Взрывной характер: Как помешать гневу контролировать вашу жизнь - Триш Робертс
– Вечно ты все делаешь неправильно, – завела как-то мать. – Сначала вышла замуж черт знает за кого, потом уехала за тридевять земель от семьи. Я совсем не вижу внучку.
«Опять двадцать пять», – подумала Мириам. Большую часть времени мать едва ее узнавала. Но если уж узнавала, добрых слов от нее было не дождаться.
Мириам притворилась глухой и поставила букет белых маргариток в прозрачную стеклянную вазу. Дело было в доме престарелых, где жила ее мать.
– Я никогда не хотела ребенка. Я была не готова, мне и лет-то было всего ничего… – Мириам промолчала. – А потом появилась ты и испоганила мне всю жизнь!
Мириам вспыхнула. Она бросила взгляд на мать – та сидела в зеленом кресле у кровати.
– Что?
– Что слышала! Это ты испоганила мне жизнь!
Мириам вышла из комнаты, прислонилась спиной к стене, глубоко вдохнула через нос и выдохнула. Потом уселась в холле и принялась тереть ладони друг о друга, пока они не согрелись. А потом… потом положила правую руку на сердце, левую на живот. Хорошо, что в холле никого больше не было и никто не мог удивиться такой странной позе. Мириам трижды вдохнула – каждый раз втягивая воздух через нос и шумно выдыхая через рот. Приходилось следить, чтобы не шуметь, – холл, конечно, пустовал, но все же она находилась в общественном месте.
Оказавшись наедине с собой и немного успокоившись, она напомнила себе, что человек болен. Даже если мать искренне считает, что ранняя беременность в шестнадцать лет сломала ей жизнь, Мириам она все-таки вырастила – да так, что у дочери теперь хорошая работа менеджером проектов, просторный дом и здоровый ребенок. У самой Мириам все в порядке. Нет смысла кричать на мать или как-то иначе изливать на нее гнев. Ничего уже не изменишь.
Вдыхая и выдыхая, Мириам сумела взять себя в руки и почувствовала прилив сочувствия к этой женщине – до крайности несовершенной, но все же давшей ей жизнь.
Когда она вернулась в комнату, мать поприветствовала ее:
– Привет, милая!
2. Вождение
Сразу после школы Джалил С. начал трудиться водителем грузовика. Несколько лет он работал на местных линиях, а потом стал дальнобойщиком и пересел на восемнадцатиколесный тягач крупной транспортной компании. Почти всегда он был внимательным и осторожным водителем – все-таки дома его ждали жена и трое детей, а семья полностью зависела от его заработка. Джалил не любил долго пропадать в рейсах, но ему нравились чувство свободы и сама работа – управлять мощным грузовиком.
Как-то раз, когда Джалил ехал через Миссисипи, рядом пристроился другой большегруз. Водитель, похоже, пытался что-то сказать – и это было странно: обычно в пути дальнобойщики переговариваются по рации. Джалил не расслышал, что ему кричат, решил, что водитель ошибся, и поехал дальше.
И тут грузовик на всех парах обогнал его. Джалил, водитель тягача, был обязан соблюдать ограничения скорости. Средний вес фуры с грузом – 36 000 т, остановить ее непросто. (Для сравнения: обычная легковушка весит не больше двух тонн.) Нет, временами и сам Джалил позволял себе превышать скорость, чтобы не отстать от потока, но этот водитель пролетел мимо, будто участвовал в гонках. Джалил ошалел от такой скорости.
Сам он продолжал ехать как обычно, а потом заметил, что грузовик впереди, похоже, замедляется. Джалил нагонял лихача. Поравнявшись с ним, он повернул голову и встретился взглядом с загорелым парнем в бейсболке с флагом Конфедерации. Парень показал ему средний палец и снова рванул с места.
