Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать - Татьяна Литвинова
В следующей главе мы поговорим о том, как не случайно люди находят друг друга. Так нашли друг друга мои родители, чьи семьи пережили репрессии. В их семейных историях на самом деле было много общего. И моя роль, конечно, тоже будет не случайной.
Время шло, и вскоре мы переехали. Новый район назывался Белая Ромашка. Люди говорили, что живут «на Ромашке». Теперь там, в новой квартире, предстояло обосноваться и нам, и духу Сталина.
Но прежде чем продолжить, предлагаю вам еще одно задание.
Задание для тех, кто хочет лучше понять полученный от предков опыт и правильно им распорядиться
Попробуйте сделать то же, что и я. Сначала подумайте, что́ вам известно о том, как ваши предки пережили крупные и трагические события в истории нашей страны – среди них Первая мировая война, Великая Октябрьская революция, Гражданская война, голод 1920-х и 1930-х, сталинские репрессии (раскулачивание, политические процессы, национальные операции, депортации народов), Вторая мировая (Великая Отечественная) война. Список можно дополнить и более поздними событиями.
Какие из этих событий оставили след в вашей семье? О чем вам рассказывали родственники (сознательная передача информации)? Какие привычки членов вашей семьи говорят о том, что́ им пришлось пережить? Приходилось ли вам быть свидетелем таких проявлений травмы, как страхи или ночные кошмары у кого-либо из членов семьи (бессознательная передача)? Сформировались ли у этих родственников особые привычки по отношению к еде/деньгам? (Вы можете добавить что-то еще.)
Глава 2
Белая Ромашка
По принципу пазла
Как люди дополняют друг друга
Сейчас, вспоминая, как мы жили, я уже могу многое понять и об отношениях родителей друг с другом, и об их отношениях со мной. Есть люди, для которых окружающие делятся лишь на хороших и плохих – других вариантов нет.
Невозможно представить, что один и тот же человек может быть в чем-то лучше, а в чем-то хуже. Психологический механизм, когда людей видят либо во всех отношениях хорошими, либо, наоборот, плохими, абсолютно достойными или абсолютно ничтожными, называется расщеплением (Мак-Вильямс, 2001). Вот и моя мама всегда расщепляла. И если она верила, что встретила хорошего человека, то потом однажды горько разочаровывалась. В этом контексте сходство или несходство их с папой родительских семей – вопрос весьма интересный. Совсем недавно я обнаружила, что их истории были во многом похожи. Случайно ли так вышло? Семья, с которой моей маме еще только предстояло познакомиться ближе, не просто так сразу привлекла ее и показалась прекрасной. А когда мама разочаровалась – папина семья, естественно, оказалась ужасной. Только так и может быть, если видеть во всем одни лишь крайности. Конечно, все участники тех событий были просто людьми. Но «черно-белое» мышление соблазняет своей простотой. Если признать, что у человека есть как достоинства, так и недостатки и что этот набор достоинств и недостатков у каждого свой, уникальный, – недолго и запутаться. И трудно будет понять, с «хорошим» ли человеком имеешь дело. А маме надо было знать наверняка.
Итак, отношения начались. Обычно будущие супруги еще очень мало знают друг друга, но на бессознательном уровне уже уловили много – все пары случайны и неслучайны. Извечный вопрос: притягиваются ли друг к другу противоположности или, наоборот, подобия? Ответить непросто. Партнеры находят друг друга одновременно по сходству значимого опыта родительских семей (чтобы сложилась та самая, главная общая картина отношений, понятная обоим) и по дополняющим друг друга ролям, которые они готовы играть. Как будто складываются идеально совпадающие элементы пазла, потому что эти люди были «созданы друг для друга». По этому бессознательному принципу в жизни человека появляются любые эмоционально насыщенные отношения: любимые люди (брачные партнеры), друзья и даже враги.
Как происходит это «совпадение деталей пазла»? Для создания пары люди ищут (сознательно или нет) того, кто их дополнит. Как будто ищут свою противоположность. Дающий находит берущего. Одному нужно о ком-то заботиться, другому – чтобы кто-то позаботился о нем самом. Один привык быть жертвой, другой агрессивен. Один поддается влиянию, другой предпочитает руководить и командовать. И каждому из них давно знакомо взаимодействие, в котором существовали обе роли. Именно в этом смысле можно сказать, что друг друга находят похожие люди: роли уже были заложены у них в голове.
Например, если один из партнеров в основном принимает решения и командует, а другой чаще всего подчиняется, то можно с большой вероятностью предположить, что оба выросли в авторитарных семьях, в которых кто-то повелевал, а кто-то подчинялся. Один из партнеров рос, идентифицируясь с командующим членом семьи, другой – с подчиненным. Так и получается авторитарная семья.
В парах супругов (как, впрочем, и в парах друзей) очень часто один человек оказывается инициативнее и тверже, а другой – уступчивее. И это нормально: все люди разные, каждый находит того, с кем сможет вести себя привычным образом. Некоторая иерархия в семье – тоже нормальное явление. Например, взрослые воспитывают несовершеннолетних детей, устанавливая для них некие правила. При этом семьи различаются по тому, насколько в них проявляется взаимоуважение, считаются ли члены семьи друг с другом и т. д. Бывают семьи крайне негибкие, с выраженным господством и подчинением, с выраженным насилием (эмоциональным, физическим). В таких негибких семьях насилие помогает удерживать власть, напоминая, «кто здесь главный» (например, когда муж «наказывает» жену); бывает, что в такой семье вспыхивает бунт, который непременно подавляется («мама снова меня ударила, а я дала ей сдачи, и теперь боюсь идти домой»). В результате мы видим тоталитарную семью, подобную тоталитарному государству, где порядок поддерживается разными видами насилия: эмоциональным, физическим, финансовым… Конечно, далеко не во всех случаях глава советской семьи правил как Сталин. Но тем не менее сталинское государство давало некий образец обращения с людьми – условия, в которых гибкие, демократичные отношения и свободомыслие отнюдь не приветствуются. Кстати, моя мама говорила, что она слишком «либеральна» в воспитании. Относительно тоталитарного идеала, конечно. (Я тогда не знала, что значит это слово.)
Сталин, конечно, не одобрил бы либеральное воспитание. Наверняка он способствовал тому, чтобы семей, где практикуется насилие, у нас было много. Потому что Сталин – это насилие. Если кто-то из супругов постоянно оскорбляет или бьет другого, скорее всего, оба они выросли в семьях, где насилие присутствовало. В этих семьях были представлены оба варианта поведения: насильника и жертвы. Соответственно, если один из партнеров готов играть роль
