Алексей Леонтьев - Эволюция, движение, деятельность
Попытка достигнуть такого овладения сложным двигательным навыком путем длительного упражнения часто не ведет к успеху, и больной с пораженной двигательной зоной оказывается, таким образом, лишенным способности прямо воспитать сложные двигательные навыки.
Однако этот факт невозможности воспитания навыка путем простого упражнения вовсе не означает, что данная функциональная система оказывается у больного невосстановимой. Достаточно пойти по очерченному выше пути функциональной перестройки, наново афферентировав только что описанную серию ритмических движений, чтобы на таких окольных путях можно было достигнуть их восстановления. Так, если, предъявляя задачу отстукивать ритм, мы предлагаем больному вслух диктовать себе «раз-два, раз-два-три» или кладем перед ним оптическую схему, состоящую из двух жирных линий и трех светлых точек, чтобы он отстукивал мелодию соответственно своей словесной диктовке или оптической схеме, – он оказывается в состоянии достаточно бистро овладеть кинетической мелодией, которой непосредственно он не мог овладеть в течение нескольких недель непосредственной тренировки (см. рис. 2).
Рис. 2. Опыты с восстановлением двигательного ритма
Наблюдения показали, что больной, который привлекает к организации своей деятельности подобные внешние схемы, скоро начинает замещать их скрытыми представлениями, которые сами, не выявляясь наружу, однако, полностью реорганизуют внешнее протекание процесса. Характерно, что стоило больному прекратить этот внутренний счет и отключить этот вспомогательный внутренний образ, как успешно выполняемая кинетическая мелодия снова распадалась.
Психологический анализ подобных случаев позволяет нам уяснить ту внутреннюю перестройку функциональных систем, понимание которой оставалось нам недоступным при опытах над животными. Восстанавливающаяся внешняя деятельность по своей внешней организации казалась тождественной прежней, нарушенной ранением; однако, по своей внутренней организации она радикально отличалась от прежней, являясь по существу новой внутренне перестроенной функциональной системой, опирающейся на совершенно новые афферентации.
Только что приведенные примеры показывают, что в перестройке двигательных процессов, нарушенных при ранении сложных вторичных отделов коры головного мозга, решающую роль играет воспитание тех внутренних схем , которые регулируют протекание двигательного акта, нарушенного мозговым поражением. Именно эти динамические схемы и возмещаются путем придания новых внешних афферентаций, которые, вращиваясь, могут приобретать внутренний характер и ведут к реинтеграции нарушенной деятельности.
До сих пор мы останавливались на анализе случаев, когда восстановление нарушенной мозговым ранением функциональной системы происходило путем замещения нарушенных звеньев новыми сохранными афферентациями путем опоры на внешние вспомогательные схемы. Этот путь, который мы можем условно назвать путем внесистемной перестройки функций и типичным примером которого является восстановление плавности движений с помощью опоры на добавочные зрительные афферентации, или же приведенный нами пример восстановления оптического восприятия формы с помощью привлечения движений глаз, заменяющих нарушенное структурное восприятие, – не является, однако, единственным путем перестройки нарушенных функциональных систем. Другим столь же существенным путем, представляющимся во многих отношениях теоретически еще более интересным, является путь внутрисистемной реинтеграции функций . Этот путь, играющий практически едва ли не еще большую роль в восстановлении нарушенных мозговых функций, требует специального рассмотрения.
4Еще исследования Бете, Икскюлля, Тренделенбурга и у нас Л.А. Орбели, Э.А. Асратяна и др. показали, что когда осуществление какой-нибудь сложной двигательной функции нарушается в связи с частичным выпадением одного из компонентов периферического двигательного механизма (например, резекцией одной конечности), функциональная система перестраивается, и животное начинает осуществлять движение с помощью перестроенной системы оставшихся двигательных органов. Совершенно такая же внутрисистемная реорганизация может наступить и при поражении центрального механизма функциональной системы.