Джалил мгновенно вскипел. Это что еще за шутки? Он со злости надавил на газ, собираясь догнать этого идиота в сером тягаче. Но тут же спохватился и вспомнил про дыхание. Он убрал ногу с педали и с шумом втянул воздух ноздрями – медленно и глубоко. Да ну его, этого придурка, только время зря тратить! Можно ведь и работу потерять, и вообще головы лишиться. Джалил шумно выдохнул. Еще несколько глубоких вдохов – и его начало отпускать.
Глупо было бы из-за какого-то урода профукать все, чего он добился упорным трудом. Джалил перестроился в правый ряд и спокойно покатил дальше.
3. Общество
Адеола Л. обожала свою высокооплачиваемую работу куратора в крупном столичном музее. У нее были потрясающие друзья и множество увлечений. Она занималась скалолазанием и не раз участвовала в Нью-Йоркском марафоне, одном из крупнейших в мире. Любила бывать в галереях, а стены ее модной городской квартиры украшали прекрасные картины. Она встречалась с Майклом, симпатичным мужчиной, разделявшим ее увлечения и мировоззрение. Казалось бы, прекрасная жизнь. Но родным вечно было мало.
Когда Адеоле исполнилось 30, родители – родом из Нигерии – начали изводить ее вопросами о замужестве и детях. Сказать им, что она пока не собирается обзаводиться детьми и что ее мужчина с ней в этом полностью солидарен, у нее духу не хватало. Нет, она любила детей – просто приняла решение не спешить. Но родители так мечтали о внуках! Адеола знала, что для родных состоявшаяся женщина – это мать, и понятия не имела, как заговорить с ними о своем выборе.
Адеола была добропорядочной гражданкой. Выучилась, нашла хорошую работу, трудилась, платила налоги. Занималась благотворительностью и всегда помогала родным в трудную минуту. Ну чего им еще надо?! Адеола очень устала от родительских намеков – настолько, что иногда впадала в ярость.
Она не заподозрила ничего особенного, когда родители пригласили ее в гости – отпраздновать тридцатилетие. В их семье дни рождения всегда отмечали с размахом, и Адеола предвкушала праздничное рагу, торт, шампанское, музыку и песни допоздна. Но в этот раз все пошло не так. После того как отец произнес тост, он завел старую песню:
– Значит, тебе уже тридцать, Адеола? Когда же ты наконец задумаешься о своем будущем?
– Ты о чем, папа?
– О том, что твоя мать хочет внуков.
Адеола с горящим лицом взглянула на мать. Та согласно кивнула.
– Да, доченька. Не хочешь же ты остаться пустоцветом.
Младшая сестра потупилась и хихикнула. Адеоле захотелось сбежать куда глаза глядят.
– Пустоцветом, мам? Серьезно? Да какого… – она осеклась, не желая ругаться при родителях.
Адеола перевела дух. Ей хотелось прикрикнуть на них – чтобы заткнулись. Сказать, что они ничегошеньки о ней не знают. Что она всегда делала так, как они хотят, а им все мало. Но вместо этого Адеола молча встала из-за стола и пошла в ванную. Она понимала, что разговора с родителями не избежать, но сейчас было не время и не место. Она снова вздохнула. И зачем только она такой уродилась? Почему их народ не считает, что женщина имеет право делать иной выбор? Адеола дышала, дышала, дышала – и ни о чем больше не думала.
Вернувшись из ванной, она отшутилась:
– Вы узнаете первыми, когда я забеременею.
Родители улыбнулись и закивали.
После ужина Адеола пожаловалась Майклу, и тот от всей души посочувствовал: отец и мать, пожилые консерваторы, тоже прожужжали ему все уши про внуков. Они посовещались и решили: им обоим пора наконец открыто поговорить с родителями и признаться в своим решении. Наверное, стоило сделать это давным-давно.
4. Политика
Вероника С. уже 30 лет преподавала в маленькой школе на юге США. И вот ей сообщили, что отныне все книги должны проходить проверку у «специалиста по медиаконтенту», прежде чем она сможет давать их детям. Велели убрать книжный шкаф из класса до окончания проверки. Для Вероники это
