Максим Жидко - Психотерапия: учебник для вузов
1. Психотерапевт может и должен отвечать только за свою работу. За изменение клиента в равной мере отвечает сам клиент. Это положение, прежде всего, касается глубинных форм психотерапии, там, где участие клиента как творца собственной жизни является обязательным. Для симптоматической терапии данное положение не очень актуально.
2. Психотерапевт не должен подталкивать клиента к изменению – важной представляется вера в возможности клиента к самоизменению. Нельзя торопить клиента, задавать ему определенный ритм движения.
3. Движение клиента в психотерапии – это постоянный выбор, делать который должен клиент. За него этого не сделать. Нельзя брать ответственность клиента на себя. Свой путь он должен пройти сам. Если мы работаем с бессознательным клиента, то не мы должны «влезать» в это бессознательное. Клиент с помощью психотерапевта туда заходит сам.
4. Помогать психотерапевту «глубинного жанра» быть в глубине клиента с самим клиентом может наличие духовного маяка, принадлежность к определенной духовной традиции. Психотерапевт в реальном глубинном контакте сталкивается с теми реалиями, которые в полной мере не описывает ни один психотерапевтический подход. Может происходить много такого, о чем в научной психотерапии говорить и писать не принято. Технически квалифицированный, но личностно и духовно пустой психотерапевт ничего клиенту дать не может. В каждом направлении психотерапии и, что еще важнее, в каждом психотерапевте живет некоторая духовная традиция, некоторые метанавыки, которые определяют духовность психотерапии.
Вопросы и задания
1. Опишите типы присутствия психотерапевта.
2. В чем состоит особенность объектного присутствия?
3. В чем состоит особенность субъектного присутствия?
4. Опишите типы жалоб клиента.
5. Назовите основные этические принципы психотерапии.
Литература
Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. 3 изд. – СПб, 2001.
Кан М. Между психотерапевтом и клиентом: новые взаимоотношения. / Пер. с англ. Под ред. В. В. Зеленского и М. В. Ромашкевича. – СПб, 1997., с. 41.
Мак–Дугалл Дж. Тысячеликий Эрос / Пер. с англ. Е. И. Замфир. Под ред. проф. М. М. Решетникова. – СПб, 1999.
Минделл Э. Психотерапия как духовная практика / Пер. с англ. И. и Л. Романен ко. – М., 1997.
Мэй Р. Р. Терапия сегодня // Эволюция психотерапии. Т. 3 / Пер. с англ. – М, 1998.
Тиллих П. Роджерс К. Диалог // Московский психотерапевтический журнал. – 1994. – № 2.
Заключение
Описанные в нашем учебнике психотерапевтические подходы предполагают наличие более или менее «психологизированного» клиента, т. е. такого, который может и хочет войти в свой внутренний мир, исследовать его. Надо полагать, что это достаточно рефлексивный и ответственный клиент. Психотерапевтическое знание является элементом психокультуры общества и содержит помимо инструментальных еще и идеологические концептуальные элементы, т. е. представления о психическом здоровье, личностном развитии, о целях и смыслах такого развития. В ряде случаев психотерапия перерастает в аутопсихотерапию, в которой терапевт становится инструктором, учителем, направителем и т. п. Следует помнить, что в психотерапии меняется смысл слов. Так случилось, что в психологии слово оказалось в известной мере выхолощенным, так как живет только в интеллектуальной плоскости. Одна из ключевых идей психологии (да, впрочем, и многочисленных психотерапевтических подходов) состоит в том, что правда скрыта в бессознательном, а бессознательное бессловесно. Поэтому слово в психологии неистинно, за ним всегда есть что–то более истинное. Слово превратилось в вербальное общение, за которым скрыта более глубокая реальность. В этом смысле веры в слово в психологии нет. Вместе с тем слово, идущее от сердца, истинное, подлинное слово, то которое «было вначале», представляет душу. Поэтому–то Д. А. Авдеев и В. К. Невярович пишут, что «суть психотерапии заключается. более не в словесном, а в духовном воздействии. Ибо не одухотворенное живительной силой духа слово есть пустая форма, шелуха»[208]. Все словесные формы психологически ориентированной психотерапии (психоанализ, гештальт–терапия, клиент–центрированная терапия и др.) позволяют войти во внутренний мир клиента, в тот мир, где слово наполняется глубоким внутренним смыслом (а не