Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию - Райан Холидей
То же, возможно, справедливо и для Оутс: если спросить, сколько книг она опубликовала, она, вероятно, занизила бы количество. Она мыслит по-другому. Думает о работе (об el trabajo gustoso[77], как выразился один писатель, — о приятной работе), а не о том, что получится на выходе.
«Я всегда жила весьма типичной умеренной жизнью, — объясняла Оутс, — абсолютно правильный график, ничего экзотического; у меня даже нет необходимости организовывать свое время. У каждого из нас в сутках 24 часа, и этого времени более чем достаточно, чтобы делать то, что мы должны».
Сегодня мы больше склонны обсуждать работу, нежели погружаться в нее. Нам нравится превращать ее в масштабное шоу в социальных сетях. Мы тратим кучу денег на приобретение нужных инструментов или создание роскошного офиса.
Заниматься делом? Каждый день?
Это похоже на пытку.
И иногда это и есть пытка!
Бывают дни, когда слова даются нелегко и уязвимость заставляет вас страдать. Иногда все плывет перед глазами и болят пальцы. Это очень знакомо Оутс, поскольку она часто пишет от руки. Но по-другому она не может.
Если вы действуете правильно, то не делать — пытка. Ездовая собака нервничает, если на нее не надевают шлейку. Лошадь хочет идти рысью. Пчела погибает, если ее отрезать от улья. Когда вы найдете то, для чего вы предназначены, вы сделаете это.
Танцовщица Марта Грэм рассказывала историю о временах водевилей. За ее выступлением часто следовал номер с птицами. Начиналась музыка, и белые какаду, приученные годами подкрепления и ритуала, впадали почти в истерику от возбуждения, царапали и колотили клетку, пока не подходило их время. «Птицы, черт побери, птицы!» — кричала Грэм на учеников, которые не выкладывались по полной. Птицы не могут хотеть больше, чем вы.
Одни спросят: а какое вознаграждение за весь этот труд? Будет ошибкой думать, что это премии, слава и недели в списке бестселлеров. Многим нужна гарантия: если я отработаю свои десять тысяч часов, я получу пенсию? Я буду считаться профессионалом? Стану богатым? Нет, это так не работает.
Всегда и навеки наградой является сам труд. Он — радость сам по себе. Одновременно мучение и рай — потное, чудесное спасение.
Так вам удается делать это в изумительных объемах — не с неохотой, но с любовью[78].
«Я не осознаю, что тружусь, тем более усердно, да и вообще “работаю”, — говорила Оутс. — Литература и преподавание сами по себе всегда были для меня настолько щедрым вознаграждением, что я не думаю о них как о работе в обычном смысле этого слова».
Без труда мы ничего не добьемся в этой жизни. Но мы можем получить нечто волшебное, если станем делать работу, которая таковой даже не ощущается; когда мы следуем воодушевлению, которое заставляет нас надевать упряжь и гонит в поле, когда мы следуем побуждению действовать и делать дело.
Стоики говорят: решите, кем вы хотите быть, а затем выполняйте эту работу.
Получим ли мы признание за нее?
Возможно. Но это будет бонус.
Одежда для успеха
Ангела Меркель выросла в Восточной Германии. До падения коммунизма основные предметы роскоши там были недоступны. Из-за доносов ради безопасности следовало ничем не выделяться, особенно внешним видом.
Меркель занялась политикой в 1990 году, выйдя из-за Берлинской стены и из замкнутого мира науки, где много лет занималась квантовой химией. К большому удивлению Ангелы, люди уделяли много внимания тому, как она выглядит и во что одета. Один политический советник предложил ей улучшить стиль, и Меркель расстроилась.
В странах восточного блока такими вещами просто не интересовались. Но политик обязан думать об этом. Особенно — этого требуют двойные стандарты — политик-женщина.
Однажды репортер поинтересовался у Меркель, почему ее постоянно видят в одном и том же брючном костюме, неужели нет другого? «Я государственный служащий, — ответила Меркель, — а не модель».
Тем не менее она была достаточно сообразительна, чтобы относиться к политике как к шоу. И тогда она решила его устроить.
Она всю жизнь одевается просто. Игнорирует модных или дорогих дизайнеров. Предпочитает удобную обувь. Придя в большую политику, она сохранила привычную короткую стрижку. Почти каждый день она появлялась в офисе или на телевидении такой, какой ее создал бог, — без макияжа, готовая к работе. Вид простой. Но всегда профессиональный. Всегда подходящий.
Существует шутка, которую любят повторять и критики, и поклонники Меркель: «Что Меркель делает со своей старой одеждой?» — «Она ее носит».
Люди обращали внимание на ее внешний вид, поэтому она с его помощью демонстрировала свою скромность и естественность. Одних людей такая игра затягивает, другие думают, что она ниже их достоинства. Меркель просто придумала, как играть свою игру — трезвую и самобытную.
Стоики отвергали популяризированную киниками идею, что философ должен отказаться от стандартов и обычаев общества. Киники ходили в лохмотьях — стоики одевались как обычные люди. Для стоиков было важно, различалось ли их внутреннее состояние.
Но они воздерживались от излишней роскоши или глупых увлечений. Гай Музоний Руф сказал: «Одежду и обувь нужно использовать точно так же, как доспехи, — для защиты тела, а не напоказ. И подобно тому, как наилучший доспех — это самый прочный и лучше всего приспособленный для защиты того, кто его носит, а не тот, который привлекает взоры блеском, так наилучшие одежда и обувь те, которые удобнее всего для тела, а не те, которые притягивают удивленные взгляды»[79].
Лидер должен обращать внимание на мелочи, но также знать, что они имеют смысл только для мелких людей. То, как мы одеваемся и причесываемся, — один из тех сложных случаев, которые затрудняют точное определение умеренности. Вряд ли можно заподозрить, что у неряшливого и неопрятного человека имеется какая-то особая внутренняя дисциплина. Но, с другой стороны, равно сбиваются с пути и те, кто больше существенного ценит сугубо поверхностное — стрелки на брюках, названия брендов или наимоднейшие новые фасоны.
Может быть, поэтому Стив Джобс когда-то выбрал одну удобную водолазку и одну модель джинсов и носил их всю жизнь. Они не были дешевыми. Они хорошо сидели. Они работали в любой ситуации. Джобс всегда в них стильно выглядел. И больше он никогда к этой теме не возвращался.
Генерал Закари Тейлор[80] ненавидел форму и не любил выставлять напоказ свои регалии и награды. Но для встречи с коммодором Дэвидом Коннером на реке Рио-Гранде во время мексиканско-американской войны генерал надел мундир, чтобы гостю было комфортнее: офицерам флота привычнее иметь дело с людьми в военной форме. Зато сам коммодор Коннер
