впитывание могущества. В отличие от пассивного большинства этим людям присущи многие задатки харизмы: желание и способность к осознанным радикальным действиям, этический пафос («ответственность за мир»), кругозор и рефлексивность, эсхатологический настрой (приближающийся Армагеддон). Это потенциальные преемники основателя.
Человеческий разум, производя представления о трансцендентном, религиозные объекты с различными характеристиками, всегда оставляет, резервирует за собой (прямо либо «по умолчанию») особое привилегированное положение во вселенском раскладе. Это проистекает из неустранимости авторства, имманентности его присутствия в повествовании, отчете, исследовании, языке, словаре, способах экспрессии, самом фактесостоявшегося. Потому все формы религиозного творчества, от наивных мифологий до философских спекуляций религиозной эзотерики, именно как формы особой личностной экспрессии неординарных людей, содержат в себе приглашение (прямое либо скрытое) войти в центр мироздания: стать, уподобиться, приобщиться, слиться с Богом. От Альфы (логика оборотничества мифологической мысли: все превращается во все) и кончая Омегой (теофинальной точкой развития мироздания в концепции теолога ХХ в. П. Тейяра де Шардена).
