Чарльз Тарт - Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека
Значит, цвета на снимке, полученном с помощью компьютерной обработки, сами по себе не являются ложными в каком-либо глубоком смысле; просто они не сконструированы в соответствии со стандартом системы зрительного восприятия человека. Тот красный цвет, который вы непосредственно воспринимаете, глядя на огонь, является произвольным построением вашего мозга. Тепло могло бы моделироваться мозгом так, что вы могли бы воспринимать его в виде ощущения, о котором сейчас думаете как о холоде. Коль скоро отношение ощущения холода к объектам и процессам внешнего мира, связанным с высокой температурой, оставалось бы всегда постоянным, так что вы знали бы, что вещи, которые вы ощущаете холодными, могут вас обжечь, это было бы ровно в той же степени полезно для выживания, как и ваш теперешний опыт связи ощущения тепла с объектами, имеющими высокую температуру.
Сходным образом опасность и красота огня, которые мы воспринимаем, являются произвольными построениями нашего мозга, а не непосредственными свойствами внешнего мира. В действительности эти два примера касаются даже более сложной деятельности построения-моделирования, осуществляемой мозгом, чем просто восприятие красного цвета или тепла, ибо теперь к построению-моделированию самого объекта прибавилась эмоциональная оценка внешнего мира как красивого или опасного.
Мы можем воспринимать огонь просто как огонь, а затем уже отдельно решать, красив он или опасен, но часто мы сразу же видим опасный огонь или красивый огонь. Значит, то, что мы непосредственно осознаем, представляет собой построения-модели нашего мозга, а не саму внешнюю реальность. Именно в этом смысле мы живем «в» имитаторе мира.
Таким образом, жизнь в имитаторе мира означает, что те вещи, которые мы считаем нашими непосредственными восприятиями физического мира, на самом деле являются произвольными конструкциями нашего мозга, а не самими вещами. Наш кажущийся непосредственным опыт мира на самом деле таковым не является.
Если бы этим исчерпывалось то, что означает жизнь в имитаторе мира, это не было бы слишком большой проблемой.
В повседневной жизни к восприятиям можно было бы относиться как к чему-то данному: какова бы ни была действительная природа огня, заставляет ли он меня чесаться, дрожать или чувствовать холод, или напряжение, или расслабление, или восторг, я все равно знаю, что огонь может меня обжечь, и потому буду обращаться с ним осторожно. Если мне любопытно, какова природа внешнего мира сама в себе и сама по себе, я могу использовать научные приборы и методы, чтобы узнать о тех ее свойствах, которые не представлены адекватно в моем (произвольно построенном) чувственном восприятии. К несчастью, жизнь в имитаторе мира имеет гораздо более важные значения.
ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПОСТРОЕНИЕ ВОСПРИЯТИЯ
Если восприятие включает в себя сложное и активное конструирование имитации реальности, то почему мы не осознаем этого процесса конструирования? И почему мы также не осознаем усилий, связанных с этим конструированием? Когда я поворачиваю голову направо, я сразу же вижу книжный шкаф. При этом я ни на мгновение не испытываю сомнения в отношении его формы и цвета и не чувствую никаких усилий, затрачиваемых для сравнения этих формы и цвета с моим прошлым опытом и вынесения решения, что книжный шкаф – это наилучшее, что я могу сконструировать из этих формы и цвета. Мой переживаемый опыт состоит в том, что я сразу вижу книжный шкаф.
Трудность распознания того факта, что восприятие является активным построением, состоит в том, что эта работа быстро становится автоматической и мы перестаем ощущать какие-либо усилия. Она также не занимает сколько-либо заметного времени. Раньше, когда мы были младенцами, нам приходилось работать над построением восприятия, но это было очень давно и сейчас уже забыто. Периодически нам и сейчас приходится сталкиваться со случаями неясного восприятия: что это за форма там, в темноте? Может быть, это куст? Притаившийся человек? Или животное? А, это просто припаркованный мотоцикл, на который я смотрю сзади! Теперь, когда вы увидели, что это мотоцикл, вам уже будет трудно воспринимать его как куст, животное или притаившегося человека. Подобный опыт должен настораживать нас в отношении сконструированной природы восприятия, но он случается столь редко по сравнению с мгновенным распознанием вещей в нашем автоматическом восприятии, что его воздействие оказывается незначительным.
