Психоанализ культуры - Зигмунд Фрейд
Однако в настоящее время они ведут себя совершенно иначе, а в минувшие времена религиозные представления, несмотря на свою безусловно недостаточную достоверность, пользовались потрясающим влиянием на человечество. Так перед нами возникает новая психологическая проблема. Приходится задать себе вопрос: в чем заключается внутренняя сила религиозных учений и какому обстоятельству они обязаны своей независимой от признания разума эффективностью?
VI
Полагаю, мы уже достаточно готовы к ответам на оба вопроса, и они последуют, когда мы рассмотрим психические истоки религиозных представлений. Сами по себе они, выдававшие себя за общие положения, – не конденсат опыта или конечный продукт размышления, а иллюзии, которые реализуют древнейшие, сильнейшие и самые насущные желания человечества. Секрет их мощи сокрыт в силе подобных желаний. Мы уже поняли, что угнетающее впечатление от детской беспомощности пробудило потребность в защите – защите на основе любви; ее удовлетворил отец. Понимание, что эта беспомощность сохраняется на протяжении всей жизни, породило веру в существование какого-то еще, на этот раз более могущественного, отца. Благодаря милосердной власти провидения слабеет страх перед житейскими невзгодами. Устроение мира согласно законам этики гарантирует действие принципа справедливости, очень часто остававшегося нереализованным в рамках человеческой культуры. Продление человеческого существования в некую предстоящую жизнь устанавливает пространственные и временные границы, внутри которых должны осуществиться эти пожелания. Ответы на загадочные для человеческой любознательности вопросы, вроде проблемы возникновения мира или отношения физического и психического разрабатываются в соответствии с предпосылками этой системы. Психика индивида испытает значительное облегчение, если полностью никогда не преодолеваемый конфликт детского возраста, произрастающий из отцовского комплекса, из нее изымут или решат общепринятым способом.
Говоря, что все религиозные представления суть иллюзии, я обязан уточнить значение последнего слова. Иллюзия не тождественна заблуждению, и совсем не обязательно ей быть ошибкой. Мнение Аристотеля, что паразиты заводятся из-за грязи (его еще и сегодня придерживается необразованный народ), было заблуждением, как и представление врачей старшего поколения, что Tabes dorsalis [сухотка спинного мозга] является следствием половых излишеств. Абсолютно неправильно называть эти заблуждения иллюзиями. Вместе с тем иллюзией было мнение Колумба, будто он открыл новый путь в Индию. Примесь его желания к этому заблуждению весьма заметна. Иллюзией можно назвать утверждение некоторых националистов, будто индогерманцы – единственная человеческая раса, способная легко усваивать культуру. Или веру, сокрушенную только психоанализом, что ребенок – существо без сексуальности. Отличительным признаком иллюзии является ее происхождение из человеческих желаний, и в этом отношении с точки зрения психиатрии она родственна маниакальной идее, но, кроме более сложного, чем у той, строения, от маниакальной идеи она во многом отлична. В качестве существенной черты мы выделяем в мании ее противоречие с реальностью, иллюзия же не обязательно должна быть ложной, то есть неосуществимой или противоречащей действительности. Девица из мелкобуржуазной среды может, скажем, поддаться иллюзии, что появится некий принц и увезет ее к себе домой. Такое возможно, несколько подобных случаев имели место. Гораздо менее вероятно, что явится мессия и учредит Золотой век. В зависимости от особенностей личной жизни рассуждающий человек будет классифицировать веру в мессию как иллюзию или маниакальную идею. Примеры оправдавшихся на практике иллюзий найти не так уж просто. Однако иллюзия алхимика, что все металлы можно превратить в золото, оказалась таковой. Желание иметь много золота, как можно больше золота заметно поблекло из-за нашего нынешнего понимания главных предпосылок богатства, да и химия больше не считает невозможным превращение металлов в золото. Итак, мы называем некую веру иллюзией, когда среди ее мотивов преобладает мысль об удовлетворении желания, и при этом отвлекаемся от ее связи с действительностью, да и сама она воздерживается от подтверждения своей достоверности.
Если после этих уточнений мы вернемся к религиозным учениям, то можем повторно заявить: все они без исключения представляют собой недоказуемые иллюзии, и никого не стоит принуждать считать их истинными или верить в них. Некоторые настолько неправдоподобны, так сильно расходятся со всем тем, что мы с немалым трудом узнали о реалиях этого мира, что при соответствующем учете психологических различий их вполне можно приравнять к маниакальным идеям. О реальной ценности большинства из них судить не дано. Насколько они недоказуемы, настолько же и неопровергаемы. У нас слишком мало знаний для более тщательного критического к ним подхода. Решение загадок мироздания очень медленно поддается нашему исследованию, на многие вопросы современная наука не в состоянии дать ответ. Однако для нас научная деятельность – единственный путь, способный привести к познанию внешней реальности. Иллюзорны и наши ожидания что-то получить от интуиции или погружения в себя. Они не могут предложить нам ничего, кроме с трудом поддающихся интерпретации разъяснений о состоянии нашей собственной психики, и не доставляют никакой информации по вопросам, ответы на которые очень легко предлагает религиозное учение. Заполнять подобные пробелы по собственному произволу или в соответствии с субъективными критериями объявлять приемлемыми те или иные части религиозной системы выглядело бы кощунством. Для этого подобные вопросы слишком важны и – правомерно будет сказать – слишком святы.
В этом месте можно встретить возражение: итак, если даже закоренелые скептики признают, что утверждения религии не могут быть опровергнуты силами разума, почему же я не должен в них верить, ведь многое на их стороне: традиция, согласие с ними людей и все то, что в их содержании людей утешает? Короче говоря, почему бы и нет? Точно так же, как никого нельзя принудить к вере, невозможно навязать и неверие. Однако не обманывайте себя тем, что с помощью подобных аргументов продвигается логическое мышление. Если фраза «это пустая отговорка» вообще бывает уместна, перед нами ровно такой случай. Незнание – это и есть