Харвилл Хендрикс - Как добиться желанной любви
Внезапное понимание ошибочности происходящего
Я для себя это неприятное открытие сделал уже на второй день медового месяца моего первого брака. Мы с женой проводили неделю после свадьбы на одном из экзотических островков вблизи побережья Южной Джорджии. В тот день мы прогуливались вдоль берега. Я пробирался сквозь прибитые к берегу кучи плавника, а жена шла по колено в воде в полусотне метров от меня, присматриваясь к ракушкам на дне. Я посмотрел в ее сторону и увидел четко очерченный силуэт на фоне восходящего солнца. До сих пор у меня перед глазами эта картина. Она стояла спиной ко мне. На ней были красный купальник и черные шорты. Ее светлые до плеч волосы развевались на ветру. Глядя на нее, я заметил какую–то едва уловимую понурость в ее осанке. В этот момент я почувствовал смутную тревогу. За ней последовало болезненное осознание того, что я женился не на той, кто мне нужен. Я был настолько потрясен своим открытием, что едва смог погасить желание рвануть к автомобилю и уехать от нее подальше. Пока я стоял, ошеломленный этим чувством, жена повернулась ко мне, помахала мне рукой и улыбнулась. Я словно очнулся от кошмарного видения, помахал ей в ответ и побежал навстречу.
Это было мгновение, когда словно приподнялась некая завеса, которая тут же опустилась вновь. Я долгие годы вспоминал этот эпизод, пытаясь проанализировать то ощущение. Я смог объяснить свои чувства однажды во время сеанса психотерапии. Врач проводил так называемый регрессионный анализ — упражнение, цель которого на время вернуть меня в детство. Я смог представить себя играющим на полу на кухне рядом с матерью. Мне тогда было года два. Я представил свою мать стоящей спиной ко мне и хлопочущей у плиты. Это было ее обычным состоянием, ведь у нас в семье было девять детей. Она не менее пяти–шести часов каждый день проводила за приготовлением пищи, стиркой и так далее. Я смог отчетливо представить себе образ матери. Она была уставшей и понурой, плечи ее были поникшими. Сейчас, будучи взрослым, я понял, что в то время у нее просто не было ни физических, ни душевных сил заниматься мною. Мой отец скончался от травм головы, полученных в результате несчастного случая, и она осталась наедине со своей скорбью. Моя мать была стеснена в средствах и одна воспитывала детей. Я чувствовал себя нежеланным ребенком. Нельзя сказать, что мать не любила меня — она была и любящей, и заботливой женщиной — но она была истощена физически и духовно. Быт настолько заедал ее, что она могла только присматривать за мной и не имела сил серьезно заниматься моим воспитанием.
Это было новым открытием для меня. До этого момента я связывал свои психологические проблемы с пережитой в шестилетнем возрасте потерей родителей. Но в тот день я узнал, что мое ощущение покинутости возникло значительно раньше. Находясь в состоянии регрессии, я звал мать, но она не отвечала мне. Я сидел в кабинете психиатра и плакал от глубокой боли. И в этот момент мне открылось, что же произошло со мной тогда, на берегу. Когда я увидел свою жену удаляющейся, целиком поглощенной своим занятием, с опущенными плечами, как когда–то у моей матери, меня охватило мрачное предчувствие того, что моя совместная жизнь с этой женщиной окажется повторением того, что я пережил в раннем детстве, живя с уставшей от жизни матерью. Эмоциональная опустошенность того периода могла вновь вернуться ко мне. Защитный механизм моей психики тут же сработал, и сознание быстро отреагировало.
В какой–то переломный момент супружеской жизни большинство людей обнаруживают, что нечто в их мужьях или женах пробуждает сильные воспоминания о пережитой в детстве боли. Некоторые параллели бывают очевидными. Женщина, родители которой были грубыми, может, например, усмотреть насилие в поведении мужа. Мужчина, родители которого были алкоголиками, может однажды заметить у своей жены опасное пристрастие к алкоголю или наркотикам.
Однако сходство между родителями и партнерами часто бывает не столь явным. Например, в случае с Бернардом и Кэтрин, моими клиентами, женатыми двадцать восемь лет. Бернард работал менеджером в общественной организации; Кэтрин собиралась продолжить брошенную когда–то учебу, чтобы получить диплом адвоката. У них было трое детей и уже один внук.
Однажды они, подавленные и расстроенные, пришли ко мне на прием. Я догадался, что между ними произошла одна из тех ссор, которые регулярно повторялись за последние двадцать лет их брака. Подобные «спектакли» происходят регулярно в большинстве семей, и их участники уже достигли высочайшего мастерства в исполнении своих ролей.
