Психология манипуляции. Феномены, механизмы и защита - Евгений Леонидович Доценко
По крайней мере очевидно, что мифологический и сказочный культурный фон не только характеризуется благосклонным отношением к уловкам и хитростям, но даже возводит их в ранг поощряемых действий. Иногда тому есть веская причина: манипуляция все же предпочтительнее, чем физическая расправа или прямое принуждение. Но главной ценностью — именно ценностью — оказывается выигрыш, победа, ради которых все эти хитрости изобретаются. (В предыдущей главе уже отмечалось, что стремление к выигрышу составляет одну из важнейших особенностей манипуляции.) Но не только мифы и сказки образуют поток, из которого люди черпают манипулятивное вдохновение. Никто из нас не остался в стороне и отдал дань чтению приключенческой литературы, которая с младых лет приучает к романтике борьбы, прививает ценность победы в ней. Впечатлительному подростковому сердцу по душе как авантюризм, так и страстная устремленность к цели, ради достижения которой порой допустимыми кажутся любые средства. Тем более, что среди используемых героями средств уловки и хитрости, сноровка в их изобретении и исполнении занимают почетное место. Приведу только один пример.
Как не восхититься находчивостью Тома Сойера, блестящая манипуляция которого над своими приятелями позволила ему, не прикладывая рук, побелить весь забор, да еще приобрести множество ценных для него безделиц. Том с помощью имитации (как фокусник или актер) удовольствия и вдохновенности в работе, которая самому ему представляется рутинной, достиг сразу двух целей. С одной стороны, обеспечил себе удобную позицию, защищающую его от насмешек приятелей, тем, что представил крашение забора не как работу, а как творческое увлекательное занятие: «Разве мальчикам каждый день достается белить заборы?». А с другой стороны, возбудил зависть и интерес к работе у друзей, чем добился основной манипулятивной цели — приятелям захотелось делать то, что Тома тяготило. Тонкость, на которой он сыграл, заключается в разном отношении к работе и к игре: «Работа есть то, что мы обязаны делать, — говорит в авторском анализе данного эпизода Марк Твен, — а Игра есть то, что мы не обязаны делать». И как только Бен — лервая жертва Тома — захотел поработать, Том, чтобы закрепить и развить успех, начал притворно отказывать в просьбе, разжигая его желание. М. Твен объясняет действие данного приема следующим законом, управляющим поступками людей: «Чтобы взрослый или мальчик страстно захотел обладать какой-нибудь вещью, пусть эта вещь достанется ему возможно труднее».
Таким образом, автор не только рассказывает, как можно манипулировать, но еще и обобщает использованные приемы, вероятно, с тем, чтобы их можно было переносить на другие ситуации. Я далек от того, чтобы приписывать писателю стремление обучить своих юных читателей манипуляции, мне лишь хотелось показать, какое культурное содержание он транслирует, воспроизводя — и этим закрепляя — вошедшие в плоть и кровь людей способы взаимодействия.
Далее в ряду учителей манипуляции мы обнаруживаем видных исторических деятелей, культурных героев, действительно (а не в вымысле) существовавших и вершивших свои дела, решавших судьбы мира. Крылатая фраза «победителей не судят» — предельное выражение логики снятия ответственности, ссылки на то, что цель оправдывает средства.
В результате едва ли не вся жизнь человека оказывается распределенной между пиками увлечения то сказками, то легендами, то приключенческой литературой, то историческими романами, то детективами. Взаимодействие между чтивом и читателем подобно паромной переправе: сюжет увлекает читателя, читатель сам увлекается за ним, а оставляя на время текст, уносит элементы его содержания с собой. В процессе внутренних колебаний между несовпадающими ценностями человек может оказаться в сложной ситуации принятия решения. Такое, однако, происходит не часто, и в повседневной суете, полной мелких дел, совсем нетрудно позволить себе кого-нибудь обыграть («подумаешь, чуть-чуть схитрил»).
Итак, мы обнаруживаем два важных «культурных приобретения» — БОРЬБА как ценность и ХИТРОСТЬ как образец одного из возможных средств ее ведения. Вместо хитрости можно поставить манипуляцию — суть от этого не изменится. Неявный лозунг «Хитрить можно, хитрить нужно, хитрить — значит выиграть!» людьми не только принимается, но и активно используется, доводится до автоматизма, до душевной привычки, проникает в самые глубокие смысловые основания личности, откуда затем с большим трудом может быть вымыт иными ценностями. Сподвигнуться на такой труд под силу далеко не каждому.
Такова первая червоточина, разрушительная роль которой тем более сильна, что закладывается в том слое бытия, который ответственен за формирование сущностных качеств человека: любви, сострадания, чувства сакральной общности всех людей, предчувствия космического предназначения человечества, безусловного принятия каждого другого как равноценного себе сотоварища, сотворца.
3.2. Манипулятивная природа социума
На общекультурном уровне мы имели дело с обобщенным человеком как носителем своей родовой сущности, какое бы качество последней он ни транслировал. Иное содержание мы обнаруживаем, перемещая внимание на социальный горизонт человеческого бытия. «Один — за всех, все — за одного» — это новая логика принятия ответственности: уже не перед всем Человечеством или Господом, а только перед теми «всеми», которые принадлежат к «Мы». Этими «мы» могут быть классы и расы, территориальные и национальные объединения, профессиональные и производственные общности, обозримые группы и группировки: команды, бригады, экипажи, родственники, семьи, компании друзей и т. п.
Разделение на «мы» и «другие» означает, что наряду с общечеловеческими ценностями люди ориентируются еще и на коллективные (государственные, классовые, клановые) ценности-интересы. Поскольку социальные группы — по определению — образуются на основе общности интересов, эти последние у каждой группы обязательно имеют отличия от интересов тех «других», которые не принадлежат к данному «мы». Консолидация сообщества происходит по закону «чтоб объединиться, надо размежеваться». Помножим его на ценность борьбы — получим основу для враждебности.
«Иные», «не такие», «не мы», «другие» теперь начинают соотноситься со своими групповыми интересами — оцениваются! Другие рассматриваются сквозь призму своих интересов, как средство или помеха к их удовлетворению. Можно, разумеется, сравнивать и с общечеловеческими ценностями, но и эти уже оказываются оцененными с точки зрения собственных интересов группы. Дело доходит до их полной девальвации, когда общечеловеческая мораль преподносится как вымысел идеологов враждебного класса, а свои «ценности» провозглашаются как истинные. Каждый вид
