Пиаже Жан - Речь и мышление ребенка
(1) Ты видишь это [рисунки III и IV], а знаешь, что это такое? Это шприц.
(2) Знаешь, что такое шприц? Это для того, чтобы прыскать водой.
(3) Видишь, как это делается. Видишь, его опускают в воду: там [а] есть вода.
(4) Видишь — здесь [b] поршень. Когда хотят, чтобы вода поднялась, тянут поршень.
(5) Тогда вода поднимается, видишь [показать на рисунке IV воду — с].
(6) Она поднялась через дырочку, видишь [d].
(7) Она поднялась потому, что, когда потянули поршень, получилось свободное место [показать с]. Тогда вода заполняет место.
(8) Для того чтобы выпрыснуть воду, нажимают на поршень [d].
(9) Тогда вода выходит [показать d].
Итак, техника очень проста. Объяснителю читают одну из историй или одно из объяснений, говоря при этом по возможности естественно. Затем объяснитель рассказывает воспроизводителю и тот передает его слова нам.
Но это не всё. По получении рассказа воспроизводителя, который записывается целиком, на время устраняют объяснителя и задают воспроизводителю несколько вопросов по пропущенным им пунктам, для того чтобы увидеть, действительно ли он их не понял. Ведь он может или забыть их, или же не уметь их выразить. Для того чтобы судить о понимании ребенка, надо во что бы то ни стало исключить эти факторы и производить исследование весьма тщательно. Если, например, в истории о Ниобее забыт конец, спрашивают ребенка, не говорится ли там о ручье. Посредством вопросов, сначала в общей форме, а затем все более и более точных, помогая себе делением рассказа на пункты (которые мы только что привели, говоря об объяснениях, и которые мы дадим в следующем параграфе и для рассказов), контролируют понимание воспроизводителя. Когда это сделано, таким же образом спрашивают объяснителя по пунктам, которые кажутся сомнительными, чтобы видеть, хорошо ли он нас понял.
§ 2. Разбор материалов
Как видно, такие опыты во многом походят на опыты Клапареда и Борста, Штерна и др., имеющие предметом свидетельские показания. В самом деле, в манере объяснителя и в особенности воспроизводителя искажать услышанный рассказ видно действие различных факторов, таких, как запоминание фактов, логическая память и т.д., которые мы называем факторами свидетельства (temoignage). А устранить эти факторы очень важно для того, чтобы изучить факты понимания или непонимания как таковых, независимо от искажений, зависящих от других причин. Тогда каким же образом избежать факторов свидетельства, которые нас здесь не интересуют? Путем соответствующей классификации.
Мы разделим каждый из наших текстов на определенное количество пунктов, как это делается при разборе экспериментов со свидетельскими показаниями, для того чтобы видеть, какие из этих пунктов были воспроизведены и какие упущены испытуемыми. Но вместо того, чтобы выбирать эти пункты в большом количестве и относить их к вопросам о подробностях, мы попробовали ограничиться небольшим числом рубрик, относящихся только к пониманию рассказа. Кроме того, при оценке правильности или неправильности каждого из пунктов во время разбора материалов мы нисколько не принимали в расчет память и другие не существенные для понимания рассказа факторы. Так, в истории о Ниобее имя Ниобеи не играет никакой роли: достаточно, чтобы была упомянута женщина или даже фея, «12 сыновей и 12 дочерей» также могут быть заменены «многими детьми» или «тремя детьми» и т. д., лишь была бы сохранена разница в количестве детей женщины и «феи».
Вот, между прочим, перечень пунктов, принятых в соображение:
Ниобея. (1) Жила-была женщина (или фея и т. д.). (2) У нее были дети (лишь бы количество их было более количества детей феи). (3) Она встретила фею (или девушку и т. д.). (4) У этой феи было мало детей (или совсем не было — лишь бы число их было меньше предыдущего). (5) Женщина стала смеяться над феей. (6) Потому что у феи было мало детей. (7) Фея рассердилась. (8) Фея привязала женщину (к скале, дереву, берегу и т. д.). (9) Женщина плакала. (10) Она превратилась в скалу. (11) Из слез образовался ручей. (12) Который течет еще и теперь.
Несомненно, за исключением пункта (7), который легко может быть подразумеваем, и пунктов от (9) до (12), которые являются дополнением к основному стержню истории, каждый из представленных пунктов необходим для понимания хода событий. Во всем прочем читатель видит, что мы очень свободны в оценке, поскольку допускаем различные искажения деталей.
Разбор рассказа об Эпаминонде и рассказа о четырех лебедях производился согласно этим же самым принципам[21]. Что же касается пунктов, которыми мы пользовались при разборе механических объяснений, то они уже были указаны в предыдущем параграфе. Оценка правильности и неправильности была также там очень свободной.
