Геннадий Аверьянов - Руководство по системной поведенченской психотерапии
381
Когда на улице идет дождь, человек берет с собой зонт, если бы он не предполагал того, что промокнет, выйдя на улицу без зонта, то он, разумеется, не брал бы с собой зонт; кроме того, ему было бы все равно, промокнет он или нет, если бы он не предполагал, что его костюм будет выглядеть плохо, что повлечет за собой какие-то нежелательные реакции со стороны окружающих, или что он, промокнув, заболеет или даже умрет от пневмонии. Данный простой пример имеет биллионы аналогов, которые касаются и более существенных моментов повседневной жизни.
382
Таким образом, состояние человека определяется не тем фактическим положением дел, которое имеет место в настоящий момент временем, но будущим (акцептор результата действия), которое «прогнозируется» в соответствии с опытами прошлого, соотнесенными с наличной ситуацией. Этот факт позволял Г.С. Саливану утверждать: «Человек живет прошлым, настоящим и ближайшим будущим, и понятно, что все это существенно для объяснения его мыслей и действий».
383
Исчерпывающее толкование «прогноза» как проекции «прошлого» в «будущее» дал Л.М. Веккер: «Между непосредственным, то есть сенсорно-перцептивным, и опосредованным, то есть рече-мыслительным, процессуальным составом целеобразующих компонентов психических регуляторов деятельности располагаются их мнемические компоненты. Последние воплощены во вторичных образах, или представлениях результата действия, которые здесь, однако, сдвинуты по оси времени и, будучи воспроизведением прошлых воздействий, являются вместе с тем предвосхищением их повторения, то есть отнесены здесь к будущему. Обратимость психического времени, выраженная единством памяти и антиципации, превращает образ прошлого в образ будущего, воплощающий в себе представление о цели действия, реализующее программирование и регуляцию соответствующего акта».
384
Не случайно «основной постулат» Д. Келли гласит: «Процессы личности – это проложенные в психике каналы, в русле которых человек прогнозирует события». Иными словами, «прогноз» не является продуктом собственно интеллектуальной деятельности, происходящей словно бы in vitro, он обусловлен обстоятельствами «схемы» (то есть конфигурацией ее элементов) и обеспечивает ее динамические стереотипы.
385
Как показывают исследования, и память, и мышление в значительной степени определяются эмоциональным фоном. Так, эмоциональная память систематические изучалась в психологии личности в связи с эмоциональным опытом, с заученным опытом переживания успеха – неудачи. Выявлено, что «для эмоциональной памяти характерны высокая скорость образования следов и непроизвольность». Кроме того, доказано, что «эмоциональные компоненты участвуют в работе образной, вербальной и моторной памяти: динамика всех перечисленных ранее видов запоминания изменяется в зависимости от эмоциональной значимости стимульного материала и эмоционального статуса человека». Относительно связи человеческого мышления и эмоций показано, что первое «связано с энергетически заряженными мотивационными системами, субъективным проявлением функционирования которых выступают эмоции».
386
Примером последнего является наркомания, где у человека, принимающего наркотик, «психическая зависимость» от психоактивного вещества не ослабляется даже после того, как утрачивается чувство удовольствия от его приема.
387
В числе примеров можно указать «прогноз» смерти. Человек, предполагающий, что он умрет, предполагает не собственно смерть, а свои представления о том, как это ужасно – «быть мертвым».
388
Л.М. Веккер представляет его следующим образом: «За мнемическим составом целевых психических гештальтов следуют собственно мыслительные структуры. В них отображаются не только будущие результаты приспособительных действий, воспроизводящих ситуации, которые встречались в прошлом опыте, но и результаты собственно преобразующих действий, создающих новые, не встречавшиеся в прошлом объекты. В этом случае целевой гештальт – не просто сдвинутое по оси психического времени воспроизведение первичных образов, а результат предварительного мысленного преобразования объектов, реализуемого системой мыслительных операций с оперативными единицами мысли».