значением). Путешествие по этому внутреннему миру души сопряжено со многими опасностями. В этом смысле психотерапевт выполняет роль сталкера, проводника через опасные зоны и внутренние события, которые случаются в душе клиента. Нельзя клиента только подвести к заветной, но опасной двери в себя – важно сопровождать его во внутреннем путешествии. Поэтому те формы психотерапии, при которых контроль со стороны психотерапевта снижен (например, психотерапия криком, голотропная терапия и т. п.), где пациент сам «путешествует» и лишь затем дает отчеты об этом путешествии, опасны. Во–первых, неизвестно, в какую дверь войдет человек, с чем он там столкнется и сможет ли оттуда вернуться. В таком трудном путешествии по внутреннему миру должен быть надежный маяк, иначе человек войдет не в ту дверь, откроет в себе те реальности, справиться с которыми будет не в состоянии. Поэтому чрезвычайно важен вопрос об идеологии психотерапии вообще и конкретного психотерапевтического воздействия в частности. Недопустимы попытки оторвать технику психотерапии от ее идеологии, которая в явной или имплицитной форме представлена в том или ином направлении. Профессионализм психотерапевта состоит не только в технически безупречной работе с клиентом, но и в понимании того, куда движется клиент, и в умении «провести» клиента через опасные зоны. Во–вторых, недостаточный учет структуры психопатологического расстройства и структуры личности, характерный для многих направлений психотерапии, может привести к негативным результатам (в том числе отдаленным). Такая ситуация свидетельствует о слабом контроле терапевта над психотерапевтическим процессом. При этом, когда мы говорим о контроле над процессом, то не имеем в виду, что психотерапевт является композитором такого процесса, произвольно делает его. Напротив, мы полагаем, что живой процесс всегда отличается от заранее намеченной «дорожной карты» движения клиента по внутреннему миру. Психотерапевт находится в актуальном процессе клиента, сопровождая его и оберегая от возможных опасностей. С нашей точки зрения, убеждение в том, что психотерапевт подводит клиента к двери, а дальше тот все делает сам, является заблуждением[209].
Медицинская модель психотерапии – это скорее описание различных возможностей воздействия на непсихологизированного пациента. На таком пациенте не сработают классические психотерапевтические подходы. Такой пациент не хочет (не может) вникать во внутренние смыслы, эмоциональные драмы, интерпретировать соматические симптомы как выражение психологических конфликтов и т. п. Многие заболевания, относящиеся к разряду психосоматических, резистентны к фармакотерапии. Теоретически известно, что в патогенезе таких расстройств задействована психика. Вместе с тем значительная часть этих больных не склонна переводить соматический симптом на психологический язык, обращаться к психотерапевту. Многие люди, страдающие психосоматическими заболеваниями, так и не становятся пациентами, ориентированными на психотерапевтическую помощь, обнаруживая выраженную готовность лишь к соматической терапии. Возможны серьезные психологические проблемы, приводящие, например, к соматизированной депрессии. Но пациент при этом не хочет видеть связи своего состояния с семейной психотравмой, с неразрешенными проблемами детства и т. п., принося с собой в психотерапию лишь соматический симптом. В этом случае очень часто оказывается, что эффективными являются непсихологические модели психотерапии, например гипносуггестивная терапия, реализующая «хирургический идеал» пациента о психотерапевтической помощи. Порой в ходе приема клиента складывается парадоксальная ситуация: помогает лишь одно прикосновение. В ряде случаев приходится сталкиваться с пациентами, которые не входят в гипнотическое состояние, но выполняют все команды психотерапевта – раскачивают свое тело, поднимают руки и т. п., т. е. делают то, что возможно на второй стадии гипноза (явление каталепсии). Пациент чувствует, что нашел своего доктора, на которого можно положиться и перенести ответственность за свою жизнь. Эти феномены описываются понятием «переноса». Однако временные реалии такой психотерапии не позволяет работать собственно с переносом (как правило, непсихологизированные пациенты ориентируются на психотерапию в пределах 10 сеансов)[210].
