Теория Зигмунда Фрейда (сборник) - Эрих Зелигманн Фромм
Фрейд видел себя в роли вождя интеллектуальной революции, который совершил последний шаг, доступный рационализму. Только понимая это стремление Фрейда принести человечеству новую весть – не благую, а реалистичную, – можно понять его творение: психоаналитическое движение.
Что за странный феномен – это психоаналитическое движение! Психоанализ представляет собой лечение невроза и одновременно является психологической теорией, общей теорией человеческой природы и конкретно – существования бессознательного и его проявлений в снах, симптомах, характере и всех символических произведениях искусства. Существует ли другой пример терапии или научной теории, преобразовавшейся в движение, руководимое тайным комитетом, изгоняющее отступников, ставшее международной организацией, имеющей местные отделения? Никакой вид медицинского лечения никогда не превращался в такое движение. Если рассматривать психоанализ как теорию, ближайшим аналогом был бы дарвинизм – революционное учение, проливавшее свет на историю человечества и менявшее представление о мире более фундаментально, чем какое-либо другое в XIX веке, – однако дарвиновского движения не существует, не существует директории, которая бы его возглавляла, нет чисток, когда определялось бы, кто имеет право называть себя дарвинистом, а кто утратил эту привилегию.
Почему психоаналитическое движение приобрело такую уникальную роль? Ответ отчасти заключается в приведенном выше анализе личности Фрейда. Он был действительно великим ученым, но, как и Маркс, великий социолог и экономист, Фрейд имел и другую цель, не свойственную людям, подобным Дарвину: он хотел преобразовать мир. Под маской врача и ученого Фрейд был одним из великих реформаторов мира начала XX века.
VIII
Квазиполитический характер психоаналитического движения
На следующих страницах я постараюсь показать странный квазиполитический характер психоаналитического движения. Едва ли можно найти лучшее вступление к этой теме, чем привести оглавление первой части третьего тома написанной Джонсом биографии Фрейда, озаглавленной «Жизнь». Подзаголовки в этой части таковы: «Выход из изоляции (1901–1906)», «Начало международного признания (1906–1909)», «Международная психоаналитическая ассоциация, оппозиция, разногласия (1911–1914)», «Комитет; годы войны (1914–1919)», «Воссоединение, дискуссии, прогресс и несчастья», «Слава и страдания», «Последние годы в Вене», «Лондон – конец».
Каждый, кто прочтет эти заголовки, едва ли усомнится, что книга посвящена истории политического или религиозного движения, его росту и расколу; то, что речь идет об истории терапии или психологической теории, покажется совершенно неожиданным и удивительным. Тем не менее этот дух завоевывающего мир движения уже существовал в ранние годы психоанализа. Еще до 1910 года Фрейд сделал свои самые фундаментальные открытия, опубликовал их в ряде книг и статей и ознакомил с ними небольшую группу венских врачей и психологов. Все это не отличалось от работы любого другого ученого-творца. Однако такая деятельность не удовлетворяла Фрейда. Между 1910 и 1914 годами «было запущено», по выражению Джонса, «то, что было названо психоаналитическим движением»; эта фраза не очень удачна, но она стала употребляться как друзьями, так и врагами. «Эти годы радости от растущего успеха и признания были в значительной мере испорчены зловещими признаками разногласий между ближайшими сподвижниками. Фрейд был чрезвычайно встревожен и огорчен мучительными проблемами, к которым это привело, и трудностью их преодоления. Мы, однако, ограничимся рассмотрением более светлой стороны событий: постепенного распространения новых идей, что, естественно, очень много значило для Фрейда» [7; Vol. 2; 67].
Я уже упоминал о том, что Фрейд незадолго до того, как основал «движение», писал Юнгу о своей идее присоединения своих сторонников «к бо́льшей группе, работающей ради практических целей» [там же]. Он думал, что Международное братство этики и культуры могло бы стать формой организации для него и его сподвижников. Однако очень скоро этому братству предстояло быть замененным на братство психоанализа, получившее название Международной психоаналитической ассоциации.
Основанию ассоциации сопутствовал дух, обычно не свойственный научным обществам. Она должна была быть организована в довольно диктаторском стиле. Перед конгрессом Ференци писал Фрейду 5 февраля 1910 года: «Психоаналитический взгляд не предполагает демократического равенства: должна существовать элита, вроде платоновского правления философов». Фрейд тремя днями позже сообщил, что у него возникла та же мысль (оба письма цитируются в [7; Vol. 2; 68]). Ференци сделал еще один шаг дальше, развивая этот общий принцип. Предложив организацию международной ассоциации с отделениями в разных странах, он утверждал, что «необходимо все статьи или доклады психоаналитиков сначала представлять для одобрения» [7; Vol. 2; 69]. Хотя это предложение и не было принято как чрезмерное, оно ярко характеризует существовавший с самого начала дух основанного Фрейдом и Ференци движения.
Второй психоаналитический конгресс имел все отличительные особенности политического мероприятия. «Обсуждение статьи Ференци, – пишет Джонс, – было таким язвительным, что его пришлось отложить до следующего дня» [там же]. Дела пошли еще хуже, когда было сделано предложение предоставить посты президента и секретаря швейцарским психоаналитикам, а длительная и верная служба венцев оказалась проигнорирована.
Фрейд сам понимал преимущества создания более широкой основы для работы Ассоциации, чем та, которую могли обеспечить венские евреи, и необходимость убедить в этом венских коллег. Узнав, что несколько венцев собрались для выражения протеста в номере Штекеля, он отправился к ним и обратился со страстным призывом к соблюдению правил Ассоциации. Фрейд подчеркнул окружающую их враждебность и необходимость внешней поддержки для того, чтобы ей противостоять. Затем, картинно сбросив пиджак, он заявил: «Мои враги хотели бы видеть меня голодающим; они готовы лишить меня последней рубашки» [7; Vol. 2; 69–70].
Помимо имевшегося у Фрейда комплекса голода, в связи с которым я впервые привел эту цитату, происшествие можно рассматривать как драматический и несколько истерический жест политического лидера, направленный на то, чтобы заставить его последователей принять идею того, что психоанализу предстоит стать всемирным движением и потому лидерство должно перейти из рук венских евреев к швейцарским неевреям. Юнгу отводилась роль Павла в этой новой религии. Однако Фрейд предпринял и политические шаги для того, чтобы смягчить двух предводителей недовольных. Он объявил о своей отставке с поста президента Венского общества, где его должен был сменить Адлер. Он также согласился на то, чтобы в противовес ежегоднику «Jahrbuch», который возглавлял Юнг, был создан новый ежемесячный журнал, «Zentralblatt für Psychoanalyse», который редактировали бы совместно Адлер и Штекель. Недовольные успокоились, согласились на то, чтобы Фрейд стал директором нового журнала, а Юнг – президентом Ассоциации.
Из этого описания легко понять, что в основе мотивации Фрейда, Ференци и других лежал энтузиазм людей, возглавляющих квазирелигиозное движение, собирающих соборы и конклавы, нападающих и защищающихся, а не ученых,
