Нильс Кристи - По ту сторону одиночества
Важные импульсы для основания кэмпхилл-сообществ происходят от древнехристианских общин, от братств и Цинцендорфа. Жена Карла КJнига была приверженцем этих традиций и благодаря этому оказала большое влияние на усиление роли воспитания, а также на возникновение религиозных форм жизни, наблюдаемых в повседневной жизни поселений.
6.3 Деревня как университет
Каждый год в Норвегии происходит довольно необычный семинар. Он организуется для тех и теми, кто считаются умственно отсталыми или имеют другие тяжелые недуги, дающие право на государственную пенсию. Они решают вопрос о программе семинара, большую часть вопросов его проведения и обсуждают почти все предлагаемые доклады.
Я неоднократно имел счастье быть приглашенным жителями деревни сделать доклад на таком семинаре. И если я говорю "счастье", то , так я и думаю.
Когда читаешь доклад слушателям, которые, может быть, и не в состоянии следить за всеми словами, или которым, видимо, нужно больше времени, чем обычно, чтобы воспринять различную словесную аргументацию, важно незамедлительно переходить к существу данной проблемы. Главная тема должна быть и основным содержанием. Если темой является наказание, то ядром выступления может быть преднамеренное причинение страданий, и оно должно быть так наглядно конкретизировано, как, например, это сделал Фуко в отношении пытки или Сайп, который в речи при выборе его ректором университета в Осло описал, что он испытывал, когда ему наносили удары палкой в немецком концентрационном лагере.
А если темой доклада является справедливость, то основное время речи не должны занимать всевозможные высказывания философов о сущности правосудия, но на первый план должны выйти конкретные примеры различных спорных ситуаций в связи со справедливостью, связанные между собой простыми основными положениями.
Как и многие преподаватели университета, я сталкиваюсь во время обычных лекций с одной проблемой. Время идет очень быстро. Надо так много сказать: примечания, цитаты, другие мысли, связанные с. лекцией. Надо также воздать должное великим мыслителям, предшественникам данного предмета. Работая много лет в одной области, собираешь немало сведений. При необходимости встречи с обычными смертными, которые не обладают этими познаниями, а еще больше при встрече с необычными людьми происходит нечто иное. Внезапно оказывается уже не само собой разумеющимся знать все те вопросы, что держишь в голове. Но небольшая часть этого все-таки важна. Эти существенные фрагменты и должны выступить на передний план, когда присутствуют необычайные слушатели.
Но тем самым лектор переносится в ситуацию давно прошедших времен. Он опять возвращается в настоящий университет, каким тот был когда-то давно. Тогда у всех, кто там работал, была возможность сесть вместе и поговорить на темы, представляющие общий интерес. Только тогда было мало отраслей науки и мало учителей, так мало, что они были вынуждены заниматься друг с другом, чтобы таким образом приблизиться к универсальному.
Злой рок современных университетов состоит в их неудержимом росте. Это создает идеальную питательную среду для специализации, которая во все возрастающем масштабе таит в себе опасность того, что индивидуум все свое время будет проводить исключительно в кругу своих коллег. Тогда исчезает необходимость пояснять центральные пункты, кажется даже излишним объяснять, что именно они являются основными. На вывеске, собственно говоря, указано: "университет", но более точным названием было бы "ресторан самообслуживания для различных областей знания". Когда моими слушателями становятся необычные люди из Видарозена, я чувствую себя профессором университета больше, чем в любой другой среде.
Наряду с семинарами для тех, чье духовное развитие затруднено, я довольно часто читал доклады для смешанного состава слушателей. Так, примерно семестр мои лекции в университете посещали как мои "нормальные" студенты, так и труппа из Видарозена. Как-то шла речь о принципах вынесения судебного приговора. Очень скоро некоторые студенты отвлеклись. Может быть, они нашли лекцию скучной, а товарищей недостойными. Другие же, напротив, выдержали и в конце лекции поблагодарили. Они утверждали, что больше, чем когда-либо, узнали по данной теме и особенно оценили то, что я так много времени уделил сущности проблемы. Мне же все представлялось в ином свете. Лишь в конце я собрался с духом, чтобы достаточно сосредоточиться на главном.