Они мне рассказали, что поссорились, когда украшали дом к Рождеству. Бернард был, как всегда, сосредоточен, целиком поглощен своими мыслями, а Кэтрин отдавала распоряжения. На рождественские каникулы домой должны были приехать все дети со своими мужьями и женами, и Кэтрин хотелось устроить все как можно лучше. Бернард добросовестно выполнял все, что ему приказывалось, хотя и продолжал думать о своем. После часа совместной работы молчание Бернарда надоело Кэтрин, и она попыталась вовлечь его в беседу о детях. Он отвечал коротко и односложно. Это все больше и больше раздражало ее, наконец, она начала критиковать его за то, как он развешивал фонарики на елке: «Ну почему ты так неаккуратно их вешаешь? Лучше бы я сама это сделала!» Бернард, ничего не ответив, бросил работу и вышел на улицу.
Кэтрин подошла к окну. Когда она увидела дверь гаража, закрывающуюся за Бернардом, то рассердилась и в то же время испугалась. Гнев возобладал, и на этот раз она решила не оставлять его в покое. Она пошла за мужем и рывком открыла дверь гаража. «Ты всегда пропадаешь в своем проклятом гараже! Ты никогда не помогаешь мне, когда я нуждаюсь в этом. Что, в конце концов, происходит?» — выкрикивала она.
Для специалиста–психотерапевта употребление Кэтрин таких слов, как «всегда» и «никогда» несомненно означает, что она находилась в состоянии регрессии. Маленькие дети не проводят границу между прошлым и настоящим; им кажется, что все, что происходит в данный момент, происходило в прошлом и будет происходить в будущем. Но Бернард не был врачом–психотерапевтом. Он был тихим, задавленным мужем и игнорировал критику жены, надеясь вновь обрести мир и спокойствие. Его «старый» мозг среагировал на ее атаку, которая на самом деле была не чем иным, как «взрослой» версией детского плача, перейдя в контратаку. «Может быть, я помогал бы тебе больше, если бы ты не была такой стервозной! — парировал он. — Вечно ты пилишь меня. Неужели мне нельзя хоть пять минут побыть одному?» Бернард злился, а Кэтрин плакала.
Будучи посторонним человеком в этой ситуации, я легко могу выстроить схему их привычных конфликтов. Обычно причиной начала ссоры бывала сдержанность Бернарда. Стараясь добиться от него какой–то реакции, Кэтрин испытывала раздражение. Бернард мог не обращать на нее внимания до тех пор, пока у него хватало сил терпеть; не вытерпев, он мог выйти из комнаты, ища тишины и спокойствия. Это, естественно, злило Кэтрин, и ее злость передавалась Бернарду. После ссоры Кэтрин заливалась слезами.
Когда я вместе с ними разбирал их последнюю стычку, то попросил Кэтрин описать поточнее, что она чувствовала, хлопоча по дому в предрождественской суете вместе со своим мужем. Она на какое–то время задумалась, пытаясь вспомнить, что же тогда больше всего владело ее чувствами, потом посмотрела на меня озадаченно и сказала: «Я чувствовала испуг. Меня испугало его нежелание разговаривать со мной». Она впервые осознала, что боится его молчания.
— Почему же вы боялись, Кэтрин? — спросил я ее.
— Я боялась, что он обидит меня.
Бернард посмотрел на нее с изумлением.
— Бернард, давайте проанализируем ситуацию. Могли ли вы тогда обидеть Кэтрин? — предложил я.
— Обидеть ее? — удивился он. — Обидеть ее?! Да я никогда в жизни и пальцем ее не трогал. В тот момент мысли мои были отвлечены и я думал о своем. Наверное, я еще думал о своих делах на работе…
— Это правда? — спросила Кэтрин. — Ты действительно не был тогда на меня рассержен?
— Конечно, нет! Меня раздражали твои придирки, но не настолько, чтобы всерьез рассердиться. Мне просто захотелось выйти. Я подумал, что для того, чтобы избавиться от раздражения, лучше всего пойти в гараж и заняться машиной.
— А мне казалось, что ты всегда недоволен мной, а в этот раз просто не смог справиться со своими эмоциями и взорвался.
— Сорваться может любой, и я действительно сорвался, но это произошло уже несколько часов спустя после нашей ссоры. Вначале я нисколько на тебя не сердился.
Я, как врач–психотерапевт, в этом нисколько не сомневался. Бернард не был похож на грубияна.
— Кэтрин, — обратился я к ней, — прошу вас на минуту закрыть глаза и немного подумать о том, чего же вы начинаете бояться, когда Бернард не реагирует на ваши слова и молчит.