Так, когда ранение ведет к частичному разрушению проекционной зрительной области коры, больной не просто механически лишается части своего зрительного поля, но, как показали клинические исследования Гельба и Гольдштейна, в зрительном акте больного сразу же происходит существенная перестройка. Больной, который теперь должен фиксировать предметы половинным или частичным зрительным полем, перестраивает его функциональную топографию таким образом, что в середине оставшегося зрительного поля возникает новый функциональный центр наиболее ясного зрения (новая функциональная макула), вокруг которой организуется новая зрительная периферия. Именно с помощью такого реорганизованного зрительного поля больной оказывается в состоянии осуществлять нормальные оптические задачи и часто настолько компенсирует свой дефект, что половинное или частичное выпадение зрительного поля иногда вообще перестает замечаться им. Часто эта внутрисистемная перестройка происходит настолько быстро и спонтанно, что уже через небольшое время больной сказывается полностью приспособленным к своему дефекту.
Для всех этих случаев характерно то, что дефектная функциональная система перестраивается соответственно стоящей перед больным функциональной задаче и что таким образом в качестве фактора, координирующего работу нарушенной моторной или сенсорной системы, выступает осмысленная предметная деятельность. Эта координация нарушенной системы осмысленной предметной деятельностью и является основной характерной чертой для внутрисистемной перестройки функций.
Совершенно аналогичный путь смысловой внутрисистемной перестройки нарушенной функции оказывается возможным но только при поражении периферических разделов мозгового аппарата (первичных проекционных полей), но и при работе вторичных, интегрирующих разделов коры . Особенно важным представляется тот факт, что такая внутрисистемная реорганизация дает возможность преодолеть не только частичные дефекты, которые возникают при поражении вторичных мозговых зон, но и ту измененную нейродинамику , которая выявляется при подобных поражениях.
Так, при нарушении премоторных систем мозга возникает патологическая инертность нейродинамических процессов, выражающаяся в том, что раз возникшая иннервация начинает персеверировать и поэтому препятствует переключению с данного акта на другой. Этот факт может выявляться как в движениях больного, ведя к двигательным итерациям, так и в экспрессивной речи, вызывая застревание на одной артикуляции и делая сколько-нибудь плавную речь невозможной.
Борьба с этой инертностью нейродинамики представляется исключительно трудной. В наиболее тяжелых случаях персеверация оказывается настолько сильной, что такой обычный для физиолога прием, как разделение двух реакций во времени, оказывается безуспешным, и больной продолжает испытывать затруднения в переходе с одного движения или одной артикуляции на другую, даже если эти движения или артикуляции выполняются очень раздельно и замедленно.
Если мы предложим такому больному дать рисунок, состоящий из двух меняющихся элементов (см. рис. 3 а), то первый из них вызывает такую непреодолимую инертность возбуждения, что больной окажется не в состоянии переключиться на второй и будут рисовать фигуру, состоящую из повторения одного и того же звена см. рис. 3 б. Однако эта персеверативная тенденция, кажущаяся непреодолимой, легко может быть устранена, если мы придадим новую смысловую организацию данному двигательному процессу. Так, достаточно больному осмыслить предложенную фигуру как слово «папа», чтобы эта смысловая перестройка фигуры внесла радикальное изменение в нейродинамику и ее выполнение со значительно ослабленными персеверациями или вообще совсем без них сразу стало бы возможным (см. рис. 3 в, г).Рис. 3
Совершенно аналогичным оказывается путь внутрисистемной перестройки, который может повести к преодолению персевераций и в речевых процессах. При поражении нижних разделов премоторной области мы можем встречать, как указано выше, случаи, при которых произнесение первого звука или слога вызывает настолько сильную инерцию возбуждения, что больной оказывается не в состоянии преодолеть ее и переключиться на последующий слог. Такой больной оказывается не в состоянии говорить не потому, что у него утеряна схема нужных ему артикуляций, а потому, что первая артикуляция «застревает» и не дает возможности перейти к последующей. Поэтому такие больные произносят слоги «би-ба-бо», как «би-би-би» или «би-би-бо», или слово «муха», как «му-ма», а в наиболее тяжелых случаях даже переход с согласной на гласную оказывается недоступным и даже артикуляция слога становится невозможной.
Как и в упомянутых выше случаях, смысловая перестройка материала и здесь часто даст возможность достигнуть решающих успехов.