Вероятно, я не единственный лектор, который впадает в панику, думая, что все, что он говорит, само собой разумеется. Там позади, в другом конце аудитории, сидит студент, которого я считаю светлой головой. А там - еще один/который два семестра назад присутствовал на моей лекции; вероятно, оба знают материал вдоль и поперек. И вместо того, чтобы объяснять, даю краткие указания. Вместо аргументов студенты получают заголовки и определения. Если слуша-тельская аудитория состоит из разных людей, легче не впасть в панику. Старания объяснить, может быть, окажутся и безрезультатными, но попытка состоялась.
Другой момент - способность восхищаться. Если моими слушателями оказываются жители кэмпхилла; возникает дружеская атмосфера открытости, восприимчивости и воодушевления. Кто-то, может быть, засмеется в тех местах, где не ожидаешь. Другие производят странные ритмические движения головой, третьи нарушают обычное торжественное молчание, издавая какие-то звуки. Но в целом среди слушателей царит заразительная веселость. У некоторых это просто радость быть здесь, принадлежать к большому сообществу и разделять всеобщее воодушевление. Другие, может быть, рады какой-то шутке в лекции и жадно ждут следующей, а прочие, возможно, находят удовольствие в умственном напряжении, в стремлении следить за мыслью, и радуются полученным сведениям. Вся комната излучает чувство тепла, воздух напоен благотворными эмоциями - хороший климат для учебы.
Когда я говорю с жителями поселений, у меня иногда возникает, то же ощущение, что и в 1968 году, когда я читал доклад в Беркли. Я чувствую то же любопытство, ту же радость - чувства, обращенные не внутрь, а щедро разделенные друг с другом, со всеобщим и очень возбуждающим воодушевлением. Я вспоминаю, как профессор Пауль Лазарсфельд во время одного из посещений Осло рассказал недоверчивым норвежским преподавателям университета о способности американских студентов воодушевляться. Один из них однажды похлопал его по плечу, воскликнув: "Замечательная лекция, господин профессор!" Такие реакции у нормальных норвежских студентов очень редки, у не очень нормальных, наоборот, встречаются.
6.4 Жители деревень в качестве студентов
Но действительно ли жители деревень понимают, о чем говорится в лекциях? Не является ли их присутствие только данью вежливости, своего рода алиби, чтобы так называемые нормальные студенты испытали радость от своей учебы, полагая, что они делают для сельчан что-то хорошее? Не притворяются ли они, не сидят ли только для того, чтобы заполнить аудиторию, и слушают слова или звуки, которые не имеют для них никакого значения?
Не могу сказать это с определенностью. Но я знаю из моего собственного горького опыта, что жители поселений очень критичные слушатели. В качестве лектора я терпел в деревнях ощутимые поражения. Я читал лекции, которые не встречали никакого интереса и не вызывали у слушателей никакой реакции несмотря на вежливость. Есть две совершенно противоположных причины этих поражений. С одной стороны, я запутывался в академических мелочах, потому что я соблюдал две традиции: много времени тратил на объяснение того, что, собственно, я хотел бы .сказать, и устанавливал побочные связи со всеми, кто когда-либо соприкасался с данной темой. С другой стороны, пропадал содержательный аспект. Так как я боялся наскучить своим" слушателям-, я просто опускал различные сложные вещи или облекал их в форму анекдотов, которые и оставались анекдотами, а не способствовали наглядному объяснению основных пунктов доклада. Но когда я отваживался говорить непосредственно по существу обсуждаемой проблемы, оставаться серьезным и представлять логическую аргументацию, насколько возможно, с помощью небольших конкретных историй или аллегорий, я выходил победителем. Могут помочь также художественные иллюстрации.
Но все это имеет еще более глубокий смысл. Откуда мы, собственно говоря, знаем, как достичь понимания другими людьми? Благодаря понятиям, благодаря артикуляции звуков, благодаря атмосфере, возникающей в помещении, благодаря столкновению колебаний воздуха, вызываемых очень умными людьми? Когда я писал эти слова, я получил от одной приятельницы приглашение посетить выставку ее картин. В, нем она цитировала шведского лирика, художественного и литературного критика Гунцара ЭкелJфа:
"Я верю не в воздействие, но в отождествление. Чувствуешь в себе "иностранный легион", скопище тайных защитных сил. Конечно, в искусстве есть традиции, связанные с таким излишним вопросом, как, например, вопрос о возникновении искусства и тому подобном. Но истинна лишь одна традиция, а именно, внутренняя,.. о которой не скажешь лучше, чем то, что это речь, связующая души."