Теперь скажем, как мы оценивали понимание детей. Прежде всего, мы пробовали свести наши результаты к цифрам и коэффициентам понимания. Нам, конечно, небезызвестны различного рода возражения по поводу измерений в психологии. Нам известны и неточность, и произвольность оценок, и особенно опасное ослепление, которое заставляет статистиков забывать, что именно представляют собой конкретные числа. Но все же не надо думать, что психологи более наивны, чем на самом деле. Очень часто читатель понимает числа буквально, между тем как психолог не спешит делать из них выводы. Из наших цифр мы извлечем значительно меньше того, что они, по-видимому, в себе заключают. Мы будем искать в них в этом труде не столько точное цифровое выражение — что нам кажется преждевременным, — сколько вспомогательное средство, содействующее изучению и уточнению проблем. Что же касается решения этих проблем, то, чтобы дать его, мы будем больше полагаться на методы чистого наблюдения и клинического исследования, чем на сырой цифровой результат. Короче, числа нам будут служить самое большее для того, чтобы заострить нашу критическую оценку. В таком виде нельзя будет оспаривать ее законности. Итак, пусть критики не торопятся поднимать шум, а, напротив, подождут наших выводов. До сих пор мы пытались сделать лишь одно — найти схемы объективных оценок, таких, которые хотя и основаны на чистых условностях, но могут, однако, с успехом быть использованы каждым исследователем.
Мы различаем сначала общее понимание, то есть то, как воспроизводитель понял весь рассказ объяснителя, и понимание вербальное, касающееся причинных или логических связей. Это последнее относится к некоторым пунктам рассказов. Мы им займемся позднее.
Что же касается общего понимания, то мы будем различать в нем, с одной стороны, понимание имплицитное (то, что ребенок понял, причем вовсе не обязательно, чтобы он был в состоянии выразить понятое) и понимание эксплицитное (то, что ребенок спонтанно воспроизводит), с другой — понимание объяснителя по отношению к взрослому и понимание воспроизводителя по отношению к объяснителю. Это деление приводит нас к установлению четырех различных коэффициентов понимания:
α = что воспроизводитель понял по отношению к понятому объяснителем.
ß = что воспроизводитель понял по отношению к высказанному объяснителем.
γ = что объяснитель понял из сказанного взрослым.
δ = что объяснитель выразил из того, что он понял.
В самом деле, когда объясняют что-либо объяснителю, то возможны три случая. Либо он не понимает и поэтому не может повторить, либо он понимает, но не может или не хочет повторить (из-за недостатка средств выражения или потому, что он считает ту или другую вещь саму по себе понятной, известной собеседнику и т. д.), либо он понимает и повторяет правильно. Поэтому важно рассмотреть эти три случая в отдельности. Одна из существенных причин непонимания между детьми может лежать в объясняющем. Важно этот фактор учитывать. Вот пример:
Шла (6 л. 6 м.) дает объяснения Риву (6 л. 6 м.). Объяснение рисунка крана: «Видишь, это так [рисунок I], это открыто, маленькая трубка, которая проходит [с], находит маленькую трубку [b], так течет вода. Там [рисунок II] закрыто, она не находит больше трубочки, которая течет. Вода — она идет так [рисунок I, с], она идет в маленькую трубку. Это открыто, а потом там [рисунок II] закрыто. Видишь [рисунок II], больше не заметно трубочки, она лежит, потом вода идет так [с], она ее не нашла больше».
Если обратиться к представленным в предыдущем параграфе пунктам, то найдем следующее. Пункт (1) понял Шла: он нам сказал, как раз перед тем, как говорить Риву, что дело идет о кране. Но он забывает напомнить об этом Риву, вероятно, потому, что это для него ясно само собой. Пункт (2), то есть значение ручек, тоже понят. Шла нам сказал: «Там есть две палочки [а], когда поворачивают, то течет, так как они поворачивают трубку». Объяснение хорошее. В изложении Риву, наоборот, упоминание о ручках крана совершенно выпадает. Шла довольствуется тем, что говорит: «Открыто» или «Закрыто», этого ему кажется достаточно для того, чтобы напомнить жест, посредством которого поворачивают ручки крана. Что здесь — небрежность или забывчивость или Шла думает, что Рив достаточно хорошо понимает? Мы не будем обсуждать этих факторов в настоящий момент. Достаточно того, что мы увидели их важность в механизме детской речи. Пункт (3) тоже понят («Когда поворачивают»). Шла знает и говорит нам, что ручки крана нужно поворачивать пальцами. Этого он также не говорит Риву, потому что это само собой понятно или по какой-либо другой причине. Что же касается других пунктов, то видно, что они все поняты и правильно переданы Риву. Связь между тем фактом, что «это — открыто», и тем, что вода проходит по каналу о, хорошо отмечена, движение воды также. Обратная связь (между закрытием канала, движением ручек, и остановкой воды) также указана.