389
Очевидным примером может служить влюбчивость женщины, которая, впрочем, никогда не встречала своего «идеала», но ведет себя так, словно знает, что этот «идеал» существует, влюбляясь снова и снова, используя все новые стратегии для достижения поставленной цели: «счастливой и взаимной любви с настоящим мужчиной».
390
Эту специфическую роль речевого поведения особенно отмечал И.П. Павлов. Он пишет о «сигналах сигналов» (речь): «Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специальночеловеческое, высшеемышление».
391
Например, смерть пожилого человека от инфаркта может стать «материалом» для «прогноза» молодого и совершенно здорового лица. Не замеченная врачами на ранних стадиях заболевания опухоль у кого-то из знакомых данного лица может приводить у него к «прогнозированию» онкологического заболевания, а результаты медицинских исследований, отрицающие наличие такового, могут толковаться им как «медицинская ошибка».
392
А. Бандура указывал, что человек, думая о последствиях своих действий на основании прошлого опыта, создает правила и прогнозы, которыми он будет руководствоваться в будущем.
393
Не случайно А. Адлер считал, что «сущностью невроза» (его «единственным отличием от нормы») являются «ставшие действенными воспоминания, тенденциозно выбранные усиленной фиксацией, короче говоря: невротическая перспектива». «Невротик, – добавляет А. Адлер, – не страдает реминисценцией, а делает ее».
394
По меткому выражению М. Павича: «У будущего есть одно большое достоинство: оно всегда выглядит в реальности не так, как себе его представляешь».
395
Покидая квартиру и множество раз перепроверяя, выключил ли он свет, газовую плиту, воду и т. п., человек предполагает соответственно короткое замыкание, пожар, затопление, а вовсе не то, что будет «без толку» гореть свет, растрачиваться газ или вода.
396
Предполагая будущее сексуальное удовольствие, человек предполагает «очень хорошее» сексуальное удовольствие, а не какое-нибудь; в противном случае он просто не будет предпринимать соответствующих действий, если, конечно, не «прогнозирует», что отсутствие этих сексуальных контактов повлечет за собой ухудшение его «социального статуса», тягостного чувства «сексуальной неудовлетворенности» и т. п., то есть не формирует отрицательного «прогноза».
397
Например, женщина испытывающая страх неизвестности, незащищенности и т. п., связанный с предполагаемой изменой мужа и «прогнозируемым» его уходом из семьи, может «прогнозировать» свое «тяжелое заболевание», «смерть от сердечного приступа» на открытом пространстве и т. п.
398
Каждая из этих тематик также может подвергнуться «речевой разработке» и стать доминирующей, заменив прежнюю.
399
Например, пациент мог в детстве находиться на учете в туберкулезном диспансере, теперь же он рассматривает свои невротические приступы удушья как последствия некоего «скрытого туберкулеза», включая под разнообразными предлогами («объяснения» – см. ниже) свои детские страхи, вызванные и рассказами об указанном заболевании, и страхом от посещения врачей, проводимых обследований, ставших элементами «схемы», в «речевую разработку» «картины».
400
Например, он оказывается вынужден сменить работу или вовсе ее прекратить, у него возникают конфликты в семье (на почве, например, «гигиенических» соображений у больных с мизофобией), которые также могут приводить к существенным изменениям в жизненной ситуации пациентов, и т. д.
401
По этому поводу М. Япко пишет: «Прошлое является перекидным мостом в будущее, и пациент попросту переносит в будущее контексты, пережитые им когда-то. В структурном отношении такой процесс можно назвать “негативным самогипнозом”. Из-за такого пессимистического взгляда на будущие возможности сам парализует свои действия».
402
С этой целью А. Эллисом был введен термин «самореализующиеся прогнозы».
403
Имеется в виду, разумеется, научный прогноз, а в том смысле в каком слово «прогноз» используется КМ СПП.
404
Здесь нетрудно заметить определенную аналогию с информационной теорией П.В. Симонова.