Поразительным примером построения и автоматизации восприятия является классический психологический эксперимент. На испытуемого надевают специальные очки, призмы которых поворачивают зрительное поле в горизонтальной и вертикальной плоскостях, так что видимое чрез них изображение оказывается вывернутым наизнанку. Пол оказывается над вами, а потолок под вами; то, что было справа от вас, теперь слева, и наоборот. Описывать реакцию испытуемого как полное замешательство означало бы смягчать действительную ситуацию. Особенные затруднения вызывает движение, и некоторые испытуемые испытывают тошноту. Ведь весь набор зрительных и двигательных имитаций мира и ваших взаимоотношений с ним, накопленный на протяжении всей вашей жизни, теперь оказывается неверным в своих важнейших аспектах.
Испытуемый носит такие инвертирующие очки на протяжении нескольких дней или недель. Первоначально ему приходится делать восприятие и движение сознательными актами, вместо того чтобы позволить им происходить автоматически. Его автоматические реакции не работают. Например, если он видит нужный ему объект и этот объект явно находится слева от него, он должен двигаться в направлении, о котором его тело думает, что это направо.
Однако спустя несколько дней с испытуемым происходят удивительные вещи. Мир уже не выглядит для него вывернутым наизнанку! Он может протянуть руку и взять любую вещь без каких бы то ни o было вычислений, где в действительности правая, а где левая сторона. Произошли построение и автоматизация совершенно нового набора моделей восприятия. Испытуемый теперь чувствует, что он воспринимает мир непосредственно, как он есть, то есть так же, как он это ощущал до того, как надел инвертирующие очки.
Когда на завершающем этапе эксперимента очки снимают, то в результате этой новоприобретенной адаптации мир вдруг снова оказывается вывернутым наизнанку! Снова требуется сознательная коррекция воспринимаемой право– или левосторонней ориентации. Хотя после получения некоторого количества зрительного опыта прежняя, «нормальная» модель восприятия восстанавливается. Поскольку эта прежняя модель зрительной имитации мира заучена весьма основательно, для ее восстановления требуется значительно меньше времени, чем ушло на построение новой модели после того, как были надеты очки. Разумеется, старая модель имитации мира столь же произвольна, как и новая.
Менее радикальный пример, который вы можете проверить на себе, связан с чтением. Вы читаете слева направо и сверху вниз, но если вы перевернете книгу вверх ногами, эти направления теряют смысл. Вы можете разглядеть отдельные буквы и слова, и догадаться, что они означают, но это трудный и медленный процесс по сравнению с обычным чтением: вы почувствуете, что восприятие значения, обычно происходящее автоматически, в этом случае представляет собой активный, требующий усилий процесс.
Попробуйте прочитать вверх ногами одну-две страницы. Как ни удивительно, психологические эксперименты показали, что многие люди могут приблизиться к нормальной для них скорости чтения, прочитав таким образом одну или две страницы. После того как выполнена первоначальная работа, процесс построения имитации восприятия может быть удивительно быстрым.
Само по себе чтение является хорошим примером конструируемой природы восприятия. Исследования движений глаз показывают, что мы не смотрим на каждое слово. Вместо этого наши глаза перепрыгивают через несколько слов за раз примерно четыре раза в секунду. Острота нашего зрения такова, что в действительности с того расстояния, на котором обычно находится книга, мы способны ясно видеть только одно слово, так что мы видим одно слово и имеем смутное впечатление о том, что его окружает, например о длинных пустых промежутках, отмечающих конец абзаца. Если нам в общих чертах известен смысл того, что мы читаем, этого достаточно. Наш ум конструирует восприятие того, какими должны быть слова в промежутках между теми словами, которые мы видим ясно.
Когда тема меняется, мы уже не можем этого делать, и нам приходится смотреть на большее количество слов в строке. Если бы мы этого не делали, мы могли бы неправильно понять смысл того, о чем говорится в тексте. В действительности мы нередко продолжаем читать широкими скачками, и проходит какое-то время, прежде чем мы начинаем отдавать себе отчет в том, что мы на самом деле не понимаем, о чем читаем, и нам следует вернуться назад и более внимательно перечитать прочитанное.
