Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник
Таким образом, если для нормальных испытуемых монотонная работа не представляла никакого самостоятельного интереса и для ее продолжения требовалось привнесение более общего мотива, то для больных эпилепсией само по себе аккуратное и тщательное проведение черточек было достаточно действенным мотивом и имело определенный смысл.
Известно, что чем более опосредствована деятельность, тем более она осознана, тем сложнее и разнообразнее способы удовлетворения человеческих потребностей. Именно ясное осознание цели, всех возможных путей к ней дает возможность человеку по своему произволу пользоваться теми или иными действиями, сознательно управлять своим поведением.
При эпилепсии деятельность, обедненная до уровня того, что в норме служит вспомогательным действием, становится чрезвычайно мало опосредствованной, она лишена гибкости, стереотипна, жестко закреплена на одних и тех же способах удовлетворения. Если учесть, что выполнение такой «редуцированной» деятельности несет для больных определенный личностный смысл, то становятся понятными многие неадекватные поступки больных эпилепсией. Так, например, больные не терпят малейших нарушений заведенного ими порядка. Один из больных, который в общем-то любил своих детей, буквально истязал малолетнюю дочь за пятно на скатерти или измазанное платье. Другой больной бил жену за то, что она изменяла порядок вещей на его столе.
Однако ни в работе А. Карстен, ни в последующих не был поставлен вопрос о роли осознанных мотивов, которые могут предотвратить наступление пресыщения. Этой проблеме посвящена работа Л.С. Славиной (1960), в которой изучалось, при каких условиях сознательно поставленная цель может выступить в качестве мотива, который преодолевает явления пресыщения. Л.С. Славина изменила методику А. Карстен и И.М. Соловьева-Элпидинского следующим образом.
Опыты проводились в течение нескольких дней. В качестве экспериментальной деятельности была выбрана та же однообразная деятельность, выполнение которой создавало у ребенка в относительно короткий срок явление «психического насыщения». Ребенку предлагали ставить точки в кружки (буква «О», напечатанная на машинке через интервал). Опыты состояли из трех частей. Первая (подготовительная) часть эксперимента заканчивалась в тот момент, когда дети проявляли все признаки «психического насыщения»: работали вяло, медленно, с вариациями, с длинными паузами и вздохами.
Во второй части эксперимента (контрольной) проверялось, насколько прочно было стремление детей прекратить работу. После отказа ребенка работать экспериментатор пытался настойчивыми просьбами побудить ребенка продолжить работу. При этом инструкция оставалась прежней: «Сделай, пожалуйста, еще», «Сделай еще сколько можешь» и т. д.
В третьей (критической) части изучалось побудительное влияние сознательно поставленной перед ребенком цели действия и условия, при которых эта цель может выступить как мотив. Опыт проводился на следующий день после контрольной части и выглядел так: в противоположность полусвободной инструкции, которая давалась ребенку все предшествующие дни, при которой работа выступала как «безграничная» и от самого ребенка зависело время ее прекращения, в этом опыте ребенок с самого начала получал точное указание объема работы («Сегодня сделай столько-то кружков, больше не нужно»).
Оказалось, что введение цели, ограничивающей деятельность, изменяло структуру деятельности ребенка. Почти все дети выполнили работу по объему больше, чем в два раза.
Анализируя данные эксперимента, Л.С. Славина указывает, что в первой и второй сериях у ребенка создается конфликтная ситуация: с одной стороны, ребенок «насыщается», ему не хочется работать, но, с другой стороны, его побуждает к деятельности социальный мотив, заключенный в ситуации эксперимента. Предъявление цели позволяет ребенку разрешить имеющийся конфликт, но при этом должно быть соблюдено условие – предъявление цели должно предшествовать актуализации положительной потребности.
Таким образом, опыт на пресыщение оказался адекватным методическим приемом для исследования строения деятельности.
В дипломной работе В.Д. Прошутинской методика «пресыщения» в варианте Л.С. Славиной была использована для исследования детей, перенесших органическое поражение центральной нервной системы, которым ставился диагноз задержки умственного развития, и детей-олигофренов. Состояние этих детей характеризовалось как цереброастеническое. Оказалось, что введение цели, ограничивающей деятельность (третья критическая часть опыта по Л.С. Славиной), хотя и меняла структуру деятельности, но в меньшей степени, чем у здоровых детей. Хотя объем выполняемой работы становился больше, он не достигал объема здоровых детей. У детей-олигофренов увеличение объема не выступало, введение цели не меняло структуру задания.
Данные этих экспериментов, особенно эксперимента по выявлению уровня притязаний, служили для К. Левина обоснованием того, что в своей деятельности человек научается разводить идеальную цель (т. е. перспективную) и реальную. Именно умение разводить идеальную и реальную цели является залогом правильного развития личности. Как правильно указывает Б.С. Братусь [7], неумение разводить эти цели является характерной особенностью психопатических личностей.
Невозможность дифференциации реальных и идеальных целей связана с недостаточной дифференциацией самих заряженных систем, т. е. недостаточной дифференциацией самих квазипотребностей. Вообще следует заметить, что само понятие «дифференцированность» часто фигурировало в теории личности К. Левина. Оно употреблялось им, когда он говорил о возможности коммуникации, т. е. о иерархическом построении потребности; когда он хотел обозначить подконтрольность поведения, оттенить возможность оценки ситуации. Дифференцированность потребности является индикатором зрелости личности, устойчивости самооценки и других личностных образований, индикатором возможности руководить своим поведением, возможности не подчиняться векторам поля.
Фердинанд Хоппе всячески подчеркивал, что изменение уровня притязаний возникает не только под влиянием данной экспериментальной ситуации – оно обусловлено идеальными целями, т. е. целями, которые по его формулировке находятся, как правило, за пределами последней. Оно связано с «временнóй перспективой» человека.
Эксперименты Хоппе и Карстен явились началом дальнейших исследований в этой области. Они показали, что феноменальные поведенческие различия между ситуациями пресыщения и удовлетворения состоят в том, что в первом случае возникает тенденция к прекращению деятельности, а во втором – к ее спонтанному воспроизведению. Хоппе замечает, что в обоих случаях происходит разрядка (удовлетворение) потребности, вызвавшей данную деятельность.
Хоппе отметил, что переживание успеха или неудачи не связано жестко с одним и тем же качеством решения задачи; переживание успеха и неудачи определяется тем, как поступок связан с «конечной целью действия», по отношению к которой он выступает как «достижение», являющееся, как мы говорили выше, «уровнем притязаний». Как было показано выше, Юкнат [35] подтвердила это наблюдение Хоппе, создавая искусственно в своем исследовании успех и неудачу у испытуемых, используя для этого серии разрешимых и неразрешимых лабиринтов.
