Дзэн-буддизм и психоанализ - Фромм Эрих Зелигманн
Но не могут натолкнуться наши рассуждения на возражения? Стоит ли говорить о столь радикальной задаче, как трансформация бессознательного в сознательное в практическом аспекте, если, как я отмечал, ее осуществление столь же затруднительно, как и достижение просветления? Не окажется ли чисто спекулятивной мысль о том, что надежды, возлагаемые на психоаналитическую терапию, могут оправдаться лишь при достижении радикальной цели?
Это возражение было бы уместным в случае, если не существовало бы другого выбора: либо достижение полной просветленности, либо ничто. Однако это не так. В дзэне существует много стадий просветленности, высшей и определяющей среди которых является сатори. Однако, в моем понимании, пусть человек никогда и не достигнет сатори, но любое его переживание, являющееся хоть в какой‑то мере шагом в этом направлении, уже само по себе является ценным. Однажды доктор Судзуки так проиллюстрировал этот аспект: если, находясь в совершенно темной комнате, зажечь одну свечу, то темнота исчезнет и станет светлее. Если добавить к ней десять, сто или тысячу свечей, то с каждым разом комната будет становиться все светлее и светлее. Однако принципиальное изменение внесла первая свеча, которая уничтожила темноту.
Что же происходит при осуществлении аналитического процесса? Человек, приписывавший себе такие качества, как скромность, отвага и любовь, в первый раз в жизни ощущает внутри себя гордыню, трусость и ненависть.
Это озарение может вызвать боль, однако оно открывает ему глаза, что делает его способным не наделять других теми качествами, которые он стремится подавить в себе. Далее он продолжает свой путь, ощущая себя сперва младенцем, ребенком, взрослым, преступником, сумасшедшим, святым, художником, мужчиной или женщиной; он все глубже проникает в собственное человеческое начало, в универсальную суть; ему приходится подавлять в себе все меньше переживаний, он раскрепощается, нуждаясь в переносе и церебрации все в меньшей и меньшей степени. Затем ему впервые оказывается доступным переживание того, как он видит свет или катящийся мяч или слышит музыку, проникаясь ею. Мало — помалу он осознает ложность представления о независимости собственного «я», которое он раньше рассматривал как некий объект, требующий охраны, заботы и спасения; это становится возможным благодаря тому, что он начинает ощущать свое единение с другими индивидами. Он поймет, что бесполезно искать ответ на главный вопрос, задаваемый жизнью, в обладании, в то время как следует становиться самим собой и быть им. По своей природе эти переживания всегда спонтанны и неожиданны, они не имеют интеллектуального наполнения. Однако, испытав их, человек ощущает с неведомой ему доселе силой чувство освобождения, собственной силы и умиротворения.
Возвращаясь к разговору о целях, повторю, что возведенная в абсолют идея Фрейда о трансформации бессознательного в сознательное становится созвучной концепции просветления. Расхождения же между психоанализом и дзэном станут прослеживаться наиболее явным образом, если мы станем рассматривать методы достижения их целей. Можно сказать, что метод дзэна сводится к тому, что ученик избавляется от отчуждения в восприятии им действительности посредством сессии, коанов и авторитета наставника. Конечно, упомянутый метод нельзя рассматривать лишь как совокупность технических приемов; он находится в неразрывной связи как с буддистской философией, так и с системой этических ценностей, выражаемых в поведении наставника и ощущающихся в самой атмосфере монастыря. Также необходимо понимать, что дзэн не является занятием «по четыре часа в неделю», а ученик, обращающийся к дзэну, принимает тем самым ответственное решение, что является важнейшим фактором в его последующем обучении.
Методика психоанализа коренным образом отличается от той, что принята в дзэне. Она заключается в том, что внимание пациента заостряется на его искаженном восприятии, его подталкивают к обнаружению собственных заблуждений, обогащают его опыт путем обнаружения вытесненного; таким образом, его сознание готовится к постижению бессознательного. Аналитический метод по сути своей является опытно — психологическим. Изучая психическую эволюцию человека с первых лет его жизни, аналитик пытается выявить испытанные пациентом в раннем детстве переживания и тем самым определить причины вытеснения. Человек расстается с порожденными его интеллектом заблуждениями, лежащими в основе его отчуждения. Это становится возможным благодаря постепенному обнаружению иллюзорности его представлений о действительности. При этом человек преодолевает как отчуждение от самого себя, так и от того, что его окружает. Он устанавливает контакт со своим внутренним миром, вследствие чего обретает связь и с миром внешним. Ложное сознание исчезает, а вместе с ним и антагонизм сознательного и бессознательного. Появляется новое ощущение реальности, при котором «горы снова становятся горами». Бесспорно, психоанализ является всего лишь методом, подготовкой, но это же относится и к методу дзэна. Уже хотя бы это обстоятельство говорит в пользу того, что успешная реализация задачи психоанализа не может быть гарантирована. Глубинные и неведомые нам, несмотря на все наши практические усилия, аспекты человеческой личности могут встать на пути осуществления этой задачи.
Мною была высказана мысль о том, что доведенный до логического завершения метод выявления бессознательного может приблизить человека к состоянию просветления, выраженного в философском контексте дзэна наиболее радикальным и реалистичным образом. Однако мы сможем судить о возможностях этого метода, лишь получив значительный опыт его практического применения. Высказанная мною идея является гипотезой, требующей проверки, так как предполагает лишь саму возможность достижения упомянутого эффекта.
Во всяком случае гораздо более уверенно можно говорить о том, что изучение дзэна и проявляемый к нему интерес могут повлиять на теорию и практику психоанализа чрезвычайно плодотворным и благоприятным образом, способным прояснить многие его аспекты. В какой бы мере метод дзэна ни отличался от метода психоанализа, он способен привлечь внимание к феномену озарения и прояснить сущность этого явления; заставить нас переосмыслить такие понятия, как видение, творчество, преодоление аффективного загрязнения и порожденных интеллектом ложных посылов. Характерная для дзэна радикальность взглядов в отношении процесса интеллектуализации, подчинения авторитету, возвеличивания собственного «я», а также его настойчивое стремление к гармонии способны углубить и расширить кругозор психоаналитика, подтолкнув его к идее полного и сознательного постижения реальности. Сопоставление дзэна и психоанализа приводит нас к мысли о том, что и психоанализ для изучающего дзэн может иметь большое значение. По моему мнению, психоанализ мог бы помочь ему не впасть в заблуждение относительно ложности просветления, если оно основывается лишь на субъективных ощущениях и обусловлено какими‑либо психопатическими или истерическими явлениями, либо представляет собой в действительности самоинициированный транс. Преодоление иллюзий у изучающего дзэн является необходимым условием достижения просветления и может быть обеспечено благодаря вносимой аналитическим подходом ясности.
Однако, сколь ни велико было бы значение дзэна для психоанализа, я, являясь западным психоаналитиком, чрезвычайно благодарен за эту кладезь восточной мудрости, в первую очередь доктору Судзуки, сумевшему выразить дзэн доступным для западного мышления образом и не опустить при этом ни одного существенного его аспекта; благодаря этому западный человек при определенном усердии оказывается способным постичь это учение в той мере, в какой оно в принципе может быть ему доступно. Исходя из того, что «Будда есть в каждом из нас», что человек и его бытие являются категориями универсальными, в то время как прямое постижение действительности, пробуждение и просветление представляют собой универсальные переживания, такое понимание дзэна западным человеком вполне возможно.
